Донбассу грозит катастрофа похлеще Чернобыля, времени очень мало — Константин Машовец

Военный журналист, координатор группы “Информационное сопротивление” КОНСТАНТИН МАШОВЕЦ в третьей части интервью “Апострофу” сравнил российскую и украинскую армии, рассказал, когда придет время реформировать Вооруженные силы Украины, и предупредил о масштабной экологической катастрофе на Донбассе, которая затронет территорию РФ.

- Насколько соответствуют действительности пропагандистские заявления о мощности и непобедимости российской армии?

— Реальный уровень боеспособности оценивается реальными боевыми действиями. Поэтому каких-то объективных показателей боевой эффективности нынешней российской армии вам сейчас никто не приведет. Некоторые, например, оценивают количество боеспособных войск — опять же, понятие относительное — в 80 тысяч всего. Из миллионной российской армии боеспособного войска всего 80 тысяч. Другие говорят о 200-300 тысячах на всю территорию. Третьи еще какими-то цифрами оперируют.

На самом деле, говорить о боеспособности российской армии невозможно из-за того, что это понятие относительное и должно обладать территориальной или объектовой привязкой. Мы можем говорить, например, о боеспособности частей Южного военного округа. Там есть критерии, по которым можем оценивать. Можем говорить о боеспособности российского флота в общем — учитывая, что у них четыре флота. Но мы можем вывести какие-то усредненные показатели и говорить о боеспособности всего российского флота. Мы можем как-то оценивать стратегические ядерные силы или, скажем, группировку в Калининградской области. Но для оценки боеспособности всех вооруженных сил Российской Федерации надо какой-то компьютер привлекать для обработки данных, чтобы можно было какими-то достоверными оценками оперировать.

Таким образом, оценка боеспособности, боеготовности российских войск может носить исключительно ограниченный характер по отношению к ограниченному какому-то объектовому характеру. Можем говорить, например, о боеготовности частей 20-й армии, или 1-й гвардейской танковой армии, или о боеспособности “3-й отдельной мотострелковой бригады 1-го армейского корпуса” на территории Горловки, или на участке от Доломитного до Лозового.

Это может быть все что угодно. Но усредненные значения я не могу вам сказать, насколько боеспособна российская армия. Ну, боеспособна. Ну, занимает периодически в мировых рейтингах 2-3 место. Это вам о многом скажет? Коэффициент напряжения военного у них составляет 17,39.

- Что это за коэффициент?

— Это усредненные относительные показатели количества занятых на военной службе людей по отношению к каждой тысяче работоспособного населения страны. Как думаете, 17,39 — это много или мало?

- Много?

— В Украине коэффициент военного напряжения составляет 3,22. В КНДР — 49. США — 4,57. А в Израиле — 23. Причем у нас показатель 3,22 — в условиях войны. А Россия с их 17,39 как бы не воюет, а участвует в вооруженных конфликтах за пределами своей территории. Мы же ведем войну на своей территории — и у нас этот показатель меньше.

Это такой относительный усредненный показатель на каждую тысячу. Оценивается не общее количество вооруженных сил, а относительное напряжение. По сути, люди, занятые в военной промышленности или непосредственно исполняющие обязанности в ходе прохождения действительной военной службы, исключены из производственной сферы государства. Они ничего не производят. Оказывают одну только услугу — по защите. По сути, оборонные предприятия тоже ничего полезного для людей не производят. Они создают средства ведения войны, но ничего полезного для повседневной жизни не создают. То же самое — военнослужащие всех военизированных формирований. Все эти люди исключены из производственной сферы, из сферы услуг — и оказывают одну, но специфическую услугу — государственную. Что и характеризует этот коэффициент.

И вот когда наши журналисты начинают такие вопросы задавать, ты сидишь и думаешь: как ответить? В развернутом виде, минут на 30 эфирного времени? Или ограничиться какой-то общей фразой — на, типа, и отстань. Многие эксперты этим и ограничиваются.

- А корректно ли ставить вопрос о сравнении техники и вооружения, которое используется с той стороны, и украинской техники и вооружения?

— Почему нет? Это сравнительная характеристика. Парк — один и тот же. На той стороне — советско-российское вооружение устаревшее. Ну, и наше такое же.

- То есть приблизительно сопоставимы?

— Да.

- А есть ли какие-то критерии, по которым та сторона нам серьезно уступает или наоборот?

— Даже затрудняюсь ответить. Вроде все адекватно. Мы можем сравнивать российскую армию и украинскую. О гибридных формированиях на оккупированных территориях говорить вряд ли возможно, слишком уж там большой разнобой и разноголосица. Особенно на начальном этапе. Но и сейчас там сложно оценивать.

Так вот, исходя из последних данных, можем уже говорить, что после определенного периода закончилась унификация вооружений, средств поражений, которые им туда поставляет российский военторг. В основном это техника и вооружения, снятые с российских баз хранения, устаревшие, еще советского производства. В отдельных случаях, конечно, эта техника модернизирована, улучшены ее тактико-технические характеристики. Но в основном это неликвид с баз хранения.

