Андрей Портнов: “Мы не пошли на компромисс с правоохранительными органами”

— Проект нового Уголовно-процессуального кодекса, который создавался при вашем участии, вызвал широкую дискуссию. А как лично вы можете оценить его?

— Нам выпала большая честь работать над этим документом. Юридическая команда, с которой мы трудимся, за последние годы разработала много законов, но если сложить все вместе взятое, что мы сделали в своей жизни, то это не будет равно и одному проценту от этой реформы. Это дело настолько большое, что второго такого может больше не быть. Автором и идеологом этого документа является президент Украины, а мы сопровождали этот процесс и осуществляли его менеджмент.

За этим документом стоят сотни людей, которые годами работали над продвижением этих идей. Катализаторами принятия кодекса являются те, кто десятки лет критиковал существующее положение вещей и доносил свои мысли до общества в научных трудах и в средствах массовой информации, люди, столкнувшиеся с несправедливой государственной уголовно-правовой машиной, и те, кто ею управлял. Действующий закон устарел как для рядовых граждан, которые бывают потерпевшими или подозреваемыми, так и для государства, представленного правоохранительными и судебными институтами. Актуальными для нас являлись и мнения наших оппонентов, я имею в виду депутатов, вносивших альтернативные законопроекты. Очень важную работу в свое время проделали министры юстиции Николай Онищук, Роман Зварыч, Александр Лавринович, и руководимые ими группы, комиссии по вопросам демократии, международные структуры. Серьезный обмен опытом мы получили от департамента юстиции США и официальных экспертов Совета Европы. Именно благодаря их рекомендациям мы смогли диверсифицировать ответственность за конечный продукт с международными, официально назначенными экспертами. А окончательный результат мы ожидаем в начале марта от украинского парламента.

— Вы неоднократно говорили, что при разработке проекта УПК столкнулись с жесточайшим сопротивлением “людей в погонах”. А каким образом это сопротивление выражалось? Кто-то лоббировал интересы правоохранителей в ВР?

— Чтобы было понятно, расскажу, как проходила работа над этим документом. Постоянно нужно было находить баланс между существующей статистикой, международной практикой, рекомендациями европейских экспертов — с одной стороны и ежедневным общением с правоохранителями — с другой. А что мы имеем в текущем положении вещей? Советскую доктрину мышления, обвинительную идеологию, фрагментарное владение международной практикой и зачастую ошибочное представление об интересах государства и службы. Это не из злых побуждений. Многие добросовестно считали, что нельзя ничего менять, что они действуют правильно, и по-другому быть не должно. “Люди в погонах” очень боролись против состязательности процесса, прав адвоката, новой системы сбора доказательств. Еще их огорчало, что вводится жесткая процедура, не позволяющая применять меру пресечения в виде содержания под стражей.

Как только проект кодекса, на стадии его передачи европейским экспертам, был открыт, мы сразу начали получать множество ценных указаний и предложений со стороны правоохранительных органов, судей, адвокатов, депутатов и других товарищей. Но ведь часто самое маленькое изменение, если на него пойти, может ввести дисбаланс в весь документ. Это очень трудно понять со стороны, и потому нужно ежедневно жить этой проблематикой. Последние полтора года мы жили статистикой, аналитикой, общением с лучшими международными специалистами. Мы прошли очень сложный и конфликтный путь, но не пошли на компромисс с правоохранительными органами и сохранили свою жесткую позицию. Решающую точку поставил президент Украины, который многократно лично проводил совещания с руководителями правоохранительных органов. Одно дело это открытые заседания рабочих групп, и совершенно другое, когда на уровень главы государства приходилось выводить пожелания правоохранительных органов, которые никак не синхронизировались с нашими законодательными инициативами и международной практикой.

— А в чем все-таки заключались их предложения?

— Предложения были самые разнообразные. Особенно остро воспринимался отказ от дополнительного расследования: “Ну, как же так, теперь прокурор или следователь будет бояться передавать дело в суд, ведь он может в суде получить оправдательный приговор? Суд же не всегда понимает, что он постановляет. Как теперь работать?”. Наш контраргумент такой: “В Украине всего 0,2% оправдательных приговоров. Это автоматически обозначает отсутствие справедливого правосудия”.

