Билет до Гааги. Как Путин пытался прогнуть ЮАР, но прогнулся сам

Прокурор против президента

 В минувший вторник президент Рамафоса в письменном показании под присягой сообщил Отделению Высокого суда города Гаутенг, что выполнение ордера МУС на арест Путина проблематично, поскольку будет иметь “ужасные последствия”. ”Россия ясно дала понять, что арест ее действующего президента будет объявлением войны. Рисковать войной с Россией было бы нарушением нашей Конституции”, — написал Рамафоса. “У меня есть конституционные обязательства по защите национального суверенитета, мира и безопасности республики, а также по уважению, защите, поощрению и осуществлению прав народа республики на жизнь, безопасность и защищенность, среди прочих прав, предусмотренных Биллем о правах”.

Письмо Рамафосы стало ответом на обращение в суд окружного прокурора Джона Стинхейзена, запросившего к приезду Путина судебный приказ из трех частей:

• Общий декларативный приказ, устанавливающий обязательства правительства в соответствии с Римским статутом, и с законом ЮАР об имплементации МУС в национальную судебную систему.

• Приказ, подтверждающий готовность генерального директора Министерства юстиции сразу же после получения запроса от МУС об аресте и выдаче Путина направить ордер на арест мировому судье Гаутенга.

• Приказ, подтверждающий, что другие ответчики по заявлению прокурора — все должностные лица, ответственные за осуществление арестов преступников на территории ЮАР, обязаны обеспечить арест Путина в случае его въезда в страну.

Решение суда об аресте Путина на саммите БРИКС или о предоставлении ему иммунитета от ареста должно было быть вынесено в пятницу. При этом позиции прокурора были непробиваемыми, а опасения Рамафосы — явно надуманными. Во-первых, Путин на момент вынесения решения судом еще не прибыл бы в ЮАР и мог отменить поездку, что куда проще, чем ввязаться из-за неё в войну. Во-вторых, войну между Россией и ЮАР из-за Путина представить себе сложно — но мы вернемся к этому и попробуем всё-таки представить. А в-третьих, и это главное, судебная власть не может руководствоваться ни угрозами, ни полунамеками, поступающими от лиц, находящихся в международном розыске за уголовные преступления, и от структур, возглавляемых этими лицами. Потому что, если сегодня она спасует перед гопником, натянувшим личину президента ядерной державы, завтра, как говорил Остап Бендер, её можно будет напугать простым ножом. Судебная власть независима, её дело — исполнять закон, а как воевать с Россией, если это придется делать во имя закона, пусть болит голова у президента, который, согласно конституции ЮАР, глава государства, всей исполнительной власти и главнокомандующий вооруженными силами. Вот пусть и займется подготовкой к войне, раз уж считает, что она возможна. В конце концов, одна из обязанностей государства — обеспечить неукоснительное исполнение законов. Fiat iustitia, et pereat mundus, вашу мать!, Ваше превосходительство, Господин Президент!

В общем, письмо Рамафосы суд совершенно не впечатлило. Настолько не впечатлило, что он потребовал от президента дополнительных объяснений, тоже под присягой и в письменном виде: когда, при каких обстоятельствах и как именно Россия ”ясно дала понять” что сочтет арест Путина объявлением войны?

Кому понадобилось загонять Рамафосу в угол?

Для ЮАР эта ситуация была, несомненно, кризисной. Ссориться с Россией Рамафоса очень не хотел, но правосудие в ЮАР вершится независимо от президента, и наорать на судью по телефону, увы, не представлялось возможным. Президент заметался в поисках выхода. Сначала, еще в апреле, менее чем через месяц после появления ордера на арест Путина, который выписали 17 марта, Рамафоса заявил, что правящая партия “Африканский национальный конгресс” приняла решение о выходе ЮАР из-под юрисдикции МУС. Но протащить эту затею через верхнюю палату парламента оказалось невозможным, от слова “совсем”, и офис президента уже через несколько дней по-тихому дезавуировал его заявление, сославшись на “ошибку в комментарии”. Другим простым выходом смотрелся визит вместо Путина кого-то другого, не находящегося пока ещё в международном розыске. Самой логичной смотрелась кандидатура Лаврова, и Рамафоса попросил Кремль направить его на саммит вместо Путина. Но поначалу Россия отвергла эту идею. Москва стала настаивать на участии в саммите именно Путина, явно надеясь прогнуть ЮАР.

