Блеск и нищета многопартийности по-украински

Кто не знает, что в Украине существует многопартийная система? Кто не знает, что парламентские выборы в Украине с середины 90-х проходят по партийно-пропорциональному принципу, а выборы местные — с недавних пор — по принципу смешанному, когда половина депутатов областных, районных, городских, поселковых и сельских советов избирается от партий? Кто не знает, что два последних по счету Президента Украины на момент избрания были лидерами ведущих политических партий, а Кабмин с 2006 года формирует та или иная парламентская коалиция, возникающая на основе партийных фракций в Верховной Раде?

Иными словами, политические партии Украины (по крайней мере, в соответствии с законами и с теоретическими построениями партийных идеологов) ведут и призваны вести за собой народные массы, а в то же время — выражать их, этих масс, коренные интересы и быть плоть от плоти и кровь от крови украинского народа. И как эта самая плоть и кровь, политические партии стройными рядами идут сегодня на местные выборы...

А в то же время, кто из граждан (включая велеречивых партийных идеологов) не понимает, что в Украине сегодня отсутствуют или, по крайней мере, почти отсутствуют реальные, действенные, действующие, структурированные политические партии? Что, несмотря на громкие (или очень громкие) названия, несмотря на как минимум несколько тысяч, а иногда большее или значительно большее количество членов, несмотря на разговорчивых лидеров, красивые офисы в столице и весь остальной “джентльменский набор”, политические партии отечественного разлива существенно отличаются от европейских политических организаций, на которые они равняются?

Поэтому неудивительно, что все чаще слышны голоса экспертов, считающих, что украинская многопартийность слишком уж смахивает на фальшивопартийность.

Но прежде чем выносить окончательный приговор, попытаемся разобраться, что же такое политическая партия в классическом ее виде, запечатленном в политической науке.

ПАРТИЙНАЯ КУХНЯ: ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

“Партия политическая — специализированное политическое объединение, имеющее четкую организационную структуру, идеологический характер и тяготеющее к власти”.

(Політична наука. Словник: категорії, поняття і терміни. Львів, 2003).

 “Партийная система — совокупность всех значительных партий в стране, их взаимодействие и (иногда) избирательная система и приверженность избирателей, формирующих ее”.

(The Concise Oxford Dictionary of Politics, Oxford University Press, 2003).

 “Демократии угрожает не режим партий, а современная ориентация их внутренних структур; опасность кроется не в самом существовании партий, а в том военном, религиозном и тоталитарном типе организации, который они иногда приобретают”.

(Maurice Duverger, Les partis politiques, 5 ed., Paris, 1964).

Начнем с этих довольно абстрактных, но в то же время точных определений, чтобы от них перейти к более конкретным теоретическим положениям. Вообще-то каждый желающий, приложив некоторые усилия, может найти в литературе большое количество определений политической партии.

Однако все эти определения укладываются в два подхода. Сторонники первого из них подчеркивают, что речь идет о средстве завоевания власти определенной общественной группировкой, сторонники второго говорят о механизме связи между властью и обществом, об институте, обеспечивающем эффективное функционирование демократических механизмов.

На самом деле, между обоими подходами нет фундаментального противоречия, они изображают две стороны одного и того же явления — современной политической партии. В Законе Украины “О политических партиях в Украине” в статье второй дается определение партии, в котором оба упомянутых подхода в некоторой степени синтезированы: “Политическая партия — это зарегистрированное в соответствии с законом добровольное объединение граждан — сторонников определенной общенациональной программы общественного развития, имеющее своей целью содействие формированию и выражению политической воли граждан, принимающее участие в выборах и других политических мероприятиях”.

Юридически и политологически такое определение имеет под собой некоторые резоны, однако с точки зрения конкретной украинской — и не только украинской — политической ситуации в нем есть серьезные недостатки. В нем идет речь лишь о нескольких типах политических партий, тогда как существуют и такие партийные разновидности, которые не вписываются ни в демократическую политическую систему, ни в украинскую независимость, ни в общенациональные координаты развития страны. Кстати, эти недостатки присущи не только Закону, но и тем подходам к определению и пониманию политической партии, о которых только что шла речь; ведь в такую схему не укладываются, скажем, Судето-немецкая партия Гейнлейна, которая в 30-х имела целью расчленение Чехословакии и присоединение Судетов к Германии, или Национальный союз Квислинга тех же времен, считавший своим назначением превращение Норвегии в протекторат Великой Германии с целью достижения “братства всех арийских народов”, и другие подобные партии.

