Ася Микович и мост раздора. Зачем в Днепре оголяются “музы”

В украинской политике появились чирлидеры: “девочки на подтанцовках” поддерживают свою команду, подогревают публику и наслаждаются вниманием трибун.

Почему бы нет? Если красота способна спасти мир, то почему бы ей не спасти мэра? Да, почему бы красоте Аси Микович не спасти мэра Днепра Бориса Филатова? Даже если ему по большому счету ничего не угрожает.

Ради чего и кого разделась Ася Микович в этот раз, стало поводом бурного обсуждения в сети. Ради моста, как уверяет она сама? Ради Бориса Филатова, как думают политически озабоченные комментаторы? Ради денег, как думают циники? Ради самой себя, как думают ханжи, завистники и прочие недоброжелатели?

Но вот у меня совершенно иной вопрос: почему девушке нужен повод для того, чтобы раздеться? Не только об Асе Микович речь. В последнее время если уж кто-то раздевается на публике — громко и заметно, то обязательно ради чего-то. Никто не раздевается просто так, чтобы блеснуть красотой, порадовать глаз и заодно прибавить пару очков к своей популярности. Раздеваться просто так — это даже звучит как-то... Неправильно звучит. 

Феминистки, которые выступают против эксплуатации женского тела в коммерческих целях, как выяснилось, тоже могут раздеться ради чего-нибудь. “Фемен”, например, давно сделало обнаженную грудь оружием своего протеста против всяческих шовинистов. Обнажиться ради свободы — традиция, восходящая к Французской революции. Если помните, Свободу французы часто изображали именно как полуобнаженную женщину. Во-первых, это красиво — вдохновляет, влечет за собой. Во-вторых, степень задрапированности женщины отражает степень ее свободы распоряжаться собственным телом.

Ася Микович называет себя “инфраструктурной музой”. Музе положено быть полуголой (или вовсе голой). И вдохновлять.

Как соседствуют идея женской свободы и такая очевидная торговля собственным телом? А запросто. Во-первых, мое тело — мое дело. Как хочу, так и торгую. Во-вторых, это не торговля в полном и грубом смысле этого слова. Женщины, которые раздеваются не “за просто так”, а ради какой-то высокой цели, не продают тело, а как бы сдают его в благотворительных целях.

Это не мешает достигать эффекта популярности. Даже помогает. Любой взнос в социальную, экологическую или даже политическую проблему — достойное дело. Взнос обнаженным фото в том числе. Но совершать добрые дела втайне, как предписывает христианину его вера, ныне не в тренде. Напротив, добрые дела должно делать громко, привлекая как можно больше внимания. Ведь именно внимание — грааль века информационного перенасыщения. Все, что может привлечь внимание, ценится на вес золота.

Прелесть внимания в том, что оно распределяется поровну (или даже не поровну, но все равно выгодно) между обеими частями сообщения — между его формой и содержанием. Содержание — это, например, состояние моста, а форма — фото с полуобнаженной Асей Микович. Или, скажем, содержание — это Брекзит, а форма — сброшенная в прямом эфире блузка сестры Бориса Джонсона. Или еще из той же серии: содержание — поддержка Дональда Трампа, а форма — прекрасное тело модели и бывшего морпеха США Шеннон Ирке на фоне песчаных барханов. Да, ради Трампа тоже раздеваются. Впрочем, как и против Трампа — однажды это сделали одновременно 130 женщин в Кливленде.

При этом золотой приз внимания распределяется между объектом и субъектом — между мостом (вернее, пари Филатова и Зеленского) и фото Аси Микович. Кто же кого пиарит? Это непростой вопрос, и однозначного ответа на него, боюсь, нет.