Тогда ЮАР предприняла попытки перенести саммит в Китай, где он проходил в прошлый раз, или придать ему виртуальный формат. Но и это не получилось, и всё зависло в неопределенности.

Все понимали, что Москва давит на Йоханнесбург с очевидной целью: отказ ЮАР исполнить ордер МУС поставил бы под сомнение полномочия этого органа как таковые. Путин увидел в этом свой шанс, тем более, что ЮАР уже имела славу слабого звена в группе стран, подписавших Римский Статут. В 2015 году там побывал президент Судана Омар аль-Башир, на которого тоже был выписан ордер МУС, и власти ЮАР позволили ему улететь домой, вопреки постановлению суда, обязавшего аль-Башира оставаться в стране, в ожидании запроса МУС о его аресте. Правда, высокому гостю пришлось покинуть ЮАР в совершенно неприличной спешке, но, тем не менее, прецедент был создан. Вероятно, Путин предположил, что если ЮАР не стала ссориться с Суданом, то с Россией не станет ссориться тем более. В последний момент поездку можно было бы и отменить — либо напротив, приехать, как победитель. В свою очередь, Рамафоса уже прикидывал “план Б”: принять Путина, пропетлять два дня, затягивая судебные слушания, а потом развести руками — мол, да, был, но улетел, и нашей вины тут нет, это решение суда запоздало.

Просчитав план президента, прокуратура решила сыграть на опережение, заранее проведя судебные процедуры по подготовке ареста Путина — с тем, чтобы задержать его прямо на трапе самолета. У прокуроров был свой интерес: усиление позиций как внутри ЮАР, так и на международном уровне. И они переиграли Рамафосу, который с досадой пенял в письме, что, мол, прокурор обратился в суд преждевременно, не имея ясности относительно того, будет ли Путин вообще присутствовать на саммите.

“Окончательного решения о том, что он действительно приедет в Южную Африку, пока не принято. Таким образом, при нынешнем положении дел не существует видимой законной причины, которая могла бы обосновать мандат для ареста и выдачи президента Путина”, — писал Рамафоса, прозрачно намекая, что проблему Путина лучше решать дипломатическим, а не формально-судебным порядком. “Кабинет решил, что саммит БРИКС будет проведен таким образом, чтобы гарантировать соблюдение Южной Африкой своих международных и юридических обязательств”, — написал он, упирая на то, что не все планы могут быть публично озвучены. Но судьи с Рамафосой не согласились и постановили выложить в открытый доступ всю информацию, затребованную ими в связи с возможным визитом российского президента.

Финал вырисовывался вполне отчетливо: решение суда в пользу прокуратуры, неприятные объяснения южноафриканского посла в Москве, и информация на официальном уровне от МИД ЮАР к МИД РФ, о сложившейся ситуации и отзыве гарантий безопасности Путину и остальным членам российской делегации, данных 19 мая. Прокуратура заявила, что никакие дипломатические или международные гарантии не могут распространяться на ордер МУС, а суд, приняв к рассмотрению обращение прокурора, фактически подтвердил это.

Путин, дети и геноцид

Провалившаяся попытка продавить появление Путина на саммите в ЮАР была лишь частью мероприятий по выводу российского диктатора из-под обвинений в геноциде в связи с массовым похищением украинских детей с оккупированных территорий и вывозом их в Россию для лишения в дальнейшем украинской идентичности. Следом за Путиным и Марией Львовой-Беловой ордера МУС в рамках этого же дела уже в ближайшее время могут выписать на Александра Лукашенко и еще нескольких беларуских чиновников, причастных к этому преступлению. В настоящее время в Украине возбуждено более ста уголовных дел по фактам  незаконного принудительного вывоза детей в Беларусь и Россию, и все они могут служить материалом для МУС.