— Отмена дополнительного расследования, безусловно, прогрессивное нововведение. Ведь ДР — это палочка-выручалочка для следствия. Что-то недоработали? Не страшно, суд вернет, доработаем. Следствие длится годами, люди годами сидят… И все же, есть одно “но”: наши доблестные органы так привыкли работать спустя рукава, что при отмене ДР вполне может случиться так, что множество преступников окажутся на воле только из-за ошибок следствия. Как с этим быть?

— Отсутствие дополнительного расследования изменит мотивационное поведение следователя. Раньше он точно знал, что спорное уголовное дело, в крайнем случае, суд вернет ему же назад, а теперь он будет точно знать, что после оправдательного приговора по такому делу он сам может столкнуться со следователем.

А насчет того, что люди годами сидят без приговора суда, я приведу вопиющий факт. Гражданка Бочоришвили, которая ранее работала следователем в органах УВД Одесской области и являлась капитаном милиции, была обвинена в совершении тяжкого преступления и около 11 лет содержалась под стражей без приговора суда! Только полтора месяца назад ей был вынесен приговор в виде 11 лет лишения свободы, почти столько, сколько она и провела в СИЗО. Она была задержана в 2001 году прокуратурой Одесской области. Через два года материалы по ее делу были выделены в отдельное производство и направлены судом на дополнительное расследование. Апелляционный суд Одесской области сначала приговорил ее к восьми годам заключения с лишением звания капитана милиции. Верховный суд в 2003 году исключил из приговора указание о лишении звания. В связи с этим приговор был отменен, а дело направлено на дополнительное расследование. Прокуратура закончила новое расследование и отправила дело в суд, а в 2004 году суд вновь отправил дело в прокуратуру на дополнительное расследование. С 2004 по 2011 это уголовное дело около десяти раз мигрировало из прокуратуры в суд и обратно с формулировкой “на дополнительное расследование”. И вот 13 декабря 2011 года Верховный суд Украины огласил приговор — 11 лет. Я специально так подробно рассказал обо всех этапах этого дела. Оно очень показательно. Не берусь оценивать виновность этой женщины. Раз суд признал ее виновной и приговор вступил в силу, согласно закону она виновна. Но почему дело столько раз отправлялось на дополнительное расследование? Значит, кто-то неэффективно его расследовал. Кто за это ответит? Если человек виновен, он должен в установленные законом сроки получить приговор. А если человек невиновен, то почему он должен сидеть в тюрьме 11 лет без приговора суда, пока его дело футболят из одной инстанции в другую?

Такой приговор не вызовет доверия у общества и не прибавит авторитета суду и правоохранительным органам. Этот пример я взял из собранной нами аналитики. Без этой аналитики, без статистики, было бы трудно доказывать необходимость реформирования.

— О чем еще говорят собранные вами данные? Говорят, у вас есть уникальная статистика…

— Я уже говорил о том, что основной мерой пресечения у правоохранительных органов является содержание под стражей. Приведу цифры, которые меня очень удивили. В 2010 году в Конотопском суде Сумской области, Артемовском суде Луганской области и Харьковском районном суде Харьковской области судами удовлетворено 100% представлений следователей о взятии под стражу. Эту информацию в прошлую пятницу огласил Совет судей Украины, который по обращению президента Украины проверял реальное положение дел с содержанием людей под стражей. Что означает эта цифра — 100%? Это значит, что Конотопский суд является филиалом Конотопской прокуратуры, а Артемовский суд — филиалом Артемовской прокуратуры… Дальше — больше. В 2011 году в целом по Украине из 46 тыс. представлений об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу судами удовлетворено 40 тысяч, т.е. 87%. А по продлению срока содержания под стражей (через два месяца после ареста) судами удовлетворено 96% представлений следователей! Таким образом, на стадии продления срока содержания под стражей уже любой украинский суд превращается в филиал прокуратуры. А почему у нас так долго люди находятся под стражей? Думаете, виноваты только судьи? Посмотрите статистику: в Донецкой области каждый судья рассматривает 183 дела в месяц. Это семь-восемь дел в день! Может ли судья эффективно выполнять свою работу? Другие участники процесса не менее ответственны за это. Рассмотрение дел, где есть мера пресечения в виде взятия под стражу, в прошлом году откладывалась из-за неявки прокурора 3600 раз, из-за неявки адвоката — 12 тысяч раз, из-за срыва конвойными подразделениями доставки обвиняемых, содержащихся в СИЗО, — 11 тысяч раз. Свидетели и потерпевшие не являлись в суды 58 тысяч раз. Это ответ тем, кто спрашивает, зачем в новом УПК предусмотрена видеоконференция, которая может снять как проблему явки свидетелей и потерпевших, так и проблему доставки подсудимых. Гражданину не нужно будет ехать из другого города, он может зайти в любой ближайший суд, включиться по поручению суда в видеорежим и присутствовать на заседании. Точно так же можно будет общаться и с органом досудебного расследования. Судебные заседания станут происходить быстрее и качественнее.

