“Бурое пятно” — продукт истерики

К 25-летию аварии на ЧАЭС главная объявленная цель ликвидации последствий катастрофы — добиться состояния “бурого пятна на местности” (в смысле “разрушить до основания и забыть”) — так и не достигнута; не решены и сопутствующие ей задачи.

Дорогостоящая догма, связанная с достижением “бурого пятна”, заложена в документе “Концепция снятия с эксплуатации Чернобыльской АЭС”. Это уникальная идея: в мировом опыте преодоления разнообразных ядерных инцидентов вы не обнаружите столь кардинального финала — так сказать, “не оставлять камня на камне”.

Даже Хиросиму и Нагасаки — города, ставшие в 1945-м объектом применения ядерного оружия, — население не покидало после бомбардировки и продолжает проживать там и сегодня. В нашем же случае жители из Чернобыльской зоны отселены, а за 25 лет приблизился момент полураспада долгоживущих и наиболее активных радиоизотопов. Но мы по-прежнему дожидаемся средств из бюджета на разрушение промплощадки ЧАЭС — уже потратив миллиарды и так и не осознав цену, которую еще придется заплатить.

Хождение станции “по рукам”

Послеаварийная часть жизненного цикла Чернобыльской АЭС совпала с распадом СССР. Ведомственные подходы к дальнейшей судьбе станции существенно различались.

ЧАЭС в составе Минэнерго СССР

Уже на начальной фазе ликвидации последствий аварии проводится обследование состояния конструкций 4-го энергоблока на предмет его восстановления. Эксперты признают: “Разрушенный запроектной аварией блок №4 утратил функциональные свойства энергоблока...”

Начато и завершено строительство объекта “Укрытие” (ОУ) над аварийным энергоблоком. Принимается и реализуется решение о пуске сохранившихся трех энергоблоков.

Для обслуживающего персонала строят новый город-спутник ЧАЭС — Славутич (инфраструктура которого, кстати, до сих пор используется не полностью, так как создавалась под бо'льшую численность населения). Производятся набор и подготовка недостающего персонала. Для продления работы за пределы установленных проектом 30 лет разрабатываются и внедряются проекты реконструкции энергоблоков.

В системы безопасности АЭС внесены технические изменения, исключающие повторение ситуации 26 апреля 1986 г. Фактически трагедией мы внесли вклад в научно-техническое развитие человечества: в результате во всем мире не зафиксировано крупных аварий на реакторах (в том числе “чернобыльского типа”) по вине дежурного персонала (предотвратить аварии на реакторах АЭС “Фукусима” было выше возможностей оперативного персонала. Другое дело, что вызывает вопросы неоперативность японских руководителей в вопросе обеспечения станции мобильными источниками энерго- и водоснабжения — для организации охлаждения остановленных реакторов и особенно бассейнов с отработанным ядерным топливом)

В составе Минэнерго Украины

В 1991 г. произошел пожар на турбогенераторе энергоблока №2 из-за самопроизвольного включения высоковольтного выключателя. Впервые в практике энергетики принимается политическое решение не менять поврежденный генератор, а досрочно прекратить эксплуатацию данного энергоблока — за 7 лет до исчерпания установленного ресурса!

Энергоблок №1 остановлен в 1996-м — за 2 года до исчерпания ресурса. Подписывается Меморандум о взаимопонимании между правительством Украины и правительствами стран “Большой семерки”, а также Комиссией Европейского сообщества относительно закрытия Чернобыльской АЭС. На том основании, что реакторы энергоблока №3 и аварийного №4 расположены в одном строительном объеме, в 2000 г. остановлен последний действующий энергоблок — за 11 лет до исчерпания ресурса.

Чернобыльская АЭС преобразована в государственное специализированное предприятие.

После прекращения генерации электроэнергии минуло более 10 лет, но возведение нового укрытия над аварийным реактором так и не начато.

