Ни года без политического кризиса. Так можно охарактеризовать ситуацию в Европе в последнее время. В прошлом году в мейнстриме были миграционный кризис, евроскептицизм и, одно из его проявлений, Brexit. В этом году тенденции в большей степени схожи. Миграционный кризис поутих, но актуален. Евроскептики после поражений в Нидерландах и Франции тоже казалось бы носы повесили, но не все. А Brexit...Ну, Brexit, господа, становится все страньше и страньше. И в совокупности эти факторы привели к новым потрясениям в Европейском союзе.
Голландский подарок Орбану
Начнем, пожалуй, с евроскептиков и миграционного кризиса. Одним из “фронтменов”, определенно, является правительство Виктора Орбана. Венгерский премьер и его партия-тезка римской богини государственной добросовестности (Фидес) по-прежнему остро критикуют попытки Брюсселя наказать страны Центральной и Восточной Европы. Все это сопровождается тоннами махрового популизма и прямыми нарушениями прав человека (избиения мигрантов на границе, сафари на них в провинции страны и т.п.), и ожидаемо приводит к ответной реакции лидеров блока.
В конце прошлой недели посол Нидерландов в Венгрии Гаюс Шелтема в интервью местному СМИ “168 ora” позволил себе сравнение принципов создания образа врага исламскими экстремистами, подразумевая ИГ, и Будапештом. Он нашел их одинаковыми, при этом прошелся по ксенофобии и коррумпированности венгерского правительства. Стоит заметить, что дипломат или намеренно, или ненамеренно забыл, что аналогичные способы демонизации используют не только у Орбана или аль-Багдади, но и в Кремле.
В любом случае высказывания Шелтемы привели к острейшему дипломатическому кризису. Будапешт отозвал своего посла из Гааги и понизил диалог до уровня поверенных в делах. Было ли интервью нидерландского посла, завершающего командировку, личной инициативой или позицией королевства, сказать трудно. Но его босс, министр иностранных дел Берт Кендерс дистанцировался от комментариев посла: “Конечно, мы никоим образом не можем утверждать или предполагать, что у венгерского правительства те же методы, что и у террористов”. Но! Кендерс подчеркнул, что у Европы есть претензии к Будапешту из-за его миграционной политики, хотя это “не имеет никакого отношения к методам ИГ”. Видать, господин Шелтема все же переборщил с параллелями.
И оказал тем самым услугу Орбану, который кормит свои рейтинги именно темой кризиса мигрантов. Он очень удачно выбрал время и государство ЕС (Нидерланды — один из локомотивов блока) для показательной порки, вульгарно выпятив суверенитет Венгрии. Как это делает сегодня Польша “презеса” Ярослава Качиньского, товарища Орбана в “борьбе” с Брюсселем. Нельзя не заметить, что такие нелиберальные демократии пытаются серьезно влиять на ситуацию в ЕС. И опять-таки дипломатический скандал произошел аккурат перед визитом президента РФ Владимира Путина в Венгрию. Приезд нерукоподаваемого на Западе хозяина Кремля в гости к маргиналу ЕС нужен обоим. Путину: потому, что не так много стран в ЕС его тепло встречают. А Орбану: пощечина Гааге и Путин в Будапеште помогают толсто намекнуть, что Будапешт еще больше открыт к сотрудничеству с Москвой; а следовательно повысить рейтинги в стране, и выторговать у Центра преференции. И, конечно, это уже очертило политический кризис в Европе.
Зевс или Фаэтон?
Париж, не так давно праздновавший победу прогрессивного Эмманюэля Макрона, все стремительнее превратился в источник проблем для единства содружества. Нет нужды напоминать, что на 40-летнюю звезду, засиявшую пару лет назад на небосклоне французской политики, возлагают большие надежды. В том числе, и в Киеве. Но последние рейтинги показывают глубокое разочарование французов. Согласно опросу центра Ifop, за месяц Макрон потерял 14%. В августе его деятельностью были удовлетворены лишь 40% по сравнению с 54% в июле. Недовольны — 57%. “Спустя четыре месяца после триумфального избрания Эммануэль Макрон стал президентом меньшинства”, — пишет Journal du Dimanche, по чьему заказу проводилось исследование.