Выбор какого-то конкретного типа или вида вооружения вполне может диктоваться какими-то тактическими, оперативно-тактическими или стратегическими соображениями. Вот, например, история с танками. Почему сепаратисты сначала в основном обеспечивались танками типа Т-64 с российских баз хранения? Элементарно! Потому что основным боевым танком ВСУ на тот момент был Т-64. С одной стороны — унификация, взаимозаменяемость основных частей, возможность использовать трофейную технику, захваченные танки. Ну, и с информационной точки зрения — якобы отбили у ВСУ. Откуда танки? Вот, у “укропов” забрали...

Но постепенно, когда 64-ки стали заканчиваться, ломаться, выходить из строя, появились 72-ки — основной российский боевой танк — и их модификации. Сегодня там можно встретить уже и Т-90, исключительно российский танк. И Т-72Б2 или Т-72Б3 — исключительно российские модификации этого танка. В то же время и Украина планирует вернуть в строй порядка 300 танков Т-72. У нас они тоже на базах есть.

Неоднократно ту сторону ловили и на создании информационных фейков. Они и форму нашу украинскую одевают, и изображают из себя ВСУ, и танки размалевывают под ВСУ — и снимают при этом нужные им сюжеты. Все происходит по законам и жанрам гибридной войны. Наполеон же не зря говорил, что его больше беспокоит недовольство двух редакторов двух газет, чем недовольство двухсот или трехсот тысяч войск противника. С помощью двух газет вы можете распропагандировать эти двести тысяч в очень короткий период.

- Я потому и спрашивала, не преувеличены ли слухи о непобедимости российской армии…

— Понимаете, если бы наши военные считали, что российская армия непобедима — вряд ли вообще было бы возможным хоть какое-то организованное сопротивление агрессии.

А, на самом деле, я понимаю, почему Путин все пытается нас запугать, а у него это плохо получается. Ведь и украинская, и российская армии вышли из единой советской шинели — но сохранили при этом все присущие ей недостатки и достоинства. В том числе и схему реагирования на форс-мажорные обстоятельства.

Всю армейскую жизнь регламентируют четыре книги, которые называются общевойсковыми уставами. Фактически ныне действующие уставы украинской и российской армий очень похожи. По сути, это те же советские уставы с небольшими изменениями. Очень небольшими, на первый взгляд — незаметными.

И, по сути, глубинные коренные изменения, их первые ростки в нашей армии появились только сейчас. Мы сегодня просто нарастили боеспособность нашей армии экстенсивным путем, то есть увеличением ее численности, накачиванием людским материалом — и за счет этого увеличением соответствующих показателей: налетов у летчиков, наездов у механиков-водителей, количества стрельб, в которых принимали участие наводчики-операторы и командиры... Мы интенсифицировали процесс боевой подготовки, профессиональной выучки — и нарастили ее численность по отношению к численности личного состава и основных типов вооружений. Но сама суть, образ жизни и функционирования армии остались советскими. И реально нынешнее военно-политическое руководство достаточно сильно ограничено в совершении шагов по изменению ситуации.

- Почему?

— Потому что коней на переправе не меняют. Понимаете? И затеять сейчас какую-то глубинную, коренную реформу Вооруженных сил даже просто в приказном порядке — чревато последствиями. Перед лицом врага, который не просто стоит на нашей границе, но и вторгся на нашу территорию, а часть ее аннексировал, потеря уверенности в командном звене может дорого стоить. А она неминуема, если начать коренную реформу.

Да, полностью менять систему необходимо. Но мы не можем сейчас просто разогнать старую армию и начать формировать новую. Потому что находимся в состоянии отражения внешней агрессии. Поэтому нынешнее руководство стоит перед дилеммой: пытается сохранить боеспособность армии в достаточной для отражения агрессии степени — и проводить какие-то реформы. Одновременно. И там, в тех сферах и тех нюансах, где реформирование сегодня возможно — оно проводится.

- Правильно ли я понимаю, что претензии вроде “вместо реальных реформ занимаетесь чепухой типа формы или сухпайков” — это глупость на нынешнем этапе?

— Именно так. Потому что армия — это как раз один из тех институтов, где вполне реально количество перевести в качество. Проще говоря, чем больше и чаще вы выполняете боевые задачи в реальной боевой обстановке практически с реальным использованием боевой техники, вооружения, боеприпасов — тем тверже и увереннее становятся ваши практические навыки. Что, в конечном итоге, переходит в качество. Вы продвигаетесь на следующий уровень профессионализма. Что в реальном бою означает больше шансов выжить и выполнить задачу.

Вот это — пример перехода количества в качество в армейских условиях. И на нынешнем этапе реформирование в сфере нацбезопасности и обороны мы можем проводить только так — менять то и там, где это возможно на данный момент. Мы не можем позволить себе разобрать сейчас армию на отдельные винтики — и начать их по-новому складывать, переделывать инструмент. Потому что этот инструмент используется сейчас в противостоянии с агрессором.

- Когда же в таком случае реформы станут возможными?