Еще одной попыткой отыграть ситуацию назад стали переговоры о возврате украинских детей, начатые при посредничестве Саудовской Аравии и Турции, интересы Путина на которых представляет Роман Абрамович, уже не раз выступавший в роли посредника: он пытался наладить мирные переговоры между Россией и Украиной, а также на первых порах участвовал в подготовке обмена военнопленными. Контакты осуществляются уже несколько месяцев, но тема настолько болезненна, что представители России и Украины отказываются общаться друг с другом, и даже информация о том, что такие переговоры идут, только-только просочилась в Financial Times. В общем, шансов соскочить у Путина практически нет, зато есть хорошие шансы сидеть на скамье подсудимых в большой компании. Но это его не греет, поскольку занять позицию “я ничего не знал, все делалось за моей спиной” определенно не получится.

Осколки лица

О сохранении лица в этой ситуации речь уже не шла, но можно было, по крайней мере, избежать позорного для Путина решения суда, сделав его неактуальным. И уже в среду Кремль капитулировал, согласившись прислать вместо Путина — Лаврова. Но осталось и несколько вопросов, на которые хочется найти ответ.

Главный вопрос: а Россия точно бы стала воевать с ЮАР из-за Путина? Ну, вот, представим ситуацию: Путин прибывает на саммит, уверенный что его не посмеют арестовать, и, что, какие бы решения ни выносил суд в Гаутенге, их не посмеют выполнить, а его арестовывают, и быстро отправляют в Гаагу, чтобы не перегружать и без того переполненные правонарушителями тюрьмы Южной Африки. Как реагировала бы охрана Путина: сражалась до последнего человека или сдалась бы без боя? Как реагировал бы сам Путин: оказал бы сопротивление при аресте — он же дзюдоист, мачо, целовался с тигрицей и летал с журавлями, либо тихо сдался бы? Как отреагировал бы Шойгу — или кого там Путин оставляет на ядерно-ракетном хозяйстве за себя, когда улетает на саммит за рубеж? А, кстати, кого? Впрочем, неважно, но как реагировал бы этот кто-то? Нанес бы ядерный удар по ЮАР? Прислал бы несколько БДК с морской пехотой и спешно отреставрированный авианосец “Кузя”? Или показал бы двойника, заявив, что это и есть настоящий Путин, который в очередной раз всех переиграл, а, тот, что в ЮАР — это как раз двойник?

И, наконец: пусть бы даже в ЮАР всё прошло гладко. Но на протяжении всей трассы полета, любая ЧВК, имеющая базы в Африке (не обязательно “Вагнер”, хотя, почему бы и не он?) и располагающая хотя бы парой старых, 50-70 летних истребителей могла бы запросто перехватить президентский самолет, принудив его к посадке — где угодно, на любой ВПП, и выдать затем Путина в Гаагу, в надежде на прощение собственных грехов. Что предприняла бы в этом случае Российская Федерация?

Ключевые слово здесь: “ордер МУС”. Без ордера попытки перехвата президентского самолета — любого, даже путинского, были бы актом терроризмом, против которого ополчился бы весь мир. А с ордером МУС, ровно то же действие становится актом помощи правосудию, заслуживающим поощрения. Путин просто ещё не осознал всей глубины ямы, в которую его опустили.

Впрочем, летать к Лукашенко Путин пока ещё сможет. К Си Цзиньпину, и к центральноазиатским диктаторам — уже сложнее. Вроде бы и может, но… мало ли какие идеи размена могут появиться у соседей? Лучше посидеть дома, а к ним послать гонца — например, безотказного Лаврова.

А что делать, если и на Лаврова выпишут ордер? Тогда, наверное, придется посылать Дмитрия Медведева: во-первых, не жалко, а во-вторых, он наверняка запасся справками от нарколога и психиатра. У Лукашенко, кстати, справка от психиатра тоже есть, еще советская. Возможно, она прокатит и в Гааге.

Сергей ИЛЬЧЕНКО