Это был государством установленный рэкет — глава Госрегуляторной службы об отношениях власти и бизнеса в Украине

Инвестиционный климат в Украине — один из худших в мире. Война и спад потребительского спроса сами по себе делают инвестиции в нашу страну не выгодными. Но еще более ситуацию усугубляет чрезмерная зарегулированность бизнес-среды. Вот лишь несколько примеров. По данным Всемирного банка, запуск нового бизнеса в Украине занимает 21 день — против не более 12-ти в Европе и Центральной Азии. Налоги съедают примерно 52,9% всей прибыли в Украине — в Европе и Центральной Азии не больше 34,9%. На общение с налоговой украинский бизнесмен тратит 350 часов в год — европейский и среднеазиатский не больше 243.

В марте Кабмин издал распоряжение о проведении масштабной дерегуляции в стране. В конце апреля в Минэкономики прибыл главный мировой специалист по этому вопросу Скотт Джейкобс, который изобрел метод “регуляторной гильотины” — резкого упрощения условий ведения бизнеса.

Но “Система” не намерена сдаваться без боя. В Кабмине уже говорят о том, что то же Соглашение об ассоциации с Евросоюзом требует от Украины введения большого количества новых лицензий и разрешений, которые придут на смену старым.

Вопрос о том, удастся ли кардинально облегчить жизнь бизнесу в стране, НВ задало чиновнику, которому непосредственно поручили заниматься этим вопросом — главе Государственной регуляторной службы Ксении Ляпиной.

- Что уже сделало правительство в сфере дерегуляции?

— Если простыми словами говорить, то дерегуляция проводится для того, чтобы у бизнеса не изымались деньги на различные дополнительные расходы. Мы сейчас имеем сложную кредитно-финансовую ситуацию и понимаем, что бизнесу очень сложно доставать кредитные ресурсы. Государство не может предоставить их бизнесу по низкой цене.

С начала года за счет дерегулирования мы сэкономили для бизнеса 6 млрд грн. Приведу очень простой пример. В феврале мы постановлением Кабмина отменили так называемое научно-методическое сопровождение договоров недропользования. Что это было? Недропользователи платят за пользование недрами все налоги, а потом еще им навязывалось, что они должны заключать договоры якобы научного сопровождения с одним конкретным субъектом — госпредприятием. Но платили ему уже по коммерческой цене. То есть деньги уходили, но в бюджет, безусловно, не поступали. Просто была навязана услуга, которая не несла ничего положительного для бизнеса. Мы отменили это требование. Это примерно 1 млрд грн в год, который тратил частный бизнес.

- Кто на этом зарабатывал?

— Государственное предприятие, которое получало деньги на сопровождение. Затем эти деньги где-то растворялись. Это такая форма коррупционного вывода денег. Мы эту тему закрыли, следовательно, этот миллиард останется недропользователям на развитие. Это один пример. Такие же примеры были по сокращению сроков выдачи многих разрешений по сельскому хозяйству. Сократили срок — значит, люди быстрее смогут реализовать свою бизнес-идею и, следовательно, заработать.

Еще очень яркий пример дерегуляции, наверное, самый положительный — это отмена так называемого 915 постановления о печально известной компании Укрэкоресурсы. Это госкомпания, которая более десяти лет брала у всего бизнеса, который что-то производит или ввозит в таре, деньги. Отходы никто не перерабатывал, хотя платили именно за это. Деньги шли большие. По последней оценке, примерно 300 млн в год. Реальной таропереработки не было. Мягко говоря, это был такой государством установленный рэкет.

Еще один пример. Недавно мы отменили требования, которые ставились со стороны бывшего Министерства по чрезвычайным ситуациям. Еще при старом главе они наплодили там требований на 260 млн грн для частных субъектов. Они заставляли их подключаться к определенной системе, которой они пользовались бесплатно, за большие деньги по договору. Хотя это не предусмотрено было ни одним законом. Они своими подзаконными актами это регулировали.

Таким образом, уже сейчас примерно на 6 млрд грн сэкономлено средств бизнесу. И это только на год. Если посчитать до 2020 года, мы получим значительно большие результаты.

- Все эти специальные запреты и разрешения для каких целей принимались?