А ведь за послеаварийный период ЧАЭС выработала электроэнергии больше, чем до аварии, и продолжай она действовать (хотя бы до исчерпания установленного ресурса), выработка возросла бы еще вдвое. Утрачена настолько значительная прибыль от реализации электроэнергии, что она могла бы покрыть существенную часть затрат государства на ликвидацию последствий аварии. Но из прибыльного предприятия ЧАЭС превратилась в бюджетного реципиента.

В составе МЧС

Завершены строительно-монтажные работы по стабилизации строительных конструкций “Укрытия” — действительно достойная работа за весь период после строительства “Саркофага”. Выполнен рабочий проект — возведения “нового безопасного конфайнмента” (НБК) над ОУ.

Но сама передача ЧАЭС под юрисдикцию МЧС на 19-м году после аварии во многом абсурдна: ведь “чрезвычайные ситуации” непродолжительны, а на промплощадке ЧС, по-видимому, иссякнет не ранее, чем будут исчерпаны средства международных проектов.

Так зачем МЧС вменено в обязанность исполнение не присущих ему функций? На этот вопрос отвечает Общегосударственная программа снятия с эксплуатации Чернобыльской АЭС и преобразования объекта “Укрытие” в экологически безопасную систему: “Завершение деятельности по снятию с эксплуатации... потребует около 100 лет”.

На разрушение денег не пожалеем

“Завершение деятельности по снятию с эксплуатации” выглядит в глазах наших чиновников так: “За период с 2045-го по 2065 г. установки демонтируют, а место, на котором располагалась станция, — очистят”. По каким технологиям? Неизвестно.

Подобная ситуация складывается и по ОУ. Стратегическая цель — ликвидация свалки радиоактивных материалов — подменяется тактической: строительством эффектного, но неэффективного НБК. Накануне 25-летия аварии определилась наша позиция: переложить проблему на последующие поколения, не утруждая себя даже разработкой первичных технологий обращения со скоплениями высокоактивных отходов.

При этом в качестве главного обоснования пассивности выдвигается ожидание разработки в будущем новых технологий! Но где и когда они появятся, если мы их не разрабатываем? В свете последних событий в Японии похоже, что мы вместо научно-практической помощи коллегам будем в результате платить за их же научно-технологические разработки и открытия, “спровоцированные” тамошней аварией и ликвидацией ее последствий.

Финансовая заявка по вышеупомянутой программе “разрушения” только на 2009—2012 гг. составляет 3,5 млрд. грн. И она, конечно, не выполняется — разве актуально сейчас финансировать МЧС под “бурое пятно” в 2065-м?

Для сравнения: заявка на эти же годы по созидательной программе “Ядерное топливо Украины” (которая, к сожалению, также регулярно не финансируется) составляет 9,7 млрд. грн.

Мне кажется, принципиальная, идеологическая ошибка Концепции заключается в следующем утверждении: “На сегодня можно однозначно сказать, что территория 10-километровой зоны вокруг ЧАЭС не будет введена в народнохозяйственный оборот в обозримом будущем из-за высоких уровней загрязнения долгоживущими радионуклидами”. Навязываются убеждения типа: “на территории главных корпусов не предусматривается размещение объектов ядерной энергетики и других объектов народнохозяйственного значения”.

Естественно, заниматься земледелием, выпасом скота и сбором даров леса вблизи ЧАЭС нет надобности. Но для промплощадки и подъездных транспортных путей, подвергшихся тщательной дезактивации, приведенное утверждение представляется не только неубедительным, но и экономически неоправданным.

Прежде всего, наступает период долговременной стабилизации радиационной обстановки. Подтвердить это смогут результаты исследований, заявленных МЧС: министерство обещало, что к 25-й годовщине катастрофы будет проведено тщательное обследование зоны отчуждения и смежных территорий на предмет оценки остаточного радиационного состояния.

В уже близком 2016-м “чернобыльская зона” достигнет знакового момента: это срок полураспада долгоживущих радиоизотопов. С этого года ООН снимет — в связи с утратой признаков катастрофической ситуации — мониторинг зоны ЧАЭС. Безусловно, изменится и статус данных территорий — так как охранять “зону” еще 30 лет до следующего этапа полураспада массовых изотопов нереалистично.