А еще из истории хорошо известно, что реальность существования партии и мощность ее влияния на события в стране напрямую не связана с тем, зарегистрирована эта партия в соответствии с Законом или нет. Более того, некоторые партии очень хорошо чувствуют себя на нелегальном или полулегальном положении — их идеология требует “страдания за веру” и этим добавляет им сторонников. Очевидно, что законодательство должно иметь в виду не только те партии, которые готовы работать в демократической системе политических координат независимой Украины, но и те, которые будут пытаться разрушить те или иные основы украинского бытия, — чтобы застраховаться от деструктивных действий со стороны этих сил, а для этого нужно их оперативно распознавать. Таким образом, мы логически выходим на необходимость дать классификацию разновидностей политических партий и принципов их деятельности, которые зависят от стратегических целей этих партий.

Самая простая, часто употребляемая и в то же время самая сложная система классификации — по оси “левые-правые” политические партии. Как отмечает авторитетный оксфордский Короткий политический словарь, изначально эти понятия отражали пространственные отношения: “Во французских Генеральных штатах в 1789 г. простонародье сидело слева от короля, потому что дворянство занимало почетное место, то есть, сидело с правой стороны... Точное определение термина “левый” сегодня дать очень сложно, поскольку в разных странах и в разные времена содержание его было неодинаково, но обычно это слово ассоциируется у нас с такими идеями и представлениями, как эгалитаризм, отстаивание интересов (организованного) рабочего класса, курс на национализацию промышленности, нетерпимость к иерархической структуре общества, протесты против националистической направленности внешней и оборонной политики”.

Заметим, что из такого понимания абсолютно выпадают правящие коммунистические партии, которые выстраивают четкую иерархию в обществе (номенклатура как новый господствующий класс), отстаивают интересы не рабочих, а этой номенклатуры, занимают откровенно националистические позиции во внешней и военной политике (Куба, КНДР, Китай, если говорить о странах, где коммунисты до сих пор пребывают у власти). Что же касается “правых”, то здесь не менее сложно. “В развитых либеральных демократиях, — пишут авторы Короткого политического словаря, — возможно, в большей степени, чем где-либо еще, правых определяли как тех, кто был в оппозиции к социализму или социал-демократии. В результате идеологии и философии правых политических партий содержали элементы консерватизма, христианской демократии, либерализма, либертарианства и национализма... При опросе общественного мнения саморазмещение на шкале правых и левых взглядов связано со взглядами на экономическую политику, особенно на перераспределение и приватизацию (национализацию), постматериализм и (особенно в католических странах) религиозность”. Возникает вопрос: а как тогда быть с традиционным для либералов всего мира свободомыслием и не менее традиционной для многих левых Латинской Америки религиозностью?

Впрочем, читателю самому стоит попытаться разместить политические партии Украины на шкале “левые-правые” и убедиться, что это весьма непросто, так как, скажем, КПУ по своему отношению к религиозности по европейским критериям — типичная правая партия, а если взять экономическое измерение, то все те наши правые, которые упрямо голосовали за продление моратория на продажу земель сельскохозяйственного назначения, по этому критерию — типичные левые. А как оценить ситуацию в Севастополе, где 57% респондентов, по данным социологов, не считают себя гражданами Украины (хотя номинально являются ими, ведь в опрос были включены только лица с украинскими паспортами), а на выборах голосуют за Компартию, Партию регионов, прогрессивных социалистов и откровенно пророссийские силы? Действует здесь критерий “левые-правые” или какой-то совсем другой?

Однако западная исследовательница Ханна Арендт еще полвека назад заметила, что критерий “левые-правые” утратил свое содержание: имеет смысл делить все политические силы (и создаваемые ими режимы власти) на три группы: демократические, авторитарные и тоталитарные. А вот внутри каждой из групп можно говорить о более левых или более правых партиях. Ведь какие же нацисты “ультраправые”, если их социальная программа была более широкой и главное — более действенной, чем у большевиков?