— Как это ни удивительно, но некоторые вещи просто копировались из положительного европейского опыта, где есть такие же и запреты, и разрешения. Но разница между европейской бюрократией и украинской в том, что европейская ищет, как решить проблему. А украинская все 23 года искала решение, как заработать. Поэтому брали опыт, творчески его перерабатывали, делали барьеры, которые работали исключительно как место, где собирались взятки. Есть барьер — значит здесь можно собирать взятки. Нет барьера — нет основания для взятки.

- Что еще вы планируете дерегулировать в будущем?

— Мы идем по утвержденному ранее плану по дерегуляции. Там 131 пункт. Мы планируем всех их выполнить до конца года. Думаю, еще где-то миллиардов десять сэкономим для бизнеса, если выполним план только на этот год. Но там есть много пунктов, которые кардинально повлияют на значительно большую аудиторию и на более долгий период.

Например, была долгая дискуссия по поводу контрольных проверок со стороны налоговой службы. В Украине есть закон О государственном надзоре и контроле — единственный, который устанавливает права не только контролирующего органа, а и того, кого контролируют — субъекта контроля: как он может защитить себя, например, правом на видеозапись во время проведения проверки. Когда мы его приняли в 2008 году, все аплодировали и говорили: прекрасный закон. Вот только каждый орган говорил: это прекрасный закон, но для других органов, а для нас он не подходит. И налоговая здесь была чемпионом. Они выиграли эту гонку и вышли из-под действия закона.

- Каким образом?

— За счет внесения изменений. Они записали там строчку, что закон на налоговый контроль не распространяется. Так предприниматели потеряли много возможностей, чтобы защищаться. Кстати, и мораторий на государственный контроль не действует на налоговые проверки.

Что еще предусматривает закон? Что контроль должен осуществляться не просто как, извините, лагерный шмон.

- Но так и происходит на самом деле.

— Да, но он может осуществляться на основании управления рисками. То есть выделяются виды деятельности, территории, или сферы, где мы понимаем, что есть наибольший риск нарушений. И орган, которому предоставляется право контроля, концентрирует свою деятельность исключительно на рисковых сферах.

Государству это дает решения общественной проблемы — то есть защиты безопасности деятельности в той или иной сфере или госфинансов. А субъектам — дает понимание, как предпринимателям себя вести, чтобы не попасть в рисковую зону. В сфере финансового, налогового, таможенного контроля в Европе этот принцип действует очень давно. Субъекты знают, какая полоса уплаты налогов в их сфере деятельности, и пытаются вести деятельность так, чтобы попадать в это поле.

- Что значит “полоса”?

— Например, вид деятельности — торговля на рынке. Статистически установлено, что налоги в среднем собираются в пределах от А до Б. Не буду называть, потому что в евро это одно, а в гривнах совсем другое. Если субъект ведет такую деятельность, попадает в полосу от А до Б и платит налоги, то он может десятилетия не встречаться с контроллерами.

- У меня есть друзья-бизнесмены в Венгрии, в Хорватии. Они говорят, что они вообще никогда не видели своего налоговика в лицо.

— И никогда не увидят, если они попадают в установленный коридор. А вот если они начинают платить очень мало — меньше А, то ими заинтересуется контролирующий орган. Но даже это не значит, что их сразу будут штрафовать. Ими заинтересуются и спросят, почему так мало платят. Например, они ответят: мы проводим реорганизацию, сейчас нет деятельности, что-то строим, но через три месяца начнем активно работать и будем платить. И налоговая не будет их штрафовать. Она будет ждать. А вот если уже они долгое время выпадают из статистической линии — тогда ими заинтересуются, проведут проверку документальную, глубокую и установят, в чем проблема. Если это уклонение, то штрафы будут очень высокие.

- Почему налоговая не хотела возвращаться под действие закона О государственном надзоре и контроле?

— Они заявляют: мы не знаем, как определить риски. Понятно, если проводить шмон вместо контроля, то нельзя определить риски. А если пытаться решить действительно общественную проблему, то риски можно определить. Сейчас назначили нового главу, я надеюсь, что мы с ним будем работать для того, чтобы они разумно определили риски и вернулись под закон.

