Две недели войны: провал путинского блицкрига

Майкл Кофман, директор российской программы некоммерческой аналитической корпорации CNA (Michael Kofman, Director of the Russia Studies Program at the CNA Corporation) — был одним из тех военных экспертов, кто еще за несколько месяцев до войны уверенно предсказывал именно полномасштабное вторжение Кремля в Украину вдоль всей ее границы. “Но то, что на самом деле предприняла Москва, стало хоть и масштабной, но очень странной операцией”, — сказал Майкл Кофман, выступая 9 марта в Институте Кеннана (Kennan Institute) при международном научном центре Вудро Вильсона (Woodrow Wilson International Center for Scholars).

“Это была попытка быстрой смены режима, — продолжает Кофман. — Путин на самом деле надеялся, что либо свергнет президента Украины, либо заставит его сдаться в течение нескольких дней. Как мы видим, запланированная таким образом военная операция себя не оправдала и так и осталась попыткой”.

Майкл Кофман анализирует тактику русских: “Совершить быстрый марш-бросок в столицу Украины Киев, перебросить войска вглубь Украины, не ожидая большого сопротивления — таковы были ожидания. Что ж, с моей точки зрения, основания для такого планирования выглядят весьма загадочными, — замечает Кофман с сарказмом. — Совершенно ясно, что интеллектуально Кремль не продвинулся дальше с 2014 года: он просто попытался сделать расширенную версию того, что было восемь лет назад”.

Кофман обращает внимание на еще один аспект: “Российское командование явно ввело собственные войска в заблуждение. Военнослужащие, отправленные на войну, до самой последней минуты думали, что, как им сказали, они едут на учения: их вытолкнули к границе, велели не волноваться, а потом сказали, что особого сопротивления они не должны встретить. Если вы следили за тем, как действовали российские войска в первые 48 часов, ты вы, возможно, были озадачены: потому что они фактически въезжали в Украину по шоссе, словно все еще были в своей стране и не ожидали сопротивления”.

“Эти иллюзии быстро развеялись, — продолжает Кофман, — когда они наткнулись на первую украинскую засаду и поняли, что попали на самую настоящую войну. Как и ожидалось, наступление началось с нескольких часов ударов крылатыми и баллистическими ракетами. В начале большая часть российской военной группировки оставалась в резерве. Российские военные ограничились разрозненными эпизодами непосредственной авиационной поддержки, что означало отсутствие крупной воздушной кампании. На раннем этапе Москва явно считала, что может преуспеть в кампании без особых воздушных боев и авиаподдержки. ВВС России даже не начали кампанию по подавлению или уничтожению украинской ПВО. Вместо этого они пытались установить очаги локального превосходства в воздухе. И российские ВВС заплатили за это дорогую цену, особенно на второй неделе”.

“Москва пыталась сохранить войну в тайне от общественности, — говорит Кофман. — Она называла это спецоперацией, не признавая, что на самом деле это было полномасштабное вторжение. Если бы она использовала всю военную мощь и авиацию в больших масштабах уже на раннем этапе, то утечку фотофактов было бы трудно проконтролировать… Во-вторых, Кремль надеялся избежать масштабных санкций со стороны Запада. Быстрая и относительно бескровная операция увеличивала бы шансы на это”.

Что же заставило Путина думать, что ему нужен блицкриг и он будет иметь успех? Олена Леннон, доктор философии, профессором политологии и национальной безопасности в университете Нью-Хейвена (Olena Lennon, professor of Political Science and National Security at University of New Haven), считает: “Москва недооценила трансформацию идентичности, которая произошла в украинском обществе за восемь лет. Путин продвигал идею о том, что украинского государства не существует. Но оказалось, что это совсем на так. Не думаю, что Путин иррационален, но он попал в условия дефицита информации и чувства местной реальности”.

“Другой просчет Москвы, — продолжает Олена Леннон, — это ложное предположение, что прозападная ориентация народа Украины полностью базируется на внешней поддержке Запада, его пропаганде и влиянии. Это тоже оказалось не так”.

Леннон также отметила несколько дополнительных “сюрпризов” для Путина. По ее данным, уже более 16 тысяч иностранцев присоединились к международному легиону территориальной обороны и готовы защищать Украину с оружием в руках. Европейский Союз, который Путин считал медлительной бюрократической машиной, удивительным образом моментально принял жесткие санкции. Даже Швейцария, имеющая глубокие традиции нейтралитета и являющаяся одним из самых популярных направлений для российских олигархов, объявила, что заморозит их финансовые активы. И, наконец, мировая публичная поддержка борьбы народа Украины: согласно данным опроса, находящихся в распоряжении Олены Леннон, более 80 % американцев поддерживают экономические санкции против России и более 70 % готовы согласиться с более высокими ценами на энергоносители в США, если эти санкции окажутся эффективными в сдерживании дальнейшей агрессии России.

Итак, первоначальные военные планы Кремля в Украине провалились, “и они была обречены на неудачу, потому что основывались на допущениях, имевших мало отношения к реальности”, — заключает Майкл Кофман.

В реальности Россия “разбила себе нос”, — говорит Кофман: “понесла значительные потери в начале войны, не достигла первоначального оперативного успеха и получила худшие из всех возможных санкций”.

Из-за того, что первую неделю Россия пыталась сохранить войну в тайне, она полностью упустила информационную сферу, считает эксперт. Идеологическая инициатива перешла к западным странам. Лишь потом Москва стала менять информационную тактику, пытаясь мобилизовать русскоязычную аудиторию в мире: пришло нелегкое понимание, что конфликт затяжной.

“Примерно на пятый день российские военные начали вносить существенные коррективы в свою тактику, — говорит Кофман. — Провалив первоначальный блицкриг по смене власти, они теперь пытаются реорганизовать кампанию в стандартную общевойсковую операцию. В итоге российские части значительно продвинулись вперед, особенно на юге, где скорость продвижения была довольно высокой. В последние дни добились и некоторого прогресса в районе Киева, неуклонно окружая его. Русские собираются окружить город и затем штурмовать его по частям”.

“Российские военные вернулись к интенсивному использованию огневой мощи, ведь российская армия во многом являются именно артиллерийской армией, — считает Майкл Кофман. — Она обычно использует усиленную огневую мощь, когда вступает в боевые действия в городах. Это трагично, но я не удивлен тем, что вижу. И я ожидаю, что дальше будет только хуже. На протяжении всей войны, особенно на второй неделе, мы видим также усиление использования авиации, также в городских районах. И вы видите, какие разрушения сопровождают это”.

Каковы же итоги двух недель войны? “Цели, поставленные Кремлем в этой войне [смена власти в Украине], вероятно, не могут быть сейчас достигнуты, — резюмирует Майкл Кофман. — Принятую Путиным стратегию следует признать неудачной. Я не ожидал таких провалов и низкого тактического уровня российских войск”.

Добьются ли русские хотя бы тактического успеха? Например, возьмут ли Киев? “Это сильно зависит от наличия того, что необходимо сегодня Украине, — считает Кофман. — А это в первую очередь боевые самолеты, средства ПВО”. И это важно не только тактически: от военных результатов зависит, насколько существенно Москва снизит планку первоначальных политических запросов на будущих переговорах.