“Белая эмиграция” по-донбасски: “Я не вернусь в Донецк”

С начала боевых действий из Донецка выехало огромное количество моих знакомых, представлявших преимущественно интеллектуальный срез населения: это были студенты, преподаватели, профессура, работники культуры и искусства.

Большая часть из них действительно не согласилась с навязываемым порядком, и, после эвакуации университетов в другие регионы нашей страны, переехала вслед за ними, пытаясь обустроить свой быт уже в Одессе, Киеве и Львове. Характерной чертой большинства этих людей на момент покидания ими родного Донецка и Донбасса в целом была ностальгия за городом и сентиментальные посты в Фейсбуке о том, что всех их лишили родной земли.

Но спустя вот уже почти год с тех пор, как они осели в других городах, картина их ментальных представлений кардинально поменялась, и теперь уже в частных разговорах можно услышать одну общую фразу, повторяющуюся лишь в разных вариациях: “Я не понимаю, как можно жить в этой дыре!”

От некоторых из них исходят даже ранее невозможные откровения вроде “Донецк никогда и не был для меня родным городом, а после того, как там изо всех щелей повылезало “ополчение”, мне тем более нечего там делать”. И сам я, кто единственный остался в Макеевке из моего личного круга именно проукраинских знакомых, теперь выгляжу в глазах этих людей просто “белой вороной”, едва ли не заслуживающей осуждения за то, что “до сих пор торчу ещё здесь”.

Справедливости ради нужно сказать, что у каждого из этой “белой эмиграции” своя собственная история и ситуация: кто-то жил вблизи Аэропорта и железнодорожного вокзала, у кого-то не нашлось средств на обеспечение семьи, едва все социальные выплаты заморозились и повисли в воздухе, а кто-то просто решил не рисковать и, прогнозируя ситуацию наперёд, ещё в июне прошлого года покинул Донецк. Но всех их объединяет одно: каждый из них потратил массу сил и времени, чтобы за этот год обжиться на новом месте, и едва речь заходит о том, чтобы вернуться обратно, независимо от того, будет ли реально такая возможность, все они говорят одно — “я не вернусь в Донецк”.

Так, разговаривая с одним из профессоров ведущего донецкого ВУЗа, я поинтересовался, как он видит своё ближайшее будущее. Ответ был однозначен:

— Я собираюсь продавать квартиру в Донецке и уже окончательно оседать здесь, в Одессе.

В ответ я спросил, за что же тогда воюют наши ребята в окопах, если мы сами не хотим больше жить в своих городах, а подавляющее большинство населения, которое осталось здесь, поддерживает “ДНР”? И даже если представить себе условия, при которых Донбасс вновь будет возвращён под контроль Украины, сепаратистски настроенных местных будет просто некем разбавить, другими словами — мы попросту вернём себе “бумажный” Донбасс, состоящий из очередных “Минска-5” и “Минска-10”, без реальных патриотов на этой земле. И кто знает, не приведёт ли нас история при таком ментальном раскладе к старым граблям, когда при малейшей искре снова разгорится пожар сепаратизма и войны.

Ответ был такой:

— Да, но на самом деле ситуация такова, что второй круг нам пройти уже почти не грозит. Если говорить откровенно, то ситуация на Донбассе — на годы, если не на десятилетие, и сейчас вопрос в том, чтобы не потерять остального, а не вернуть назад то, что не смогли удержать. В конце концов, это станет понятно и вам в Макеевке, и последние капли украинского сознания вымоются и оттуда. Ведь речь не идёт просто о городе, в котором можно осуществлять нормальную жизнедеятельность с работающими кафе, ресторанами, парками, забитыми продуктовыми магазинами и прочим. Донецк действительно окрасился в российские цвета не только под флагами “ДНР”, но и в умах большинства тех, кто в нём остался. И жить среди них даже после такого чуда, как “Донбасс — это Украина”, будет неприятно.

Но этот пример — пример человека, который достаточно комфортно разместился, хотя и испытывает некоторые социальные трудности, свойственные всем переселенцам.

Наибольшее же удивление у меня вызвала беседа со знакомым, кто, выехав из Донецка, до сих пор находится в несравненно худших условиях, чем те, которые он имел в родном городе. Когда я спросил его, вернулся ли бы он сюда сейчас, в апреле 2015-го, когда здесь уже не август 14-го, ответ был такой же категоричный: “Однозначно — нет”.

Поражает то, что среди переселенцев, несмотря на всеобщее расхожее мнение о них как о “нам все должны”, присутствует ещё большая обида на своих земляков, поддержавших “ДНР” и фактически лишивших их дома, чем у остальных граждан страны. И сам Донецк очень часто воспринимается среди них как уже совершенно чужой город. Им лучше работать грузчиком в Киеве, ютясь в какой-нибудь съёмной квартирке, чем возвращаться туда, из-за чего эта квартирка стала возможной.

— “Я не вернусь в Донецк” — фраза, которую теперь всё чаще можно услышать с высот “большой земли” здесь, на территории одного сплошного знака вопроса.

Джерри ТОМС, безработный