Аркадий Бабченко: война на Донбассе может закончиться сама собой

Война на Донбассе обязательно закончится, и нового Приднестровья там не будет. Об этом и многом другом в интервью корреспонденту “Апострофа” Артему Дехтяренко рассказал российский военный журналист Аркадий Бабченко.

― Вы прошли через две чеченские войны, в качестве военного корреспондента были на войне в Южной Осетии. Можете ли провести какие-либо параллели между этими конфликтами и нынешними событиями на Донбассе?

― Параллели есть всегда. И, по большому счету, все войны между собой похожи. И там автоматы Калашникова, и тут они, и там танки, и тут танки, и там смерть, и тут смерть. При всем при этом все войны разные. Если проводить какие-то параллели, то вспоминается 2008 год. Тогда, по версии Российской Федерации, Грузия напала на Грузию, а сейчас Украина напала на Украину. И все это почему-то касается России, чьи войска обнаруживаются и там, и там.

― Вы лично побывали в Славянске в прошлом году. Что из происходившего там запомнилось или впечатлило больше всего?

― Да что там запомнилось? Война. Блокпосты. Как все это начиналось, как становилось. Вот, кстати, о параллелях: такая война начинается не сразу. Не сразу Сталинград случился. Это происходит потихоньку, неохотно. Регион, в котором появляются свои новые “сталинграды”, он всегда во все такое дерьмо скатывается неохотно. Некое сопротивление войне чувствуется каждый раз. И ощущение, что еще неделя, еще две недели, и это безумие остановится, оно присутствует всегда.

― В своих постах вы говорите, что текущая война — самая страшная в истории России. Почему?

― Такого еще не было. Такого уровня накала ненависти, такого уровня пропаганды, просто откровенной геббельсовщины... Такого уровня вранья, да и еще чтобы этим занималось государство на государственных телеканалах... В новейшей истории Российской Федерации, пожалуй, такого еще не было. Даже в Советском Союзе такого накручивания и ненависти я не могу припомнить.

― В одном из последних интервью вы сказали, что регулярные российские войска принимали непосредственное участие в боевых действиях на востоке Украины с августа прошлого года. Тем временем, в ходе “Прямой линии” Владимир Путин заявил, что российских войск на Донбассе нет. Так вот, хотелось бы узнать, есть ли вероятность того, что в будущем Путин все-таки признает наличие в регионе российских военнослужащих, как это было с Крымом?

― Нет, так нет. Раз Путин говорит, что нет, значит, нет. Он говорил, что и в Крыму их не было. Я не могу спрогнозировать его последующие высказывания. Я не представляю, что Путин может сказать через час, не то, что через полгода.

― А для чего была развязана эта война на востоке Украины? Чего добивается Владимир Путин?

― Я не знаю. Я же вам говорю: этот человек, на мой взгляд, живет в каком-то своем, параллельном мире. Какая там у него геополитическая обстановка, и, исходя из каких предпосылок он делает выводы, я не знаю.

― Следовательно, и спрогнозировать его дальнейшие действия также невозможно?

― Нет, теперь уже нет.

― Есть возможность наступления со стороны боевиков? Если да, то в каком направлении и когда они что-то предпримут?

― Вы понимаете, возможно все. Сейчас возможно все. Мы живем в такой ситуации, когда возможен любой вариант развития событий. Никакой, даже самый бредовый из них исключить нельзя. Если ли бы кто-то год или полтора года назад сказал, что российские танки будут штурмовать украинские города, его бы назвали психически ненормальным идиотом. Сейчас же мы живем именно в этой реальности. Эта война, по моему мнению, развивается по синусоиде: активные боевые действия, спад. Два раза мы уже наблюдали подобную ситуацию. Видимо, в какой-то момент активность все-таки возрастет на определенный период времени.

― Но ведь любая война рано или поздно заканчивается. Какая перспектива Донбасса в этом отношении?

― Эта война тоже закончится, да. Просто, если год назад казалось, что это станет вопросом двух-трех месяцев, то сейчас это, наверное, дело нескольких лет. Опять же, сложно спрогнозировать. Впрочем, то, что война закончится — это однозначно. Я не думаю, что на Донбассе получится что-то вроде Приднестровья, потому что никакой государственности там пока не было и предпосылок для того, чтобы там образовалась своя государственность, я тоже не вижу. Думаю, что все закончится тем, что когда ситуация в России станет такой, что ей будет уже не до Донбасса, то на востоке Украины, по большему счету, все закончится само собой.

― Что для урегулирования конфликта могут сделать украинские власти?

― Нужно строить государственность. Потому что в состояние войны Украина вошла в таком состоянии, когда государственные институты были практически полностью разрушены. Сейчас мы как раз и наблюдаем восстановление государства в Украине. В общем, эта война, как ни парадоксально, послужила катализатором таких процессов.

― А как уладить “крымский вопрос”? Как можно вернуть полуостров в состав Украины?

― Крым — это отдельная ситуация. Я думаю, что в ближайшее время говорить о том, что полуостров вернется к Украине, я бы не стал. Мне кажется, там совсем другая ситуация, нежели на Донбассе. При неудачных для РФ обстоятельствах, Россия может и откажется от поддержки ДНР и ЛНР, но за Крым она будет цепляться до последнего.

― Даже после смены режима Владимира Путина?

― Смотря на то, что будет после этого режима. Я не думаю, что после Путина президентом станет Явлинский (российский политический деятель, критикующий внешнюю политику РФ в отношении Украины, а также выступающий за возвращение Крыма.— “Апостроф”).

― В фильме “Крым. Путь на Родину” Владимир Путин заявил о том, что, аннексируя полуостров, для защиты собственных интересов, он не исключал даже применения ядерного оружия. Насколько реальны такие угрозы?