Давайте обратим внимание и на конкретные случаи. Вот как аргументирует следователь необходимость взятия под стражу гражданина, обвиняемого в мелкой краже: “Он ранее не судим, чистосердечно раскаялся в содеянном, является вдовцом, на учете у психиатра и нарколога не состоит, поэтому может уклониться от следствия”! Это формулировка из представления, поданного в Харьковский районный суд. Смешно и грустно. А Киевский районный суд Донецка принимает решение о взятии под стражу инвалида 1 группы, с ампутированными ногами, который не может существовать без посторонней помощи. Следователь Киевского районного отдела Донецка просит суд взять под стражу человека, обвиняемого “в покушении на тайное хищение угля на отопление своего дома на сумму 136 грн.”. Думаю, такой следователь работать в правоохранительных органах также не должен. В связи с проведенной Советом судей работой мы будем готовить поручение главы государства, результатом которого должен стать анализ целесообразности пребывания на своих должностях десятков таких горе-работников. Также мы должны инициировать широкую дискуссию внутри таких институтов, как прокуратура и адвокатура, выяснить, что мешало выполнять свои обязанности.

— Каким образом новый УПК уменьшает нагрузку на суды и следствие?

— В новом кодексе отменяется стадия возбуждения уголовного дела, одно это ровно в два раза сокращает документопоток. Отменяются десятки формальных процессуальных актов, вводятся технологии дистанционного проведения следственных действий, электронного документооборота, средств аудио- и видеофиксации, электронного мониторинга лиц, которым суд ограничил право на передвижение, упрощение требований к формальным актам, введение института сделок о признании вины, сокращенные процедуры расследований преступлений по частным обвинениям и упрощенное производство по криминальным проступкам.

Например, сроки досудебного и судебного рассмотрения по криминальным проступкам будут исчисляться днями, а сейчас годами. Их рассмотрение будет проходить по упрощенной процедуре производства. Криминальными проступками в Уголовном кодексе через некоторое время могут стать составы преступлений, не предусматривающие лишения свободы или предполагающие небольшие сроки. Эта реформа будет проведена в ближайшие три-четыре месяца. Все это позволит значительно сэкономить время и средства. Когда нас спрашивают, сколько государство израсходует денег на все эти нововведения, мы говорим: государство не израсходует, а заработает.

— Новым УПК вводится и новая для Украины мера пресечения — домашний арест. Каким образом будет осуществляться эта мера пресечения?

— Если человек не совершил тяжкого насильственного преступления и не опасен для общества, нет необходимости держать его под стражей. Пусть он спит и ест дома. Домашний арест применяется во многих странах. Человек носит специальный браслет со встроенной системой GPS, сигнал которой отображается на мониторе в ближайшем отделении внутренних дел. Как только человек покидает пределы дома, или пытается снять браслет, на монитор поступает сигнал. Зарубежная практика показывает, что только 2% людей, находящихся под домашним арестом, нарушают установленный режим.

Важно понимать: такая мера пресечения вводится не для того, чтобы ущемить человека, сделать его жизнь хуже, а как вынужденное ограничение конституционных прав, направленное на то, чтобы это лицо всегда было доступно для следствия и суда.