— Вполне возможно, когда закончится ныне действующий “особый период”. Когда мы перестанем призывать срочников и полностью перейдем на контрактную армию. Когда состоятся значимые события в сфере нацбезопасности и обороны — например, мы получим действенные гарантии защиты нашей территориальной целостности. Не Будапештский меморандум, а реальные твердые гарантии защиты нашей территориальной целостности и государственного суверенитета. Когда мы перейдем в режим мирного времени — тогда и наступит время реформировать армию.

- При существующих раскладах кажется, что реформ нам придется ждать еще долго...

— Поверьте, это не самое страшное. Вот вы, например, знаете, что на Донбассе назревает экологическая катастрофа похлеще чернобыльской?

- Что вы имеете в виду?

— Там происходят вполне реальные проседания целых пластов, выброс на поверхность засоренных технических вод. И экологическая катастрофа может охватить регион масштабом от Азовского моря до Ростова-на-Дону включительно. Дело в том, что реально водоотлив осуществляется там сейчас только на некоторых шахтах. Нижние же горизонты уже затоплены. А учитывая, что на одной из шахт когда-то был произведен ядерный взрыв...

- Что еще за взрыв?

— В 1979 году в Енакиево на шахте “Юных коммунаров” (ее еще “Юнком” называют) был произведен атомный взрыв, по мощности сопоставимый с Хиросимой. На месте взрыва образовалась капсула диаметром 29 м, заполненная водой с цезием и стронцием. Это радиоактивные материалы с очень большим сроком полураспада. Сегодня “Юнком” уже затоплен шахтными водами. Он был самой опасной шахтой с точки зрения газонасыщенности, и этим атомным взрывом шахту пытались дегазировать. Но ничего у них не вышло. Взрыв, правда, потерял энергию на 100 м от эпицентра, потому это был подземный взрыв. Однако последствия этого взрыва в геологическом отношении очень опасны. Загазированность и затопление одновременно — можете представить себе, чем это чревато? Это будет гидроудар по поверхности на Донбассе, сравнимый по силе с землетрясением в 3-4 балла. В результате — солончаки, сравнимые по безжизненности с северным Крымом.

- И это все — на тысячах квадратных километров?..

— Да. Возможно проседание на 15 тысячах квадратных километров. И это трансграничные риски, то есть случится это в большей степени за пределами территории Украины.

- Есть ли прогнозы, сколько времени у нас осталось?

— Времени очень мало. Дают от 5 до 10 лет. Если эту байду не прекратить. А проседание уже началось.

- Процесс обратим?

— Уже нет. Очень большую роль в этом сыграли именно военные действия. Предприятия позакрывались, вышла из строя техника, которая совершала водоотлив. И это очень плохо. Грязная шахтная вода с высоким содержанием солей уже сейчас делает непригодной для питья 80% резервных источников питьевой воды в Донецкой области.

Всего с начала 19 века на Донбассе было прорыто 600 шахт с общим количеством до тысячи шахтных стволов — это такие глубокие дырки. Перед началом конфликта действовало 250 шахт. Сегодня уголь добывается из 130, причем две трети из них находятся на неподконтрольных нам территориях. Плюс шахты-копанки. О них тоже не следует забывать. По одним данным, их количество достигает 2 тысяч, по другим — 6-ти. Так что Донбасс, по сути, представляет собой гигантский гидрогеологонасос, который выталкивает жесткую техническую загрязненную воду на поверхность с огромной силой. Если водоотлив не производится (а он не производится). И такие гидроудары сопровождаются землетрясением по всему региону.

Можете себе представить: Донбасс вырабатывал до 80% токсичных отходов Украины. На нем располагалось порядка 4 тысяч вредных технологических производств. В той же Горловке, например, на “Стироле” химические отходы хранились в полуподземных хранилищах. И когда в 1988 году по трещинам с дождями и талой водой эти отходы пошли в горные выработки — спасатели гибли даже в гидроизолирующих костюмах. Токсичные жидкости их просто разъедали... А сейчас это все уже четвертый год находится под артиллерийскими обстрелами. Водоотводом и дегазацией никто целенаправленно не занимается. Представьте себе последствия!

А еще там ведь находится около 1350 терриконов. И 350 из них уже сейчас горят внутри. Представляете себе, как горит террикон?

- Честно говоря, нет.

— Эта огромная гора внутри разогревается до 2 тысяч градусов — и там идет химическая реакция сплава. Какие именно химические соединения и в какой пропорции в результате там образуются, можем только предполагать.

- Страшная картина вырисовывается.

- Честно говоря, я не знаю, чем это все закончится. Если эту войну не прекратить, последствия могут быть самые плачевные. Причем для России они будут куда более катастрофическими, чем для нас. Потому что украинская часть Донбасса и Ростовская область РФ — это геологически единый регион, они находятся на одной геологической плите. Наша плита, украинская, которая начинается западнее Донбасса, под Днепропетровской и Харьковской областями, устоит. Все же, что находится восточнее, вся эта часть юго-восточной Украины и соседствующие с ней территории России — просядут.

Лилия РАГУЦКАЯ