Дипломаты не используют слово “враг”

Петр Порошенко на должности министра иностранных дел — удачный выбор правительства. Игнорирование Президентом России Президента Украины — абсурдная ситуация. Внешняя политика — прерогатива не Президента, а государства.

Состояние и перспективы внешней политики Украины в пресс-центре “Главреду” оценил заместитель Генерального директора, директор по международным программам Центра Разумкова Валерий Чалый.

Украина — скорее объект, чем субъект, но позитивные сигналы есть

“Мне кажется, Украина остается наблюдателем, неактивным участником создания и новых условий региональной безопасности, и разделения труда. На самом деле чаще мы выглядим не как субъект решений, а как объект.

Тем не менее, в последних изменениях есть и позитивные сигналы. В последние дни состоялись достаточно знаковые события в продвижении Лиссабонского договора. Это значит, что позиции и возможности Украины в углублении евроинтеграции увеличиваются. Это позитивный сигнал. Кроме того, выборы, формирование коалиции в Германии, скорее всего, закончится тем, что министром иностранных дел будет человек, возглавляющий партию, которая на выборах в Европарламенте отмечала перспективы евроинтеграции Украины и членство Украины в ЕС. Это также позитивный сигнал.

В целом мои последние поездки в европейские столицы свидетельствуют, что все-таки внимание к Украине остается. Это внимание — не только настороженное отношение к возможному политическому конфликту или определенной дестабилизации. Это внимание, касающееся следующего политического цикла в Украине и новых возможностей”.

У коммуникатора Порошенко есть сто дней, чтобы доказать, что он достойный министр

“Надеюсь, что назначение нового министра иностранных дел Петра Порошенко, который является довольно неплохим коммуникатором, равноудаленным и одновременно равноприближенным к премьер-министру, Президенту и основным политическим силам в парламенте, даст возможность в этот непростой период более четко координировать наши позиции на внешнеполитической арене. По крайней мере, нужно добиться, чтобы за рубежом украинские лидеры, политики говорили одним голосом. Потому что, к сожалению, имидж Украины сегодня нуждается в очень быстрой реанимации”.

“Я думаю, что, по крайней мере, информацию относительно инвестиционных возможностей, относительно потенциала Украины сегодня нужно максимально распространять. Возможно, это не тот период, когда мы можем предпринять какие-то прорывные шаги во внешней политике, но это точно тот период, когда мы не должны создавать пауз на наших стратегических направлениях. Это тот период, когда мы должны максимально использовать подготовку к новым возможностям”. “У меня есть надежда, что в этот непростой период на авансцену не только политики, но даже бюрократии выйдут люди более молодые, которые готовы к вызовам, к решительным шагам. В данный момент, по-видимому, впервые за восемь последних лет сложилась реальная ситуация, когда может быть осуществлена ревизия приоритетов внешней политики”.

Что касается статуса персоны нон грата, объявленного по отношению к новому министру иностранных дел в 2007 году Россией, то “на сегодняшний день никакого статуса персоны нон грата относительно Петра Порошенко нет. Он уже посещал Россию после тех известных обменов “любезностями” между Украиной и Россией. Более того, когда сложилась та ситуация, многие удивились, что Петр Порошенко попал в такой список. На самом деле, его позиция относительно направления внешней политики и, в частности, во время пребывания секретарем СНБО, была достаточно сбалансированной.

Невзирая на постоянное политико-дипломатическое напряжение, диалог с Россией идет постоянно — на разных уровнях решаются проблемы. Я думаю, что у Петра Порошенко есть возможности эту работу интенсифицировать”.

“Очевидно, что, по крайней мере, до президентских выборов Петр Порошенко будет на этом посту. Я не исключаю, что результаты работы назначенного министра, его деятельность может повлиять и позитивно, и негативно в зависимости от результата на возможность продолжить работу на этом направлении. Я уверен, что это не последняя политическая позиция Петра Порошенко и, возможно, как раз этот период антикризисного менеджмента в дипломатии — самое нужное время для включения потенциала Петра Порошенко — его энергии, его знаний не только основ международного сотрудничества, но и экономики, менеджмента и использования своих внешнеполитических контактов.