В течение трех месяцев с момента вступления нового УПК в силу органы МВД проведут тендер и закупят специальное оборудование. Думаю, что в скором времени (хотя такой нормы пока еще нет в УПК) можно будет применять электронный мониторинг и для лиц, которые по приговору суда за нетяжкие преступления будут наказаны ограничением свободы. Но это может быть введено лишь после тщательного изучения проблем применения нового КПК. Важно, чтобы такая гуманизация не стимулировала рост преступности.

— А что это за новая процедура договора с правосудием? Чем она отличается от того, что уже существует в следственной практике, когда следователь обещает подозреваемому всяческие послабления за “полный расклад”, а потом человек получает максимальный срок?

— Недавно по телевизору шел многосерийный фильм “Дело гастронома №1”. Там главному герою, директору гастронома “Елисеевский”, которого играет Сергей Маковецкий, следователь предлагает сделку: ты чистосердечно рассказываешь о своих нарушениях, а я гарантирую тебе пять лет лишения свободы. В результате директор дал показания, а суд приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу. Это иллюстрация того, как можно “договориться” со следствием. Следователь хочет получить показания и обещает то, чего на самом деле не может выполнить. Откуда он знает, что решит суд? Это же заблаговременный обман, это иллюзорное “честное слово” следователя, ничем не подкрепленное. Что же предлагается в новом УПК? Мы не изобретали велосипед, а взяли лучшую практику зарубежных стран и имплементировали ее в наш проект. Могу сказать, что абсолютное большинство преступлений в странах, где применяется сделка со следствием, раскрываются именно по этой методологии. У нас эта сделка называется “О признании вины”, она заключается между прокурором и обвиняемым. Например, гражданин говорит прокурору: “Я могу рассказать, с кем совершал преступление, какие должностные лица помогали нам и где мы скрываем украденное. Могу ли я рассчитывать на условный срок?”. Если прокурор понимает, что не может сам это решить, но это может помочь следствию, между ними заключается двустороннее соглашение. После этого суд должен установить, не является ли это давлением на обвиняемого, правильна ли квалификация преступления, точно ли обвиняемый понимает свои права. Суд разъясняет обвиняемому, что тот имеет право не признавать свою вину и отказаться от дачи показаний. И только после утверждения сделки судом стороны исполняют свои обязательства. После того как обвиняемый выполнил свою часть сделки, ее опять рассматривает суд, он устанавливает, все ли выполнено, не нарушались ли права обвиняемого, после чего суд не имеет права устанавливать наказание большее, чем было договорено. Эта процедура является стимулирующей, способствующей раскрытию преступлений, и обязательно поможет в борьбе с организованной преступностью. Но по особо тяжким преступлениям, насильственным преступлениям сделки с правосудием в УПК запрещены.

— Вы подчеркивали, что новый УПК уравнивает в правах защиту и обвинение. Каким образом?

—В новом кодексе зеркально отображаются права прокурора и права адвоката. Например, назначить экспертизу может как один, так и другой. Раньше адвокат “просился” у следователя, чтобы вступить в дело, сейчас никаких разрешений не нужно, адвокат вступает в дело автоматически. Прокурор обязан раскрыть адвокату материалы дела. Более того, адвокат может сделать копию любого документа. Адвокат имеет право настоять на проведении обысков у кого бы то ни было. И в случае неудовлетворения адвокат может подать жалобу следственному судье. Это судья, который осуществляет надзор над ходом следствия. Для следственного судьи существует быстрый механизм рассмотрения подобных дел. Данная должность также вводится новым УПК.

