Российское государство хронически больно Украиной. Причем проявления этой болезни вылезают в самых, казалось бы, неожиданных местах. Стоило нам официально отказаться от празднования 23 февраля — и у них вдруг тоже задумались над декоммунизацией. Нет, оно, конечно, правильно: какой смысл праздновать день вымышленной победы, реального поражения и армии, которой нет?
Впрочем, автор соответствующего законопроекта, депутат от ЛДПР Иван Сухарев, подал эти соображения в более приемлемой для российского “лохтората” форме. Дескать, нынешний праздник — наследство от наркомвоенмора Льва Троцкого и не является российским национальным праздником . Сам же депутат ратует за возвращение к истокам: “В России до революции уже праздновали День памяти русского воинства, установленный 29 августа 1769 г. во время войны России с Турцией и Польшей. В этот день во всех храмах империи происходили поминальные службы по всем воинам “за Веру, Царя и Отечество на поле боя убиенным”.
Для начала стоит отметить, что выдаваемые за инициативы ЛДПР начинания на поверку нередко пишутся в Кремле. А сам Сухарев, между прочим, имеет весьма примечательный послужной список. 47-й номер в списке богатейших представителей российской власти по версии Forbes, фигурант дела о хищении миллиарда рублей на строительстве Юмагузинского водохранилища, попавший в Госдуму по протекции беглого гендиректора “Башнефти” Урала Рахимова. Типичный российский шовинист, призывавший выдворить башкир и татар из Башкортостана. Соавтор печально известного “закона Димы Яковлева”, а также ряда других скандальных законопроектов — вроде запрета на татуировки женщинам — и горячий поборник права Донецкой и Луганской “народных республик” на самоопределение. В общем, типичный защитник “русского мира” во всем его духоскрепии.
И духоскрепна же идея вернуться к празднованию 29 августа. Прежде всего потому, что в российском календаре это День спецназа Внутренних Войск МВД. Свести чествование слуг государевых, которые сдерживают смуту внутреннюю, с теми, кто принуждает к подчинению оному государю смутьянов внешних, — в этом, безусловно, есть логика. Правда, честно назвать сей праздник Днем карателя кишка тонка даже у таких одиозных персон, как Сухарев.
Впрочем, назвать этот день Днем защитника формальных оснований больше, чем 23 февраля. Ни тебе немцев под Нарвой, ни “братишек” наркома Дыбенко, драпающих до самой Гатчины. Потому что таки да. Защитили и отстояли. Позитивчик в чистом виде. Тем более что отстояли не свое, а отжатое. А затем отжали еще больше.
А дело было вот как. 29 августа 1769 г. российские войска, зажатые между турецкой в то время крепостью Хотин, которую побоялись штурмовать, и шедшими на помощь гарнизону войсками Молдованджи Али-паши, вырвались из клещей, воспользовавшись неосмотрительностью паши: рассчитывая на численный перевес, он решил атаковать, едва переправившись через Днестр. Собственно этот случайный в общем-то эпизод и стал памятной датой. Причем, как и в случае с 23 февраля, только потому, что нужно было скрыть неудобную правду. А правда состояла в том, что имея 80 тыс. войска против 30 тыс. у неприятеля, князь Александр Голицын топтался у Хотина с апреля, то под стенами, то переходя Днестр, но так и не решился брать крепость. В конце концов Екатерине ІІ это надоело и она отозвала незадачливого генерал-аншефа. Но Али-паша помог ему спасти честь. Это стало переломным моментом в кампании: две недели спустя Хотин сдался без боя.
Но как русских вообще занесло под стены Хотина? Зачем они там оказались? Да затем же, зачем Суворов 30 лет спустя штурмовал Альпы. Затем, зачем Паскевич в 1848-м, а Конев в 1956-м ходили в Венгрию. Даты 1953, 1968 и особенно 2014 — из того же ряда. Проще говоря — их целью было усмирение и порабощение. Защита “традиционных ценностей”, понимаемых как исключительные интересы России. С иной целью что Петербург, что Москва крайне редко посылали войска заграницу — и то потому, что складывалось не так, как мечталось.