Макрон, которого иронично называют Юпитером в честь главы римского пантеона богов, теряет популярность быстрее Франсуа Олланда или Николя Саркози. Однако разочарование французов, если так подумать, имеет мало общего с прагматизмом. Новый президент Пятой Республики не так много успел еще сделать, чтобы его хотели окунуть в смолу и перья. Были несколько завышенные ожидания, которые Макрон физически не успел бы оправдать.
Сильно по его имиджу ударили “желтоватые” скандалы. Вспомним его супругу Брижит Макрон. Очень многим французам не понравилось, что жена президента старше его на 24 года. Оппоненты и критики скатились до уровня таблоидов, и не пожелали платить ей как первой леди. Нападки утихли после большого интервью жены президента журналу Elle, которое побило 10-летний рекорд продаж издания. Французы, наконец, увидели в ней человека с чувствами и собственной жизненной позицией, а не просто престарелую мадам, “соблазнившую” некогда 16-летнего ученика иезуитского лицея.
И тут же все были повергнуты в шок любовью президента к макияжу. Le Point написала, что он потратил больше 26 тыс. евро за 3 месяца на визажиста — до вступления в должность. Да, Макрон не Трюдо, но по сравнению со многими мировыми лидерами считается красавцем. Опять-таки, учитывая его статус звезды во время кампании, нет ничего странного, что команда хотели добиться максимального эффекта — чтобы Макрон затмил Фийона, Меланшона или Ле Пен. Во-вторых, крупные суммы визажисты получают от всех президентов и премьеров по всему миру. Говоря конкретно о Франции, то в свое время прихорашивались и социалист Олланд, и правоцентрист и друг Путина Саркози. Первый платил ежемесячно парикмахеру около 10 тыс. евро, и единоразово потратил 30 тыс. евро на макияж. Саркози выделял на свою внешность порядка 8 тыс. евро ежемесячно. Так что в данном случае возмущение явно притянуто за уши. Но оно вредит президенту страны, являющейся одним из лидеров ЕС.
Вот уж упала, так упала...
В понедельник, 28 августа, в Брюсселе стартует третий раунд переговоров по Brexit. Стороны поговорят о границе между Ирландиями, о сумме, которую Лондон должен выплатить ЕС за совместные проекты, и т.п. Проблема в том, что и европейцы, и британцы не могут найти точки соприкосновения по этим вопросам. И как раз со стороны Соединенного Королевства исходит волна спорных предложений, заявлений и угроз.
Глава МИД Борис Джонсон передумал и уже признает, что Брюсселю нужно заплатить. Но и Брюссель повысил требования с 40 до 100 млрд евро. Естественно, Лондон словами Джонсона заплатит “ни пенни больше, ни пенни меньше”. При этом корона продолжает играть ирландской проблемой. После окончательного выхода Британии, между Ирландиями должна пролечь граница, как между странами ЕС и другими государствами со всей полнотой таможенных процедур. Закавыка в том, что британцы хотят как-то обойти этот вариант, предлагая упрощенный режим пересечения границы и таможни. В ЕС против, но опасаются, что теперь их обвинят в срыве переговорного процесса.
И это далеко не единственные спорные моменты. Лондон в целом ведет себя так, будто не знает, как же “развестись” с Европой. С одной стороны, вроде бы процесс похож на Hard Brexit: границы на замке, таможенный контроль и т.д. С другой стороны, на островах не желают расставаться с единым рынком. Оппозиционная Лейбористская партия выступает за сохранение “базовых” отношений с блоком на время переходного периода после выхода из ЕС в марте 2019 года. А Тереза Мэй, заметим, провалив парламентские выборы, не так сильна, какой надеялась стать. Возникла парадоксальная ситуация — лебедь, рак и щука британско-европейских отношений. В довесок отсутствие четкого единого курса Даунинг-стрит заставляет полагать, что Лондон абсолютно не готовился к самому важному экзамену за последние десятки лет.
Поэтому следует ожидать не только срыва сроков переговорного процесса, но и свыкнуться с мыслью, что сам по себе Brexit еще долго будет провоцировать кризис в ЕС. Вместе с венгерским демаршем и “падением в реку” Макрона в Европе образовалось слишком много точек напряжения. И это накануне выборов Германии. Меркель, если она желает продемонстрировать лидерство Берлина и сплоченность в ЕС, может решиться на демонстрацию силы. Понятно, что к кому бы она не применилась, блок встряхнет еще сильнее.