— Почему все-таки по новому УПК только адвокат имеет право представлять интересы обвиняемого в суде? В действующем кодексе такое право дано и родственникам…

Такие стандарты существуют во всех развитых странах. Международные эксперты в своих рекомендациях исходили из того, что в уголовном процессе должен быть только профессиональный представитель — адвокат, который обладает набором узкопрофессиональных знаний и более эффективно чем кто-либо может защитить права обвиняемого. Кроме того, есть и другая логика. Если мы устанавливаем равные права представителей обвинения и защиты, то должны говорить и об их равной ответственности. Над прокурором, в случае нарушений, есть вышестоящий прокурор и суд. С защитником сложнее, мы сегодня уже обсуждали с вами, что по вине представителей защиты в прошлом году 12 тысяч раз откладывались судебные заседания только в делах, где есть содержащиеся под стражей лица. Именно вводя в уголовный процесс профессионального адвоката со свидетельством о праве на занятие адвокатской деятельностью он сразу же попадает в рамки этики поведения и требований квалификационно-дисциплинарных органов адвокатуры. Именно органы адвокатского самоуправления будут решать, что делать с адвокатом, который проявляет неуважение к суду или непрофессионально защищает своего клиента. Скажите, а каким образом и кто сможет повлиять на родственника, который по действующему закону может быть официальным защитником обвиняемого? К слову, многие родственники использовали свое право на представление интересов обвиняемых с тем, чтобы иметь возможность с ними чаще видеться в местах предварительного заключения. Потому мы вводим новую норму, согласно которой родственники смогут навещать своих близких не один раз в месяц, как сейчас, а три раза.

Кстати, наши оппоненты поспешили заявить, что данные нормы вводятся в кодекс, чтобы позволить представлять сторону защиты только избранным — тем адвокатам, которые есть в реестре. Так вот, сейчас в Украине 30 тысяч адвокатов, все они автоматически попадают в реестр без специального заявления, а нормы о введении в процесс монополии адвокатов вводятся вообще через год. Кроме того, по всем делам, которые будут начаты многочисленными родственниками в течение этого года, они смогут продолжать представлять интересы обвиняемых до окончательного рассмотрения таких дел в высших судебных инстанциях и по истечении года.

— Сейчас в Украине много уголовных дел возбуждает налоговая милиция. Каким образом адвокат, который не очень разбирается в бухгалтерском учете, может защитить бухгалтера или директора? Возможно, лучше было бы воспользоваться услугами юриста, специализирующегося на финансовом праве?

— Человек, даже очень хорошо разбирающийся в бухгалтерской документации, вряд ли сможет эффективно защитить бухгалтера или предпринимателя в уголовном процессе. Уголовный процесс — это процессуальные отношения с судом, со следователем, с прокурором, защита в суде, разъяснение прав и обязанностей и т.д. Это специфическое законодательство. А для подкрепления своей позиции специальными знаниями можно воспользоваться институтом экспертов. На самом деле у обвиняемого может быть множество представителей, но в суд по уголовным делам смогут ходить только адвокаты — люди, профессионально разбирающиеся в тонкостях судебной юриспруденции.

— Какие новые нормы будут внесены в УПК во втором чтении?

— Зарегистрированные вчера поправки народных депутатов Пилипенко и Писаренко, которые внесены ко второму чтению, — это те изменения, которые мы поддерживаем и хотим, чтобы они были приняты парламентом. Это то, что улучшит документ. Что будет добавлено нового? Первое — предлагается отменить альтернативную подследственность. У нас сейчас непонятно, какой орган что расследует. Кто первый уголовное дело завел, тот и расследует. И предприниматель ходит и рассказывает одно и то же сначала в налоговой, затем в милиции, далее в СБУ и, наконец, в прокуратуре. Больше такого не будет. А в связи с ликвидацией альтернативной подследственности каждый орган будет иметь четко определенный перечень составов преступлений и нести персональную ответственность за их раскрываемость. Также автоматически сокращаются полномочия налоговой службы и СБУ. В ведении СБУ останутся только дела, связанные с преступлениями против государства, шпионаж, терроризм, контрабанда наркотиков, радиоактивных материалов и оружия, военные преступления и аналогичные другие. То есть у службы безопасности не останется ни экономических, ни служебных преступлений. После второго чтения в Украине также должна быть ликвидирована военная прокуратура.

— А что по поводу налоговой милиции? Она остается? Вы как-то говорили в прессе, что будете изучать целесообразность ее существования. Уже изучили?