― Понятия не имею. Я же говорю, человек живет в своем мире. Может быть, это реально, может быть, это — шантаж. Я надеюсь на то, что это все-таки шантаж.

― А возможно ли со стороны России применение на Донбассе дополнительных сил и средств, в частности авиации?

― Все зависит от того, как будет развиваться ситуация. Сейчас, как ни крути, там относительное затишье. Перерастет ли оно в активную фазу? Ну, наверное, будет поактивнее. Но дойдет ли дело до применения авиации, что фактически уже будет полномасштабной войной? Я не знаю. Я — оптимист. Я до последнего стараюсь надеяться, что оно как-то рассосется само собой.

― Говоря “рассосется”, вы подразумеваете изменения в РФ, о неизбежности которых вы говорили ранее? Кто в таком случае выступит инициатором этих изменений — оппозиционные силы?

― Оппозиции, как таковой, в России сейчас не существует. “Майдана” в России не будет. Это уже однозначно. По крайней мере, в том понимании, которое мы имеем в виду. Демократическая революция за права человека, достоинство и свободу — на данный момент я этого не вижу. То, что перемены произойдут, они произойдут в любом случае. Но сейчас актуален вопрос времени. Такие режимы могут держаться и годами, и десятилетиями. Так что когда это будет, в какую сторону, а также кто будет катализатором подобных процессов и в итоге придет к власти — спрогнозировать невозможно.

― А как обстоят дела в российской журналистике? Официально ведь никакой цензуры нет, однако “кремлевское мышление” отслеживается практически во всех СМИ.

― С журналистикой в России очень плохо. Государственные СМИ к журналистике не имеют никакого отношения. Это уже государственные агентства пропаганды. Те немногие независимые СМИ, которые занимаются журналистикой, они еще есть. Но их немного. Их можно по пальцам пересчитать. 16 апреля 11 часов шел обыск в офисе “Открытой России”. Вот вам и дела в журналистике...

― В августе и начале сентября прошлого года особый резонанс в украинских СМИ вызвала тема “груза-200” и могил российских десантников. Какая в этой связи была реакция в РФ? Сколько еще нужно “грузов-200”, чтобы пробудить российское сообщество?

― Резонанс конечно же был. Но опять же он был в той среде, которая читает интернет, читает независимые СМИ, и которая, по большому счету, и так все знает. Что касается уровня потерь, то Россия — такая страна, которая может позволить достаточно большой уровень потерь. То есть, для того, чтобы здесь начали возникать какие-то недовольства, нужны как минимум тысячи гробов.

― А ситуацию в украинских СМИ вы бы могли описать?

― Я не особо их отслеживаю, читаю только некоторые. Но я вижу, что там есть перегибы, клише и дела в “погоне за жаренным” там тоже в порядке. Не очень хорошая ситуация, прямо скажем.

― Можно ли в данном случае говорить о неком подобии контрпропаганды?

― Нет. Я бы не сказал, что это контрпропаганда. С пропагандой бороться невозможно. Пропаганда, в принципе, ни с чем не может бороться. Это тупиковый путь. С пропагандой можно бороться настоящей качественной журналистикой, настоящими свободными СМИ. Только так. Только такой вариант в среднесрочной перспективе выигрывает. Я бы не сказал, что в украинских СМИ идет пропаганда, я бы это назвал непрофессионализмом. Желанием потакать публике, желанием подстраиваться под то, что публика хочет читать и слышать. А не формировать самому общественное мнение и повестку дня. Как ни крути, на СМИ лежит важная функция образования и формирования общественного мнения. Скорее это уход в желтизну, а не в контрпропаганду.

― Сейчас много разговоров о реформировании украинской армии, ее хотят приблизить к стандартам НАТО. Как вы считаете, это правильный путь?

― А какой другой путь есть у Украины, если все это время у нее армии практически не было. Необходимо строить вооруженные силы, реформировать их, безусловно.

― А какая в России реакция на американских инструкторов, которые будут тренировать украинских военных?

― Я российские зомбоящики не смотрю и не знаю, что говорят по этому поводу. Но, по моему представлению, ожидаемой была бы реакция, что “проклятые америкосы пришли в Украину, о чем мы вам и говорили”.

― Если говорить о военной мощи. Понятно, что Украина значительно уступает РФ в этом плане. Однако хотелось бы узнать, насколько сопоставимы российские военные ресурсы с показателями европейских стран, США.

― Если говорить о полномасштабной войне, то есть, условно говоря, что завтра армия РФ вторгается в Украину с танками, авиацией и всем прочим, то украинская армия, конечно, противостоять не сможет. Но дело в том, что такие войны не выигрываются. Они не выигрываются в принципе. Потому, что начинается партизанское движение. А партизанское движение никому победить еще не удалось. Что касается столкновения с НАТО, то здесь может быть большая война. Очень большая. Третья мировая будет гигантской. В любом случае, ни одной стране выиграть у всего мира еще не удавалось.

― Насколько вам, как журналисту, чьи взгляды не совпадают с позицией официальных властей, комфортно заниматься своим делом? Чувствуется ли давление со стороны?

― Да, конечно. Постоянно.

― В какой форме это проявляется? Вам поступают угрозы?

― Ну вот сейчас мне Facebook напомнил, что было год назад. Тогда на баррикадах Донецкой областной государственной администрации висел мой портрет с подписью “Внимание, провокатор”. Кто-то фильмы снимает, статьи пишет, время от времени уголовные дела заводит. Как-то так.

― Не посещают ли вас мысли об эмиграции из России?

― Я пока все-таки хочу оставаться в своей стране.

Артем ДЕХТЯРЕНКО