ЕВРОПЕЙСКИЕ ИЗМЕРЕНИЯ

Но это — общие методологические критерии, хоть и весьма полезные сегодня. Большую интеллектуальную пищу для размышлений даст нам довольно сложная типология партий, предложенная в середине ХХ века Морисом Дюверже. Согласно его классификации, более важным, чем разделение по шкале “лево-право”, выступает разделение по типу организации партий и их действиям. Итак, по Дюверже можно выделить такие главные типы партий:

— классические “буржуазные” партии консервативные и либеральные, которые не имеют массового фиксированного членства и руководящие структуры которых направлены, прежде всего, на реализацию избирательных задач;

— массовые социалистические партии Европы и некоторых стран за ее пределами с фиксированным членством, полуцентрализованным руководством и сочетанием парламентских и внепарламентских действий;

— коммунистические и фашистские партии с жесткой централизацией руководства, для которых избирательная борьба — лишь средство достижения тоталитарной власти;

— христианско-демократические партии, занимающие промежуточное место между “классическими буржуазными” и социалистическими партиями по способу организации и управления ими;

— лейбористские партии, созданные на базе профсоюзов и кооперативов по принципу “непрямой структуры” и подобные по методам действий социалистическим партиям;

— аграрные партии, хоть и не слишком влиятельные, однако, постоянные участники европейских политических процессов;

— наконец, партии кланового типа, возникающие в некоторых странах Востока, Африки или Латинской Америки.

Кстати, Дюверже утверждает, что политического центра, центристских партий как таковых не существует: есть левый центр и правый центр, которые, под давлением определенных обстоятельств, могут объединиться.

Пару слов о двухпартийной системе. По Дюверже, один, приемлемый и действенный, тип двухпартийности возникает при условии конкуренции партий, объединенных общими правилами политической игры и разделенных вопросами тактических целей. Другой тип двухпартийности — это двухпартийность метафизическая, сущностная, “когда борьба партий ведется вокруг самой природы режима, фундаментальных представлений о жизни и приобретает жесткость и непримиримость религиозных войн”. Такая ситуация возникает в случае, если одна из партий имеет тоталитарные цели и тоталитарную структуру, а вторая, в той или иной степени, исповедует демократические ценности (неважно, левые или правые). В случае прихода к власти тоталитарной партии последняя занялась бы устранением своей главной соперницы, двигаясь к однопартийности, а партия демократического типа в случае выигрыша выборов вынуждена была бы, чтобы спасти от прихода тоталитарной силы, так же установить однопартийную диктатуру во имя демократии. Иными словами, такая двухпартийность опасна для страны, нежизнеспособна, из нее вырастает либо тоталитаризм, либо авторитаризм. И именно такая двухпартийность в последние годы виднеется на политическом горизонте Украины...

Еще более сложную классификацию партий, опираясь на функциональный подход, предлагает современный американский исследователь Стивен Коэн. При этом он анализирует не столько собственный опыт США, сколько европейский и мировой:

1. Партии авангардного типа, появившиеся в ходе развития рабочего движения. Для них характерны повышенные требования к вступающим в партию, подробная регламентация деятельности и внутренней жизни партии, строгая партийная дисциплина и тому подобное. Главный объект их политики — наемные работники и владельцы-работники, повседневная работа по их социальному просвещению и организации во имя торжества справедливости.

Стивен Коэн считает, что в случае прихода авангардной партии к власти она быстро становится частью административной системы, ее номенклатурой. В частности, по Коэну, в силу причин объективного и субъективного характера в государствах социалистического выбора авангардные партии превратились в ведущее звено командно-бюрократических режимов. В конечном итоге, эти партии потеряли авторитет среди трудящихся, что привело многие из них к кризису, распаду или превращению в партии парламентского типа. Коэн относит понятие авангардной партии только к марксистским организациям различного сорта; впрочем, национал-социалисты и фашисты разных видов также могут быть причислены к этому типу партий, хотя пока что не зафиксированы случаи превращения их в парламентские партии.

С другой стороны, до конца 80-х правящие коммунистические партии тоже не превращались в парламентские. Что же касается источников партийных средств, то официально авангардные партии существуют “на деньги трудящихся”, хотя на самом деле и русские большевики, и немецкие нацисты получали основные средства от капиталистов из своих и чужих стран, а иногда и от государственных структур других стран. Что касается компартий во времена Коминтерна, их финансирование производилось из Москвы; так же было и с лояльными к Кремлю партиями после коминтерновских времен вплоть до 1990 года.