Реальная радиационная ситуация неизбежно приведет к пересмотру санитарных и правовых ограничений и придаст зоне отчуждения юридический статус территории со специфическими условиями пользования (по аналогии с другими географическими зонами, имеющими экстремальные природные, климатические или техногенные условия). Дело в том, что трансурановые элементы распадаются существенно дольше продуктов деления, но их на загрязненной территории относительно немного (иначе люди не посещали бы зону отчуждения и город Припять в “своей” обуви и одежде уже сегодня).

При определенных ограничениях трансурановое загрязнение не препятствует промышленной деятельности на территориях выпадения и сейчас!

Что пытаются “забыть” в зоне

Зона отчуждения ЧАЭС — не только территория с пятнами радиационного загрязнения. Но и промышленный объект, обладающий громадным материальным ресурсом, — с капитальными вложениями порядка $10 млрд.!

Сегодня многие забывают, что за колючей проволокой находятся:

— промышленная площадка, обустроенная техническими средствами охраны;

— три энергоблока, остановленных в соответствии с эксплуатационным регламентом;

— электрическое распределительное устройство с трансформаторным хозяйством (способное работать не только на передачу произведенной электроэнергии, но и на прием);

— система технического водоснабжения с наливным прудом-охладителем;

— производственные строения значительной площади;

— машинный зал площадью более 40 тыс. кв. м, с грузоподъемными механизмами для демонтажа турбогенераторов;

— санитарно-бытовые здания и сооружения, приспособленные для обслуживания ядерных технологий;

— система специальной технической канализации со спецводоочисткой;

— новая производственно-отопительная котельная с системами тепло- и пароснабжения;

— система радиационного контроля промплощадки и смежной территории;

— административные здания и ряд прочих систем и сооружений.

И все это хозяйство (извините за утомительный перечень, но стоит отметить, что его можно было бы продолжить) мы собираемся уничтожить, потратив на акт разрушения миллиарды!

А ведь кроме вышеперечисленного, есть еще сооружения незавершенной 3-й очереди ЧАЭС, радиозавод “Юпитер”, а также оставленный жителями город Припять — и т. д. и т. п.

Но возможно ли с пользой задействовать вышеперечисленный “арсенал”?

Увы, такие определения из “государственных” документов, как “окончательно остановлен”, “режим снятия с эксплуатации” и пр., позволили не проводить консервацию оборудования, вследствие чего утрачена возможность возродить энергогенерацию ЧАЭС. (Авария на АЭС “Фукусима” показала, что даже наличие конфайнмента — прочноплотного защитного сооружения, заключающего в себе реактор, — не обеспечивает безопасности. А ведь именно его отсутствие и выдвигали как основной аргумент противники продолжения работы ЧАЭС.)

Но у чернобыльского комплекса есть одна крайне важная и ценная техническая особенность: главный корпус и инфраструктура электростанции строились с учетом защиты от контролируемого ионизирующего излучения от оборудования.

Аналогичными качествами защиты должен обладать и комплекс, предназначенный для технологического процесса переработки урана в ядерное топливо. Для справки: Украина ежегодно тратит $400—500 млн. на покупку ядерного топлива, добывая уран в количестве, покрывающем всего 30% потребности. Но для организации добычи и переработки хотя бы в концентрат не хватает средств!

Ядерное топливо Украины

Энергетической стратегией нашей страны до 2030 г. предусматривается развить у нас полный цикл производства ядерного топлива — кроме, увы, изотопного обогащения урана.

Дело в том, что государства, входящие в Группу ядерных поставщиков, практически ввели мораторий на передачу оборудования и технологий по обогащению урана другим странам, прикрывая коммерческий эгоизм заботой о нераспространении ядерного оружия. В данной ситуации нашей стране, даже если она создаст собственный ядерный топливный цикл, только за услугу по обогащению урана придется заплатить монополистам половину его стоимости!

