Эксперты назвали риски для экономики России в 2016 году

“Ведомости” попросили экономистов рассказать, какие основные риски, а также возможности для российской экономики, по их мнению, может принести наступающий 2016 год. Это не сценарии и не прогнозы, а поиск и оценка формирующихся тенденций и событий, которые в случае их реализации максимально повлияют на ситуацию в России. (Подробные ответы см. www.vedomosti.ru.)

Главный внешний риск — сохранение низкой цены нефти ($35—40/барр.) на большую часть года или ее дальнейшее снижение. На этом фоне все остальные факторы, влияющие на нашу экономику, просто меркнут, считает Олег Кузьмин из “Ренессанс капитала”. Дешевая нефть оставит экономику еще на год в рецессии, уверен Владимир Осаковский из Bank of America Merrill Lynch. В глубокой и продолжительной рецессии, уточняет Евгений Надоршин из “ПФ Капитал”. Переход цены нефти на уровень ниже $40/барр., если только не произойдет быстрого отскока, запустит новую волну подстройки всех экономических агентов: безработица вырастет, потребление продолжит сокращаться, перечисляет он.

Очередной нефтяной шок может быть уже на подходе, опасается Татьяна Орлова из Royal Bank of Scotland. Почти двукратный спад цен на нефть 2015 г. вполне может повториться и в 2016 г. — цена опустится до $20—25/барр., рассуждает Евгений Гавриленков из “Сбербанк CIB”: “Проблема в том, что никто не знает, где дно”. Подобная неопределенность вредит больше, чем сами цены.

При низкой нефти и сохранении санкций продолжится инвестиционный кризис, считает Наталья Акиндинова из Центра развития ВШЭ. Последствия кризиса доверия — откладывание инвестиционных проектов, отток капитала, долларизация активов предприятий, банков и населения, скачок курса и инфляции, сжатие экономики, перечисляет Дмитрий Белоусов из ЦМАКП.

Еще один “черный лебедь” — геополитика, указывают эксперты.

Экономика останется ее заложницей, констатирует Владимир Тихомиров из БКС. К старым геополитическим рискам могут добавиться новые, не исключает Белоусов: большая азиатская война с втягиванием России в затяжную и дорогостоящую сухопутную кампанию.

Внутренние риски

Для экономики больше угроз представляют не сами внешние риски, а реакция властей на них, считает Дмитрий Полевой из ING. Неготовность проводить конструктивную антикризисную политику может вылиться в более продолжительный кризис, предупреждает Надоршин.

Население будет все более чувствительно реагировать на продолжающиеся спад доходов и ограничения экономических и личных свобод, считает Полевой. Основные риски года связаны с ростом социальной напряженности в регионах, считает Алексей Погорелов из Credit Suisse. А по итогам парламентских выборов не исключено повторение политического кризиса 2011 г., на сей раз усугубленного экономическим спадом, допускает Ольга Стерина из “Уралсиба”.

Кризис усиливает протестное голосование, что может увеличить вес системной оппозиции (внесистемной вряд ли дадут шанс поучаствовать в выборах), рассуждает Полевой. Социальный эффект кризиса способен привести к масштабному разочарованию избирателей в “Единой России” и к формированию красной Думы — существенного роста представительства в парламенте КПРФ, полагает Белоусов. С одной стороны, это может ужесточить контроль Думы за бюджетными расходами и работой госкорпораций, с другой — усилить дирижизм в экономической политике.

Как обычно, власть попытается снизить социальную напряженность бюджетной поддержкой, ожидает роста дефицита бюджета Погорелов. Использование резервов, в свою очередь, создает экономические и политические риски, указывает Евсей Гурвич из Экономической экспертной группы.

Дефолт одного-двух регионов из-за снижения доходов при сохранении расходных обязательств может вызвать цепную реакцию и создать давление на банки, указывает Евгений Кошелев из Росбанка.

В бюджетной сфере правительству придется использовать все меры — администрирование, приватизацию, максимальную экономию — и теоретически это могло бы быть позитивным явлением, способствующим выходу бизнеса из тени, повышению эффективности бюджетных трат, но на практике этого ожидать вряд ли стоит, считает Гурвич. Положительный эффект возможен, если меры продуманы и сопровождаются реформами, а на это у правительства нет времени, отмечает он. Риски — со стороны внутренних законов и правоприменения, здесь уже накоплена инерция, добавляет Акиндинова.

Внутренние риски не столь значимы на фоне нефти, санкций и геополитики, не согласен Тихомиров, но в долгосрочном плане именно внутренняя политика — основной фактор, сдерживающий рост экономики. Низкая конкурентоспособность экономики, большая доля госсектора, монополизация, слабо развитый финансовый сектор, коррупция и неэффективность управления, слабая защита прав собственности — все это мешало и будет мешать экономике расти.

Отсутствие реакции на внешние шоки, ставшие уже привычными, — это тоже риск, отмечает Акиндинова: “Экономика привыкла, что ее постоянно трясет, и сохраняет некую стабильность, но это стабильность осажденной крепости”. Происходит архаизация экономики и ее “чудовищное упрощение”, тревожится Юлия Цепляева из ЦМИ Сбербанка.

“Белые лебеди”

В отличие от длинного перечня рисков, возможных приятных сюрпризов для экономики нашлось только два: рост цены нефти и снятие санкций, указывают эксперты. И то и другое не исключено, но маловероятно.

Позитивным было бы срабатывание у власти чувства опасности дальнейшей экономической стагнации и начало структурных реформ, считает Цепляева: из-за неопределенности экономической политики невозможно строить планы на будущее. Долгосрочная неопределенность вредит больше, чем низкая цена нефти и отсутствие доступа к технологиям из-за санкций, согласна Наталия Орлова из Альфа-банка: нет предсказуемости — нет возможности просчитать инвестиционные риски. Было бы хорошо, если бы власти выработали стратегию развития страны хотя бы на 10 лет вперед, говорит она: “Какой экономикой мы хотим быть? Нет консенсуса, нет даже обсуждений. Продолжаем дрейфовать”.

Ольга КУВШИНОВА