— Этот вопрос находится в режиме постоянного мониторинга со стороны главы государства. Но одновременно реформировать процессуальные законы и структуру правоохранительных органов безответственно, поэтому изучение работы подразделений по борьбе с экономической преступностью будет продолжаться. Кроме того, после второго чтения полномочия налоговой милиции будут сокращены всего до шести составов преступлений. И ни одно из этих преступлений не предполагает задержания человека. Для обвиняемых по данным статьям в качестве основной меры пресечения может быть применен только залог, а в качестве наказания — штраф. Такая реформа уже прошла, 17 января она уже вступила в силу и действует. Получается, специализация налоговой милиции остается, но составов преступления становится меньше, а оперативные и следственные возможности сокращаются.

Во втором чтении предполагается также установление четкого правового регулирования применения правоохранителями масок и шлемов. Правоохранители считают, что это неправильно, и им нужно обеспечивать свою безопасность. Есть встречное предложение, одеть в маски прокуроров, судей, секретарей судебных заседаний, потерпевших и свидетелей. Представляете, заходите вы в суд, а там все в масках заседают. Президент Украины поставил задачу прекратить использование этого инструмента. Думаю, что правоохранители получили такую реакцию в ответ на многочисленные примеры своих масок-шоу в банках, гипермаркетах и электробытовых магазинах. Теперь это будет применяться только спецподразделениями, противодействующими вооруженным преступникам в случаях подозрения в совершении особо тяжких преступлений, да еще с разрешения прокурора.

Кроме новой выборной должности следственного судьи, о которой мы уже говорили, появится еще одна выборная должность. В каждом суде должен быть избран наиболее опытный судья, специализирующийся на делах, где в совершении преступления подозреваются несовершеннолетние. Если несовершеннолетний подозревается вместе со взрослыми, то это дело должен рассматривать судья по делам несовершеннолетних. Также в органах внутренних дел будут введены должности следователей по делам несовершеннолетних. Что касается детей-потерпевших, поправки к УПК, внесенные ко второму чтению, предусматривают, что они не должны присутствовать в зале суда, давая показания исключительно в режиме видеоконференции.

Во втором чтении по нетяжким преступлениям уменьшится нижняя граница залога до тысячи гривен. Эта норма направлена в пользу малообеспеченных граждан, чтобы не получилось так, что обеспеченные подозреваемые будут выполнять свои процессуальные обязанности на свободе, а малообеспеченные — в следственном изоляторе.

В новый УПК будет внесена норма, соответствующая последней резолюции ПАРЕ о расследованиях уголовных дел в отношении высших должностных лиц. Данные дела в суде первой инстанции будут рассматриваться коллегией из трех судей, каждый из которых должен иметь стаж работы судьей более пяти лет и получил бессрочное назначение на должность судьи и которому больше в жизни не предстоит переназначаться. В апелляционной инстанции — коллегией в составе пяти судей, а в третьей инстанции — коллегией из семи человек, каждый из которых имеет стаж работы судьей более 10 лет. На наш взгляд, это гарантирует и более профессиональное рассмотрение дел, и большую независимость судей.

— У любого продукта есть свои как плюсы, так и минусы. Возможно, в новом УПК имеются какие-то недоработки, которые хотелось бы исправить?

— Мы приняли норму, что прокуратура не должна заниматься следствием, оптимизировали ее в вопросах прав и полномочий. Прокуратура в течение пяти лет, пока действуют переходные положения этого закона, может расследовать только одну категорию уголовных дел. Это преступления, совершенные работниками правоохранительных органов, судьями и государственными служащими I—III категории. Но европейские эксперты нам порекомендовали создать специальный орган, который бы этим занимался. В первом чтении парламенту был предложен механизм, при котором это полномочие прокуратуры должно окончиться через пять лет. Хотя, по большому счету, было бы еще более конструктивно, если бы это полномочие ушло быстрее. Но с чем связан переходный период? Очень трудно будет создать новый орган со следственными возможностями за шесть месяцев (срок, когда вступит в силу новый УПК).