Хотинский эпизод был частью истории, начавшейся в 1764 г. и имеющей немало параллелей с происходящим в Украине с 2010-го.
Начать с того, что коронованный тогда Станислав Август Понятовский, хоть и был во всех отношениях бесконечно далек от Виктора Януковича, все же имел с ним ряд общих черт. По большому счету шансы четвертого сына каштеляна Краковского стать королем Польши были вполне сопоставимы с шансами “дважды несудимого” завгара стать президентом Украины. Но в обоих случаях помогли правильные покровители. Причем как местные, так и российские. Разве что Понятовский имел куда более осязаемые основания в ответ на фразу “Ее Императорское Величество желают...” сказать “Да имел я это ваше Ее Величество!..”, чем Янукович в аналогичной ситуации.
В остальном видна цепь любопытных совпадений. Оба — любители архитектурных излишеств на фоне экономического кризиса в стране. Оба — относительно успешные реформаторы с евроинтеграционным налетом — потеряли страну вследствие слишком усердного обслуживания российских интересов. Оба стремились узурпировать влаcть, нивелируя полномочия парламента и переписывая конституции. Наконец, оба попытались совершить “евразийский разворот”. Так что Барская конфедерация, выступившая против Понятовского, вполне себе может быть аналогом Майдана, выступившего против Януковича. Тем более что в обоих случаях неприятие вызвала сама идея “вечного мира” с Россией, все более залезавшей во внутренние дела суверенного государства (чей суверенитет и без того становился все более формальным). К слову, днем провозглашения конфедерации стало 29 февраля 1768 г., так что инициатива Сухарева прозвучала аккурат под эту дату.
А дальше было все то же, что и у нас — и “Банду Геть!”, и “Катя, введи войска!”, и признание нелегитимным. Но поскольку мир в конце XVIII в. был куда менее порабощен юристами, нежели в начале века ХХІ, проблемой размежевания оккупации и “эффективного управления” никто не заморачивался. Как, к слову, не напрягался по поводу легитимности письменной просьбы к соседу ввести контингент с целью восстановления законной власти. Все было проще. Вплоть до того, что тогдашний Медведчук — Ксаверий Браницкий, хоть и не кум Екатерины ІІ, но муж племянницы Григория Потемкина, самолично возглавил коллаборантский корпус.
Глядя на все это безобразие, европейцы, как обычно, выражали обеспокоенность и активно интриговали. Разве что на помощь конфедератам выступил небольшой отряд французских “военных советников”, впрочем, скоро разгромленный. Всерьез в дело вмешался только турецкий султан Мустафа ІІІ, у которого к России были свои претензии. Для него все закончилось грустно: поражение в войне, закончившейся в 1774 г., стало началом заката Порты. Крым сменил сюзерена, Северное Причерноморье и часть Кавказа — владельца. Но что хуже — Кучук-Кайнаджийский мир впервые открыл России возможность для проецирования влияния далеко за пределы региона. Впрочем, это уже другая история.
С Барской конфедерацией было покончено двумя годами раньше. Ее поражение стало, пожалуй, самым ярким доказательством простой, в сущности, истины. Тот, кто до конца отстаивает свои интересы, когда государству угрожает опасность, рискует лишиться и интересов, и страны. И если основания государственного проекта вступают в противоречие с принципами его элит, то его демонтаж — и их дискредитация — становится неизбежными. Ослабленную и обескровленную Польшу к взаимному удовольствию сторон распилили Россия, Австрия и Пруссия.
О чем не любят вспоминать россияне — так это о том, что блистательного победителя банально “развели”. Петербургу, который установил контроль над всей Польшей, непрозрачно намекнули: или дележка — или война. Изнуренной конфликтом с Турцией империи пришлось уступить. Правда, случилось это не 29 августа. Договор о разделе Польши был подписан 19 февраля 1772 г. А в тот же день через 182 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Крымская область из состава РСФСР была переведена в состав УССР. Клио любит странные шутки...