2. Партии как “избирательные машины”, предназначенные, главным образом, для проведения избирательных кампаний (сбора средств для их проведения, выдвижения кандидатов, организации агитации в их поддержку и тому подобное). Обычно такие партии не имеют фиксированного членства, партийных билетов, обязательных членских взносов. Они формируются за счет добровольных пожертвований корпораций, частных лиц, общественных организаций и ассигнований из госбюджета. Такими являются, например, две ведущие партии США — Республиканская и Демократическая. Их нельзя назвать организациями в строгом значении этого слова, отмечают американские политологи Т. Р. Дайс и Л. Х. Цейглер. Чтобы к ним принадлежать, достаточно на выборах поддерживать их кандидатов. Как политические организации, они активизируют свою деятельность в связи с проведением выборов в центральные и местные органы власти. Но поскольку такие выборы разного уровня бывают каждый год, эти партии ведут работу почти постоянно, используя свои немногочисленные органы управления. В Западной Европе такие партии фактически отсутствуют, однако на посткоммунистических территориях они существуют: скажем, как иначе назвать “Единую Россию”, как ни “избирательной машиной” в сочетании с новообразованием этих территорий — априорно запрограммированной “партией власти”?

3. Парламентские партии. Их основные функции схожи с задачами вышеперечисленных партий. Однако они более разнообразны и охватывают весь спектр парламентской деятельности: разработку стратегии и тактики избирательных кампаний, программ, реализации которых они будут добиваться в органах власти; изучение общественного мнения о ситуации в разных регионах и в стране в целом, оценку формальных и неформальных лидеров; подбор и выдвижение кандидатов, их подготовку к участию в избирательной кампании, а затем и к деятельности в системе государственных органов; идеологическую и организационную работу по обеспечению победы кандидатов на выборах; решение технических и финансовых вопросов, связанных с выборами; организацию противодействия партиям-конкурентам и их кандидатам; контроль деятельности избранных депутатов и их фракций в парламенте, муниципалитетах и тому подобное.

Парламентские партии имеют более компактную, чем авангардные, организационную структуру и постоянно функционирующие органы управления. Принципы их внутренней жизни допускают существование разных течений и даже фракций. Эта разновидность партий характерна для многих стран мира. В парламентских партиях компетентное и авторитетное руководство плюс фракции в органах власти разных уровней несут на своих плечах значительную часть партийных функций. Вместе с тем, рядовые члены партий такого типа имеют немало каналов влияния на политику партийной элиты и парламентской фракции, если такая политика не отвечает их интересам. В крайнем случае — это неуплата членских взносов, выход из партии или приостановка своего членства, саботаж партийных мероприятий, особенно во время избирательных кампаний, разработка альтернативных проектов документов для общенациональных и региональных съездов и тому подобное. Нужно заметить, что парламентские партии не ведут свою деятельность только в представительских органах власти, они так же, как и авангардные партии, устраивают, в случае необходимости, массовые акции и выводят на улицы своих сторонников, однако не с целью захвата всей полноты власти, а ради достижения конкретных политических целей.

4. Партии-общества или партии-клубы. Они представляют собой организации, объединяющие граждан не столько по принадлежности к какой-либо политической платформе, сколько по общности взглядов, интересов, культурных запросов. В такие партии люди вступают, чтобы удовлетворить потребности в общении, обсуждении жизненно важных проблем с теми, кто близок им по духу. К этой группе можно отнести организации “зеленых”, объединения защитников исторических памятников, “синих” (они борются за коренное улучшение социальной экологии), разнообразные ассоциации и клубы по интересам. В последние десятилетия происходит их политизация.

Многие партии-общества или партии-клубы, до этого занимавшиеся только уличными акциями или локальными политическими акциями, превратились в активных субъектов избирательных кампаний. Впереди всех здесь были “зеленые” Германии, которые овладели всеми видами политической борьбы и при этом не превратились в “обычную” парламентскую партию, оставшись, по сути, федерацией клубов и обществ защитников природной и социальной окружающей среды.

5. “Карманные” или же “диванные” партии — небольшие по численности организации, созданные, как правило, лидерами “второго эшелона” под собственные амбиции. Такие партии часто идеологически дублируют более мощные политические организации и функционируют на уровне немногочисленного руководства и, прежде всего, самого амбициозного лидера, не имея четко очерченной социальной базы. У них лидеры, как отмечал политолог Г. Михельс, имеют настолько неограниченное влияние, что влиять на членов партии можно только через влияние на лидера. В то же время эти партии исполняют роль своеобразных “дублеров” более значительных политических образований, в случае распада или кризиса последних выдвигаясь на авансцену публичной политики и пытаясь там закрепиться.

Вот так выглядит ситуация с партиями и многопартийностью с точки зрения европейской и американской политической практики. Вдумчивый читатель “Дня” сразу отметит, что эти классификации не очень подходят для анализа украинской реальности. И будет прав.

Сергей ГРАБОВСКИЙ