Второе, о чем они говорили — им не подходят сроки проверок. Закон О государственном надзоре жестко ограничил сроки проверок. Проверка должна длиться 10 дней, может быть продлена до месяца максимум. Если районная инспекция 10 дней проверяла и ничего не нашла, то инспекция Киева должна решать — продолжать проверку или не о чем дальше говорить. Пишите акт: ничего не нашли. Всего это налоговая очень не хочет, потому что тогда все варианты шмона просто исключены. Поэтому наша задача — заставить налоговую вернуться под действие закона, и для бизнеса это будут десятки миллиардов сэкономленных средств не столько на штрафах, сколько на взятках. Да и просто время — это деньги.

Это сразу оценят инвесторы, которые сейчас смотрят на Украину, и думаю, идти сюда или не идти. Понятно, что наибольший риск — это война, разрушение объектов и так далее. Но существует еще и поле неопределенности в связи с поведением контролирующих органов. Все зарубежные послы, когда встречаются с руководством страны, говорят, что их компании отмечают проблемы налогового контроля у нас в стране. Поэтому думаю, что одно такое решение будет весить много миллиардов.

- С одной стороны, очень важно освободить бизнес от лишних наслоений. Но, появляется вопрос относительно потребителей. Кто в будущем будет защищать их права?

— Здесь опять-таки велосипед не надо изобретать. Есть две составляющие, которые должны развиваться. Непосредственно защиту нарушенных прав должны осуществлять общественные объединения, адвокатские конторы. То есть, собственно, сами потребители через суды и инструменты коллективных исков, если это существенное нарушение. Соответственно, нарушителю это должно стоить больших денег.

Если через суд установлено, что было нарушено право потребителя, то в Европе нарушитель платит колоссальные средства. Автопроизводители могут отозвать целую партию машин, потому что если, не дай Бог, что-то произойдет и через суд докажут, было нарушение прав производителя, это будет стоить им миллиарды.

Есть вторая часть, где активную роль занимает государство — так называемый рыночный надзор. Здесь ключевая роль государства. Таким образом это работает во всем мире.

- Каков дедлайн всех этих изменений?

— Дедлайн поставлен Кабинетом министров, утвержден в распоряжении о плане мероприятий по дерегуляции. Для возврата налоговой под действие закона О государственном надзоре  и контроле определен как третий квартал 2015 года. Это собственные обязательства Кабинета министров. Теперь наша задача — проследить и подтолкнуть налоговую, чтобы они это сделали своевременно.

- Недавно в Украину приехал автор регуляторной гильотины Скотт Джейкобс. Вы будете с ним сотрудничать?

— Безусловно. Мы уже встречались. Он провел семинар в Государственной регуляторной службе по методологии дерегуляции. и мы очень благодарны ему, потому что на самом деле на его семинары записываются на год вперед.

Проблема заключается в том, что регуляторная гильотина как таковая предусматривает следующее. Сначала принимается отложенное решение об отмене всех регуляций. Например, мы сегодня приняли решение, что с 15 июля 2016 года вся регуляция будет отменена, если за этот период не будет в процессе просмотра этих законов доказано, что такая регуляция нужна, что она эффективная, адекватная, отвечает общественным потребностям и может быть осуществлена. Если за этот год принимаются отдельные решения по отдельной регуляции, то они остаются. А те, что где не доказано, что они нужны, исчезают.

Это хороший способ. Но боюсь, что для нас он невозможен. У нас очень много обязательств по Соглашению об ассоциации с ЕС, мы взялись имплементировать много европейских стандартов, которые требуют подавляющего большинства регуляций. Поэтому, наверняка, мы пойдем другим путем — путем просмотра регуляций с точки зрения их эффективности и целесообразности. Возможно, эти регуляции останутся, но будут приведены в надлежащий вид по принципам европейской, а украинской бюрократии.

- А кто будет решать, какую регуляцию оставить, а какую нет?

— Если это решение, введенное постановлением Кабмина, — то Кабмин, если это закон — то Верховная Радой. Просто инициатива будет исходить от профильных министерств. Новые министры задекларировали, что они подписываются под дерегуляцией, поэтому им и флаг в руки.

Олег ГАВРИШ