Вчера были зарегистрированы также поправки и к этой рекомендации европейских экспертов. В Украине будет создан новый орган — Государственное антикоррупционное бюро расследований, который будет расследовать противоправные действия правоохранителей, судей и чиновников высокого ранга. В переходных положениях к УПК будет сказано, что как только этот орган будет сформирован, у прокуратуры автоматически закончатся следственные полномочия по всем категориям дел. Произойдет это через пять лет или через год — вопрос другого интервью.

Но мы это относим не к минусам, а к дискуссионным вопросам. И второй такой вопрос — суд присяжных. Здесь нет предела совершенству. И это, на самом деле, оценочное суждение. Кто-то говорит, что нужен такой суд присяжных, как в Англии или США: 12 человек решают, виновен человек или не виновен, а судья, в соответствии с этим, выносит приговор. Кто-то говорит, что нужен такой суд присяжных, как в Германии или Австрии, где в суде несколько судей и несколько присяжных, и они на паритетных правах определяют как степень вины, так и размер наказания. Проблема здесь в том, что мы должны жить по средствам. Конечно, можно суд присяжных распространить и на ДТП. Тогда у нас вся страна будет состоять из присяжных. В США у присяжных отдельный вход в зал, они не должны ни с кем встречаться, им запрещено читать газеты, смотреть телевизор, пользоваться Интернетом, чтобы это не повлияло на их решение, они живут в отдельном отеле, питаются в отдельном ресторане. Существует специальная процедура отбора присяжных, конфиденциальность. У нас 665 судов в стране. Мы не сможем в Лохвицком районном суде Полтавской области обеспечить суд присяжных с рестораном и гостиницей. Совершенно не известно, как он будет функционировать в масштабах всей страны. Можно считать это минусом, можно плюсом, но мы сами рассматриваем этот вопрос как дискуссионный.

— Полтора месяца назад отменили уголовную ответственность за контрабанду, оставили только штраф и конфискацию. Сколько денег уже привлекли в бюджет?

— С 17 января прошло немного времени, но уже сейчас можно сказать, что всех людей, обвиняемых в товарной контрабанде, освободили из мест предварительного заключения. Таможенные органы начали составлять протоколы и передавать их в суды. Точную цифру можно будет сказать через несколько месяцев, но уже очевидно, что государство в день получает больше, чем раньше в год.

— Есть множество случаев, когда с помощью неправосудных решений у владельцев отбирают квартиры, отчуждают имущество. Судьи становятся пособниками рейдеров. Есть какие-то данные о судьях, которых наказали за это?

— Действительно, это явление еще применяется кое-кем по старой привычке. Но за последние несколько лет практически нет случаев, чтобы районный суд в Херсоне запретил проводить собрание акционеров во Львове или обязал регистратора ценных бумаг превратить десять процентов акций в пятьдесят. Для этого мы провели через парламент точечные изменения в необходимые законы. Одновременно Высший совет юстиции рекомендовал к увольнению наиболее “отличившихся” в этом жанре судей, удачно проведя соответствующую информационную политику. За последние два года за принятие таких решений, на основании проверок Высшего совета юстиции, в Украине уволено более 20 судей. То есть это является государственной политикой.

— И последний вопрос. Говорят, что именно вы повлияли на разрешение недавних конфликтов с EX.UA и сайтом “Дорожный контроль”.

— Как повлиял? Просто в интервью “Комсомольской правде” выразил мнение. Оно состоит в том, что решение, принятое судом, будет иметь большую легитимность, чем следователем милиции. Допускаю, что интернет-ресурс нарушал авторское право. Я этого точно не знаю, специально этот вопрос не изучал. Но если было нарушение авторских прав, то это должно быть рассмотрено в открытом судебном заседании, в состязательном процессе. И такое решение (желательно) должно было пройти апелляционный и кассационный судебный контроль. Тогда к нему было бы большее доверие. Даже если милиция права с точки зрения конечной логики и пыталась пресечь правонарушение, мне кажется, нужно было действовать иначе. Если еще лучше подумать, а именно головой, и спрогнозировать социальный результат своих действий, то молодежный интернет-портал можно было бы победить чуть позже, после сокрушительной победы над всей остальной преступностью.

Инга ЛАВРИНЕНКО