Беззубая дипломатия. Почему российская политика Запада провальна

О, как я завидую Лиз Трасс и ее возможностям! И, о, как я сожалею, что она ими не воспользовалась! Для тех, кто никогда о ней не слышал, Трасс —британский легковес-министр иностранных дел, которая на этой неделе побывала в Москве, чтобы сказать своему российскому коллеге Сергею Лаврову, что его страна не должна вторгаться в Украину. Визит не увенчался успехом. На крайне прохладной пресс-конференции он сравнил их переговоры с разговором “немого” с “глухим”; позже слил тот факт, что она спутала некоторые российские регионы с украинскими.

Лавров поступал так множество раз. В прошлом году он отвратительно вел себя в отношении главы внешнеполитического ведомства Европейского Союза Жозепа Борреля. Он неприятен во время международных конференций и груб с журналистами. Его поведению есть объяснение. Лавров, как и президент России Владимир Путин, использует агрессию и сарказм, чтобы продемонстрировать свое презрение к собеседнику, выставить переговоры как бесполезные еще до их начала, спровоцировать страх и апатию. Весь смысл в том, чтобы заставить других дипломатов обороняться или заставить их с отвращением сдаться.

Но то, что Лавров ведет себя неуважительно и неприятно, — это давно известно. Как и тот факт, что Путин часами читает нотации иностранным лидерам о своих личных и политических обидах. Он поступил так при первой встрече с президентом Бараком Обамой более десяти лет тому назад; на прошлой неделе — с президентом Франции Эмманюэлем Макроном. И Трасс должна была это знать. Вместо пустых разговоров о правилах и ценностях она могла бы начать пресс-конференцию так:

“Добрый вечер, дамы и господа журналисты. Я рада присоединиться к вам после встречи с моим российским коллегой Сергеем Лавровым. На этот раз мы не обсуждали соглашения, которые он не будет соблюдать, и обещания, которые он не выполнит. Вместо этого мы сказали ему, что вторжение в Украину обойдется очень и очень дорого — дороже, чем он может себе представить. Сейчас мы планируем полностью запретить экспорт российского газа — Европа найдет себе энергоносители в другом месте. Также мы готовы помогать Украине, если потребуется, следующие 10 лет. Мы в четыре раза увеличиваем нашу поддержку российской оппозиции, а также российских СМИ. Мы хотим убедиться в том, что русские начнут все же слышать правду об этом вторжении. И если вы хотите свергнуть власть в Украине, мы возьмемся за смену режима в России”.

Трасс, а до нее Боррель, могли бы привнести немного личных оскорблений в стиле Лаврова и публично поинтересоваться, как получается, что Лаврову хватает официальной зарплаты на роскошную недвижимость, которой пользуется его семья в Лондоне. Она могла бы назвать имена многих других российских государственных служащих, которые отправляют своих детей в школы в Париже или Лугано. Она могла бы сказать, что эти дети сейчас, все они, возвращаются домой вместе со своими родителями: в Швейцарии больше нет Американской Школы! В Найтсбридже больше нет pied-à-terres! Никаких больше средиземноморских яхт!

Конечно, Трасс, как и Боррель, как Макрон, как и канцлер Германии, который также прибыл в Москву, никогда бы ничего подобного не сказали. Даже наедине. К сожалению, западные лидеры и дипломаты, которые сейчас пытаются не допустить российского вторжения в Украину, все еще думают, что живут в мире, где работают правила, где есть польза от дипломатического протокола, где ценится вежливое общение. Все они думают, что когда едут в Россию, то разговаривают с людьми, чье мнение можно изменить дискуссией или дебатами. Они считают, что российскую элиту волнуют такие вещи, как “репутация”. Это не так.

На самом деле, общаясь с новым поколением автократов, будь то в России, Китае, Венесуэле или Иране, мы имеем дело с чем-то освершенно иным — с людьми, которых не интересуют договоренности и документы, с людьми, которые уважают лишь силу. Россия нарушает подписанный в 1994 г. Будапештский меморандум, гарантирующий безопасность Украины. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Путин говорил об этом? Конечно, нет. Его не беспокоит его плохая репутация. Благодаря лжи он держит противников в напряжении. И Лавров не против, если его ненавидят, потому что ненависть окружает его аурой силы.

Их намерения отличают от наших. Цель Путина — не цветущая, мирная, процветающая Россия, а Россия, в которой он у власти. Цель Лаврова — сохранить свои позиции в мутной воде российской элиты и, конечно же, сберечь свои деньги. То, что мы подразумеваем под “интересами”, и то, что они подразумевают под “интересами” — две разные вещи. Когда они слушают наших дипломатов, они не слышат ничего, что действительно угрожало бы их положению, их власти, их личному состоянию.

Несмотря на все наши дискуссии, никто никогда всерьез не пытался положить конец, а не просто ограничить отмывание российских денег на Западе или российское политическое или финансовое влияние на Западе. Никто не воспринял всерьез идею о том, что немцы должны все же стать независимыми от российского газа, или что Франция должна запретить политические партии, существующие на российские деньги, или что Великобритания и США должны помешать российским олигархам покупать недвижимость в Лондоне или Майами. Никто не думал о том, что правильным ответом на информационную войну Путина против нашей политической системы будет информационная война против него самого.

Сейчас мы находимся на грани того, что может стать катастрофическим конфликтом. Американское, британское и европейское посольства в Украине эвакуируются; гражданам рекомендовали выехать. Но эта ужасная ситуация — это не только о провале дипломатии; она также показывает нам проблемы с воображением на Западе, отказ поколений дипломатов, политиков, журналистов и интеллектуалов понимать, каким государством становится Россия, и подготовиться соответствующим образом. Мы отказались видеть представителей этого государства такими, какие они есть. Мы отказались говорить с ними так, чтобы был результат. И теперь может быть слишком поздно для этого.