Что расследование об отравлении Навального говорит о смене настроений в Кремле

Вряд ли стоит удивляться тому, что за Навальным велась слежка. Однако скрытое наблюдение за ним вели не сотрудники Оперативно-розыскного управления (ОРУ) Второй службы, т.е. Службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом (СЗКСБТ), которая обычно занимается делами политической направленности, а группа, в которую входили врачи и специалисты по химическому оружию из НИИ-2, Института криминалистики ФСБ. Хотя НИИ-2 занимается и реальными расследованиями, он также считается секретной лабораторией ядов ФСБ.

А врачи вообще обычно не используются в качестве ведущих слежку оперативников.

Все эти действия никак нельзя счесть непреднамеренными или предпринятыми походя. Слежка в таких масштабах, как это представили в своем расследовании Bellingcat и The Insider, настолько же затратна, насколько и трудоемка, особенно с учетом того, что параллельно, вероятно, велось и обычное наблюдение со стороны ОРУ. При этом, согласно традиционному подходу к обеспечению секретности операций, обе группы могли не знать о существовании друг друга (особенно с учетом того, что НИИ-2 входит в другую службу ФСБ — Третью).

Признаюсь, что когда появились новости об отравлении Навального, мне сложно было поверить, что за ним стоит Кремль. Как Навальный неоднократно говорил сам, мертвый он представлялся более опасным для властей, чем живой. Несмотря на все крики о “кровожадном Кремле”, там, казалось, рассматривали убийство в качестве последнего, а не первого средства, к тому же предназначенного прежде всего для тех, кто считался настоящим предателем — от перебежчиков до чеченских сепаратистов.

В России практически все продается и покупается, так что, конечно, нет ничего невозможного в том, чтобы произвести в коммерческой лаборатории даже “Новичок”. Поскольку мы уже видели, как важные персоны, будучи уверены в последующем одобрении Путина или, по крайней мере, его молчаливом согласии, ведут собственную вендетту (наиболее яркий пример здесь — убийство Бориса Немцова), существовала вероятность, что на это решился кто-то еще — богатый, влиятельный, с хорошими связями и абсолютно беспринципный (увы, в России слишком много людей, подпадающих под эти критерии).

Но первым ударом по этой теории была та скорость, с которой Кремль занял оборонительную позицию. Ведь ранее в таких случаях, как убийство Немцова, сначала все-таки проводилось серьезное расследование.

Вторым, и более серьезным, было заявление Германии, что против Навального использовалась новая, ранее неизвестная разновидность “Новичка”. Одно дело, когда химики в коммерческих структурах производят известную разновидность, но вот создать новую…

Третьим, и, безусловно, окончательным подтверждением, стало расследование Bellingcat и The Insider. Отдельные офицеры ФСБ и даже группы заговорщиков занимаются собственными разборками и реализуют коррупционные схемы. Как показала история со “спецназом Сечина” в 6-й службе управления собственной безопасности ФСБ, целые отделы могут использоваться в сторонних интересах.

Вместе с тем существует четкое представление об ограничениях, связанных с такой деятельностью, а также преграды бюрократического толка, не позволяющие кому-либо слишком уж зарываться. Ни один генерал-авантюрист не стал бы и не смог бы преследовать столь известного человека, как Навальный, без четких инструкций, полученных от вышестоящего командования.

Изменение правил

Тогда по какой же причине Навальный, который годами время от времени испытывал давление и нападки, неожиданно стал неприемлемой фигурой? Можно рассуждать о его инициативе “Умное голосование”, которое в преддверии местных выборов, безусловно, вызывало определенное беспокойство у “Единой России”. Или о предположениях, что он может объединиться с другими оппозиционными группами, даже с коммунистами. Однако все это не выглядит столь угрожающим или столь новым, чтобы быть объяснением само по себе.

Возможно, дело в том, что в сознании высших представителей власти произошел коренной сдвиг, — и это весьма тревожный знак.

До сих пор управление страной включало в себя поддержание видимости реальной политики — не в плане зомби-партий “системной оппозиции”, но некоторой активности на местах и деятельности гражданского общества. Это не сталинизм и даже не однопартийная китайская система. Это гибридная система с небольшой долей реальной демократии и гораздо большей — демократии фейковой, вполне подходящая, чтобы сделать олигархический авторитаризм и более эффективным, и более терпимым.

Система эта более или менее работала много лет. Однако в этом году мы наблюдаем все больше и больше признаков того, что старики в Кремле и на Старой площади, не говоря уже о большом сером здании на Лубянке, испытывают все бóльшую тревогу, все сильнее теряют терпение и воображение.

Топорный конституционный ответ Путина на “вопрос 2024 г.”. Драконовские законопроекты об иностранных агентах. Неприкрытые нарушения во время голосования о Конституции и на региональных выборах. Чистка губернаторского и чиновничьего корпуса уже без обычной для прошлых времен оглядки на местные реалии, где арест хабаровского губернатора Сергея Фургала — лишь самый яркий пример.

Все это свидетельствует о нарастании тенденции, которую Андрей Колесников назвал “бункеризацией”: процесс управления становится менее гибким, уверенным и учитывающим интересы различных сторон.

Возможно, последней каплей стала вера в то, что Навальному помогают западные разведслужбы, а поэтому он может быть квалифицирован как “предатель”. Но, возможно, просто сдвинулась красная черта дозволенной оппозиционности, и ловкий деятель, которому ранее удавалось удерживаться с правильной стороны этой черты (не преследуя Путина или членов его семьи), неожиданно стал законной добычей.

Перевел Михаил Оверченко