Антиколониальный Лавров. Чем опасны африканские турне российского риббентропа

Российский министр иностранных дел Сергей Лавров второй раз за год отправился в африканское турне. В июле он ездил в Египет, Эфиопию, Уганду и Республику Конго. На этот раз на повестке дня Южно-Африканская Республика, Ангола, а также — впервые в истории двусторонних отношений — Эсватини (ранее — Свазиленд) и Эритрея.

Такая активность традиционно вызывает у нашей публики язвительные комментарии — мол, в нормальные страны не пускают, а демонстрировать, что Россия — не изгой — как-то надо. Оставим тот факт, что подобное злорадство есть не что иное как бытовой расизм и демонстрация неуместной евроцентричности. Потому что за действиями российского риббентропа стоит куда более серьезный расчет, чем помощь российской пропагандистской машине, хотя МИД РФ уже давно стал ее частью.

Расчет Кремля основывается на нескольких принципиальных основаниях.

Во-первых, это поиск союзников в противостоянии с Западом. Впрочем, шансы на, собственно, союзничество здесь призрачны — но пассивно-агрессивное фрондерство в международных коммуникациях вполне возможно. А учитывая, что в ООН голос любой страны вне цивилизации Запада весит столько же, сколько и членов ЕС и НАТО, такая игра не лишена смысла.

При этом Москва использует тот же антиколониальный нарратив, что и в советское время. Ярким примером такой риторики стало заявление Лаврова об участии ЮАР в совместных военно-морских учениях из РФ и КНР, которые должны состояться 17-27 февраля: “западные страны и США имеют более 200 баз по всему земному шару и считают, что обучение по всему земному шару могут проводить только они”. Реакция коллеги Лаврова, Наледи Пандор, была более чем предсказуемой: “ЮАР является суверенным государством и сама решает, где и с кем проводить учения”. Кстати, основу ВМС ЮАР составляют три субмарины и четыре фрегата, построенных в Германии. И это мостик к еще одному расчету, но к нему мы вернемся позже. А пока будем иметь в виду, что будучи членом БРИКС, ЮАР имеет достаточно тесные контакты с Москвой еще с тех пор, как она поддерживала Африканский национальный конгресс. Это когда-то освободительное движение уже давно превратилось в правящую силу, но давние связи остались.

Еще более фееричным было выступление Лаврова в Анголе. Шаблон отработан неоднократно: отсылка к советской помощи стране в обретении независимости, перенос этого сюжета на сегодняшний день: “конфликт, опирающийся на стремление людей отстоять свои законные права, произошел некоторое время назад на Украине после вооруженного и кровавого антиконстуционного государственного переворота. К власти при поддержке США и их союзников пришли откровенные нацисты… Были запрещены русский язык, СМИ, образование на русском языке, культура”. Говоря все это ангольскому коллеге, Лавров, безусловно, знал, что еще в конце декабря президент Жуан Лоренсу заявил предельно ясно: Ангола благодарна за помощь в борьбе за независимость, но не станет поддерживать Россию, потому что Украина сейчас делает то же самое. Но лавровский спич был адресован не столько ангольской аудитории, сколько черной Африке в целом — потому что Лоренсу сейчас является третьим вице-президентом Африканского Союза, и дипломатическую активность Анголы отслеживает весь континент.

Второй расчет Кремля состоит в том, чтобы получить влияние в ресурсно и географически ключевых точках. Пусть российская промышленность и не в состоянии освоить большую часть даже собственных ископаемых, контроль над ними неоднократно доказывал свою эффективность. Ресурсы являются геополитическим оружием — от этой установки Россия не отказалась и не откажется, несмотря на потерю энергетической монополии в Европе и крах попыток продовольственного шантажа (в первую очередь той же Африки). К примеру, Ангола располагает, по меньшей мере, 9 млрд баррелей нефти и 11 трлн кубометров газа, к тому же на нее приходится 27% мировых запасов ювелирных алмазов. На ЮАР — почти 14%, а еще здесь — крупнейшие мировые запасы золота и платины. Крошечная Эсватини — это опять-таки, алмазы.

Эритрея — одна из самых бедных стран мира — имеет, как водится, богатые и к тому же почти неразработанные недра, в том числе промышленно значимые запасы меди. Но кроме того, Эритрея — это стратегическая точка на выходе из “нефтяной аорты” Красного моря в Баб-эль-Мандебский пролив и далее в Индийский океан. Когда-то здесь — в Нокре — была единственная в Африке база ВМФ СССР. Однако во время войны за независимость Эритреи, добивавшейся отделения от Эфиопии, Москва поддержала последнюю. Теперь Россия хочет вернуться — с той же целью создавать угрозу в одном из ключевых регионов мирового океана. Ранее она уже делала аналогичные попытки, пытаясь договориться о создании баз в Судане и Джибути — но не получилось. Причем опасаясь возобновления западных санкций, Судан включил заднюю, когда сделка уже вышла на финишную прямую.

Третий расчет, прикрываемый фиговым листом “большого афро-азиатского разворота”, по сути сводится к созданию разветвленной системы обхода санкций — причем не только финансово-экономических, но и технологических. Еще пара пакетов — и Россия неизбежно начнет отставать не только от Запада (это уже свершившийся факт), но и от стран, в широком смысле являющихся его клиентами. Пусть эти государства не имеют доступа к самым современным технологиям, но они представляют собой огромный и достаточно требовательный рынок, а потому интересны для глобальных производителей, от смартфонов до автомобилей. Это же касается и коммерческой электроники — а технологический голод российского ВПК уже достиг предела, за которым началась охота на чипы в бытовой технике.

Важный нюанс: хотя последовательная чистка Запада от грязных российских денег за последний год сильно подорвала влияние Москвы там, однако в третьем мире таких чисток нет и не предполагается. Это означает, что шансы эмиссаров Кремля “порешать” за чемодан свободно конвертируемой валюты здесь все еще остаются очень высокими.

И, наконец, последний момент. Это опосредованное влияние на западные демократии изнутри. Дело в том, что государства Африки в массе продолжают поддерживать более или менее тесные отношения с бывшими метрополиями. Причем мигранты создают не только трудовой ресурс в той же Европе. В ряде случаев — когда речь идет о гражданах в первом-третьем поколениях — это также ресурс электоральный. И с ним приходится считаться. Это открывает широкие возможности для использования в качестве пятой колонны, информационных манипуляций и т.д. — тем более что соответствующие методы Кремль в совершенстве отработал на российских диаспорах. Более того, ввиду того, что та же ЧВК Вагнера вербовала наемников в Африке, вполне может дойти и до следующей стадии — создания террористических группировок на территориях, прежде всего, европейских стран.

Иными словами, ведомство Лаврова является одним из инструментов, посредством которых Москва активно расширяет возможности для продолжения противостояния с Западом невоенными и неконвенционными средствами. И вряд ли это повод для смеха.