Андреа Раффаседер: “Медицинское страхование нужно людям с низким и средним доходом”

Об австрийском опыте построения эффективной системы здравоохранения в интервью “i” рассказала Андреа Раффаседер, генеральный директор VAMED Engineering

- Насколько сильно здравоохранение в Европе зависит от медицинского страхования?

— На самом деле, здравоохранение зависит от финансирования, а страхование — только один из источников. Существуют самые разные способы финансирования медицинского обслуживания, но в конечном итоге за все платит конкретный человек или конкретная организация. Даже если система здравоохранения полностью финансируется государством, государство ведь берет деньги из налогов. Как именно система будет построена, будет ли она государственной или частной, каковы будут приоритеты внутри этой системы и как она будет финансироваться — это решение политическое.

- Но ведь на Западе в основном люди страхуются.

— Да, почти все страны Европы в свое время приняли решение финансировать здравоохранение с помощью обязательного медицинского страхования, которое покрывает, по крайней мере, некий базовый уровень медицинского обеспечения. Эта система выгодна, в первую очередь, для людей с низким и средним уровнем дохода, поскольку иначе они не смогли бы позволить себе дорогостоящее лечение в случае серьезной болезни.

Страхование является обязательным, поскольку многие люди, особенно молодые, не особо задумываются о том, что в будущем у них могут возникнуть проблемы со здоровьем, и предпочитают тратить деньги на совершенно другие вещи… А потом, в случае серьезной болезни, возникает дилемма: с одной стороны, нельзя дать человеку умереть, потому что он не застрахован, а с другой стороны — где взять средства на лечение, если человек не платил страховые взносы? Если ты простудился или подхватил вирус, ты в любом случае поправишься — будут тебя лечить или нет. Без лечения это просто займет больше времени… Но если вдруг ты столкнешься с такой проблемой, как серьезная травма или, например, онкологическое заболевание,— лечение может оказаться очень и очень дорогостоящим.

Есть исключения — например, система здравоохранения Великобритании, которая финансируется из государственного бюджета, как в Украине. То есть система финансируется опять населением, но не через страховые взносы, а через налоги.

- Что в таком подходе не так?

— Все налоги идут в один большой “котел”, и потом правительство само решает, на что потратить эти средства. В случае страхования все собранные средства направляются четко на покрытие затрат, связанных со здравоохранением. Если человек платит взносы по своей собственной страховке, он имеет право требовать соответствующее медицинское обслуживание. Такой подход, по моему убеждению, гораздо более эффективен. Да и социологические опросы показывают, что в тех странах Европы, где действует медицинское страхование, люди в большей степени удовлетворены качеством медицинского обслуживания (достаточно вспомнить проблемы, постоянно возникающие в Великобритании).

Системы страхования, конечно, несколько отличаются от страны к стране. В некоторых странах обязательной является только базовая страховка, покрывающая неотложную медицинскую помощь. Если же, например, вам надо пройти какие-то исследования, вы платите за это сами. В некоторых странах, например, в Германии, человек может выбирать между государственной и частной страховкой. Но частная страховка является привлекательной для молодых и здоровых людей, иначе страховые выплаты будут достаточно высокими.

- Какие особенности системы вашей страны?

— В Австрии страховка покрывает очень многое, но далеко не всё. Например, страховка не покрывает эстетическую стоматологию, косметическую медицину и т. д. Но ничто не мешает дополнительно застраховаться в частных страховых компаниях. Наличие дополнительной страховки сказывается не столько на уровне медицинской помощи, сколько на уровне сервиса. Так, например, в случае госпитализации вас положат в палату максимум на двух человек, у вас будет больший выбор блюд, свежие газеты и т. д.

Лично я считаю, что австрийская система очень эффективна — именно в силу комбинации хорошо развитой государственной системы с более гибким и мобильным частным сектором. Могу сказать, что хорошо жить в такой стране, где если с тобой что-то произойдет в самом отдаленном районе, минут за 15 тебя доставят в хорошую больницу.