Конечно, для инстаграмера хорошее фото, то есть фото, способное привлечь внимание, — неоценимая вещь. Ради хорошего снимка можно пойти на многое. Может, даже не все. Самой жизнью можно рискнуть, потому что чего стоит жизнь, если ее никто не замечает? Как осы к сладкому, фото- и видеоблогеры слетаются к прекрасным пейзажам, знаковым местам, судьбоносным событиям. Что же касается популярных людей, то у них уже давно никто не берет автограф — с ними делают селфи. Владельцы уютных уголков, управляющие фермами, смотрители заповедников хором жалуются на горькую судьбу: стоит кому-то из блогеров сделать удачную фотосессию в их владениях, за ним следует настоящая лавина коллег. Они вытаптывают землю и деликатную растительность, разбивают живописные дороги автомобилями, пугают непривычных к шуму и толпам животных и птиц, а когда эта волна, оставив после себя кучу мусора, наконец схлынет, начинается подсчет убытков, разрушений и утрат, сравнимых с последствиями тайфуна.

Похожие последствия это стремление превратить все вокруг себя в фон для собственной фигуры оставляет не только на теле планеты. Но и в наших мозгах. Как уже говорилось выше, просто раздеться теперь мало. Это никого не удивит и не привлечет внимания. Раздевание должно быть чем-то подкреплено. Каждый может раздеться просто так — вот попробуйте, у вас получится. Не каждый сумеет это продать.

Так появляются фотосессии на мемориале жертвам Холокоста в Берлине, на улицах умершей Припяти. В этом есть даже своеобразный терапевтический эффект: то, что составляло травму, ужас, запечатленный в камне и покореженном металле, становится всего лишь фоном для чего-то красивого, молодого и жизнеутверждающего. Жизнь продолжается, мертвым не болит, а все остальное можно считать ханжеством и брюзжанием стариков. “Можно все” в нынешнем варианте означает “можно везде и по любому поводу”. И даже нужно.

Однако на этом фоне история с мостом и Асей Микович имеет особую пикантность. Потому что фоном для нее послужил не мост — ну его, этот мост, полно таких же мостов на белом свете. Фоном послужил спор между президентом Зеленским и мэром Филатовым, который касался этого моста. На самом деле, все наоборот — двое нескучных мужчин в скучных пиджаках стали “музами”, буквально вытолкнувшими на мост “инфраструктурную музу”. Она “приняла пари”, которого ей никто не предлагал, и назначила вполне античный приз: хотите увидеть меня голой на этом мосту — сделайте. И мэр Днепра, как настоящий мужчина, как knight in the shining armor, выполнил квест.

Президент, впрочем, не захотел признать своего поражения. Прицепился к бумажкам. Нет, мол, соответствующих заключений и т. д. Странно, что он, актер, не понял, какого жанра пьеса разыгрывается на мостах и подмостках. Ася Микович вышла на мост и сфоткалась. Ну, ладно, не совсем обнаженная, и показала не так много, как обещала. Но она ждет, когда оба мужчины отыграют взятую на себя роль до конца. И тогда она выкатит свой приз по полной.

Откуда между президентом и мэром, схлестнувшимся по совершенно конкретному хозяйственному вопросу, возникла полураздетая девица, объявившая сама себя призом в их споре? Какое место теперь в политике и государственной жизни у тех, кто раздевается? Что на что умножается, что и между кем делится в этой новой политической реальности? Ася Микович свое получила — попала в центр хайпа, в гугл-тренды и на страницы популярных изданий. Что получат все остальные — и участники событий, и сама система вещей, правила игры, шаблоны, по которым играется политическая пьеса?

Для Бориса Филатова вмешательство модели — прекрасное подспорье. Даже если он ее прямо не просил. Что там президент со своими экспертами и их выводами, когда на мосту поставлен такой знак качества? То, что опубликует у себя на аккаунте блогер-инфлюэнсер, для публики значит гораздо больше, чем то, что скажет целая толпа экспертов. Именно так теперь распределяется доверие. И президенту, который и сам скорее из блогеров, чем из экспертов, придется смириться с этими правилами. С некоторых пор миром правят музы, а не политики, — уж ему-то это хорошо известно.

В зависимости от того, чем закончится история с мостом, насколько успешно сработает заступничество муз за мэра Филатова, к этому опыту можно будет присмотреться другим участникам политического процесса. Например, мэру Кличко, под которым кресло не просто шатается — фактически исчезает. Неужели некому раздеться в Киеве? Да и мост подходящий наверняка найдется.

Екатерина ЩЁТКИНА