Я думаю, рано говорить о времени его пребывания на этом посту. По крайней мере, в данный момент у него есть сто дней, после которых можно будет делать какие-либоо выводы”.

Дипломаты не используют слово “враг”. Но тема территориальных претензий витает в воздухе

“На сегодняшний день дискуссии об определенных угрозах, даже угрозах военного характера, стали интенсивнее. Это, на мой взгляд, не значит, что сегодня существуют прямые угрозы военного характера для Украины, но на политическом уровне в наших странах-соседях дискуссии относительно определенных претензий к Украине стали интенсивнее.

Это нужно учитывать и понимать, что в условиях, когда у нас нет возможности в ближайший период стать членом коллективной системы европейской безопасности, когда у нас нет среднесрочной перспективы присоединиться к ЕС, наша внутренняя консолидация, внутренние возможности реагирования на угрозы как военного характера, так и не военного — единственный способ быть адекватным в условиях определенного напряжения вокруг нас”.

“Сегодня я бы не говорил о врагах. Вообще, такого выражения в международном сотрудничестве нет. Есть другое. Есть озвучение не на официальном, а на политическом уровне, внутри стран определенных заявлений и определенных деклараций, граничащих с территориальными претензиями. В первую очередь, речь идет о двух наших соседях — Российской Федерацию и Румынии.

Вы помните заявление Президента Румынии, которое действительно удивило. Соответствующей реакции украинского руководства не было. Я думаю, что на это нужно реагировать. Румыния для нас хорошая страна, нам нужно взаимодействовать по многим направлениям. Я думаю, диалог сегодня нужно углублять. Но при этом дружественные страны не должны допускать заявлений такого типа.

Относительно Российской Федерации, то это не новость. Однако я бы обратил ваше внимание на то, что заявления, граничащие с территориальными претензиями, на политическом уровне сегодня немножко стихли. Есть другие претензии, касающиеся выбора Украиной своей модели развития, отличной от российской”.

“Когда Президент нашего партнера — Российской Федерации — демонстративно отказывается от встречи с украинским Президентом, это не только отношение лично к Виктору Ющенко, но и к Украине в целом, и потому в данный момент я не вижу сочетания прагматичного экономического интереса со стороны России с политико-дипломатическими действиями. Ситуация выглядит вообще абсурдной: проходят встречи на уровне министров, на уровне премьер-министров, в то же время посла в Украине нет. Я думаю, это вызов, в первую очередь, для России, как выходить из этой ситуации”.

“Россия позиционируется как влиятельный региональный лидер, возможно, даже мировой, как ядерная держава, как страна, использующая энергетические элементы в своей внешней политике, но при этом объектом применения этой риторики избрана Украина. Раньше это была Грузия”.

“Я не вижу сегодня прямых угроз, но Украина, как уважающая себя страна, должна реагировать достаточно четко, аргументировано, сильно даже на проявления желаний, которые, если их не остановить, могут превратиться в угрозу для будущего”.

Внешняя политика — прерогатива не Президента, а государства

“Внешняя политика не осуществляется только Президентом или только парламентом, или министром иностранных дел — это политика государства. Поэтому меня всегда настораживает, когда называют внешнюю политику с фамилиями. Внешняя политика — это политика государства, страны, национального интереса, которая должна задействовать и национальный бизнес, экспертные среды, гражданское общество в целом, и власть, и оппозицию. Только таким образом, действуя сообща, мы сможем отстоять свои позиции в очень жесткой внешней среде”.

“У нас есть свой интерес, который мы можем отстаивать только вместе. Есть надежда, что именно давление гражданского общества, в том числе в сфере внешней политики, на тех, кто отвечает сегодня за это направление, приведет не только к пониманию потребностей, но и к эффективным действиям”.