Украине — непосредственной участнице процесса становления ядерной промышленности СССР, к тому же обладающей наибольшими в Европе (и шестыми в мире) залежами урана и вырабатывающей 50% электроэнергии на АЭС, — не пристало мириться с создавшимся положением. Германия, Нидерланды, Испания и Япония не создавали ядерного оружия, но сумели развить производство по обогащению урана. Соединенные Штаты строят в Южной Корее заводы по обогащению урана для АЭС; Бразилия и Аргентина завершают создание замкнутого ядерного топливного цикла. И это без учета стремлений Ирана и Северной Кореи. Прогресс невозможно задержать декларациями. А вот тенденция опаздывать становится нашей национальной традицией!

Из Энергетической стратегии Украины: “Предполагается, что странам, эксплуатирующим АЭС, совсем не обязательно создавать собственные и достаточно дорогие производства по обогащению урана”. Это ли не показатель вторичности инженерно-экономического потенциала страны? Следует иметь в виду, “что достаточно дорогими” эти технологии и производства были только на исходной стадии — разработки и глубокого обогащения для нужд вооружения.

Но и в заявленных страной границах создания “неполного” ядерного цикла ЧАЭС может стать для нас выгодной стартовой площадкой. Процесс изотопного обогащения урана требует источника электроэнергии существенной мощности, наличия значительного объема охлаждающей воды и сооружений соответствующих площадей — и всем этим располагает промплощадка государственного специализированного предприятия (ГСП) ЧАЭС.

Даже тот металл из демонтируемых конструкций, который по результатам дезактивации или переплавки не будет полностью удовлетворять безопасному радиационному уровню, может быть направлен на изготовление оборудования и трубопроводов для атомного производства: в этом случае он при последующем применении вновь попадет в соответствующую радиационную среду. А ведь сегодня “залежи” нержавеющей стали, меди и других металлов на ЧАЭС подпадают, в соответствии с упомянутой Концепцией, под категорию радиоактивных отходов.

Материальный потенциал ЧАЭС позволяет применить принцип частичной самоокупаемости уже на этапе проектирования и создания технологий: можно реализовывать демонтированное оборудование и металл в действующем фонде ядерно-топливного цикла.

На промплощадке ЧАЭС можно поэтапно объединять и осваивать разные переделы (стадии) технологического цикла (от конверсии концентрата урана до изготовления таблеток из обогащенной двуокиси урана). Это позволит постепенно наращивать производительность. Поэтапное освоение каждого из переделов снизит и затраты на покупку ядерного топлива — а значит, возрастет уровень независимости (энергетической, экономической и соответственно — политической) нашей страны!

Но прежде всего необходимо объединить ряд положений разных программ (Государственной целевой экономической программы “Ядерное топливо Украины” и Общегосударственной программы снятия с эксплуатации Чернобыльской АЭС), создать на их базе программу диверсификации ГСП ЧАЭС в предприятие ядерно-топливного комплекса, которое в конце концов будет передано в структуру Государственного концерна “Ядерное топливо”.

Чернобыль должен перестать быть бездонной финансовой ямой — он способен приносить прибыль!

Справка “2000”

Валентин Мельник, автор этой статьи, хорошо знаком с проблемами Чернобыльской АЭС. С 1974-го по 1980 г. он работал на ЧАЭС, непосредственно участвовал в пуске и освоении мощностей 1-го и 2-го энергоблоков в качестве начальника лаборатории и замначальника цеха тепловой автоматики и измерений (ТАИ) по эксплуатации; с мая по август 1986 г. принимал участие в ликвидации последствий аварии, будучи ответственным дежурным по станции и в должности заместителя главного инженера по координации строительно-монтажных работ с УС-605 и прочими организациями.

С 1988-го по 2000 г. был здесь же начальником цеха наладки и главным специалистом по системам жизнеобеспечения АЭС. С 2000-го по 2006 г. занимал должность замдиректора и директора дочернего предприятия “Славутич” ОАО ЮТЭМ. За почти 50-летний стаж работы в энергетике Валентину Николаевичу пришлось трудиться и на предприятии по обогащению урана (п/я 79 в городе Ангарск, Россия).

Валентин МЕЛЬНИК