- В целом, насколько сильно медицинский бизнес в развитых государствах Европы опирается на государство? Реально ли построить здоровый бизнес в этой сфере, опираясь исключительно на рыночные отношения?

— Это вопрос, в первую очередь, идеологический. Система здравоохранения должна быть важнейшей частью общегосударственной политики — каковой она и является в развитых европейских странах. Но есть и другой подход — в США, например, роль государства сведена к минимуму… И если вы спросите, может ли медицина быть бизнесом, например, у представителей Республиканской партии США, они однозначно ответят “да”, ссылаясь на то, что государственный сектор здравоохранения финансируется, в конечном счете, частными гражданами, которые платят налоги. Государство обычно берет на себя груз административных затрат, но при этом может быть крайне медлительным и неэффективным. Другая позиция — здравоохранение должно быть задачей государства. Но при таком подходе фермер в отдаленной деревне никогда не сможет получать медицинскую помощь такого же уровня, как жители столицы,— это будет невозможно в силу сугубо экономических причин.

Поэтому я считаю, что обеспечение адекватного уровня медицинского обслуживания не может быть исключительно задачей государства. Мое мнение — необходимо сочетание государственной и частной систем, как в случае общественного транспорта. Всегда будут какие-то рентабельные направления, например, между Киевом и Одессой. И будут другие маршруты — в отдаленную деревню, куда ходят два автобуса в день. Но эти маршруты тоже должны существовать, потому что людям, живущим в этой деревне, необходим транспорт. То же самое — в здравоохранении.

Государство несет ответственность за то, чтобы обеспечить каждого своего гражданина приемлемым уровнем медицинского обслуживания. Но я также считаю, что следует привлекать частный сектор для решения второй части этого уравнения — обеспечения приемлемого уровня медицинского обслуживания за адекватную цену. К тому же частный сектор обычно является более гибким и лучше организованным и поэтому вполне может помочь правительству справиться со стоящей перед ним непростой задачей.

- Если так, почему из 500 проектов компании только 15 построены по схеме государственно-частного партнерства?

— Во-первых, эти 500 проектов были реализованы нашей компанией на протяжении почти 30 лет ее существования, а ГЧП существует только несколько последних лет, это относительно новая схема. Во-вторых, далеко не все страны имеют законодательную базу, необходимую для реализации проектов по схеме государственно-частного партнерства. Кроме того, следует учитывать, что ГЧП — это достаточно сложный путь реализации проекта. Поэтому пока мы работаем по этой схеме исключительно в Австрии и Германии и только планируем реализовать несколько подобных проектов в Латинской Америке, Турции и Египте.

Следует понимать также, что термин ГЧП используется для обозначения множества самых разных схем и подходов — и на самом деле, не совсем корректно объединять все эти варианты. Некоторые страны рассматривают ГЧП просто как способ финансирования проекта, когда нет других источников. Но если рассматривать его в этом ключе, то ГЧП совсем не обязательно окажется самым дешевым и выгодным способом финансирования. Потому что, как известно, никакой кредит не предоставляется бесплатно…

Реальное же преимущество схема ГЧП имеет в том случае, когда она используется для того, чтобы предоставить всем участникам проекта возможность заниматься тем, что они делают действительно хорошо. Если, например, правительство хочет взять на себя клиническую составляющую проекта (медперсонал и т. д.) и согласно, чтобы кто-то другой занялся обеспечением финансирования, взял на себя строительство клиники или, скажем, ее техническое обслуживание — это и есть основное преимущество данной схемы. ГЧП позволяет распределить сферы ответственности и распределить инвестиционные риски. Тогда использование этой схемы имеет смысл.

Но повторяю, это очень продвинутый и очень сложный подход, который начал использоваться совсем недавно — даже в развитых европейских странах. Его не так-то просто использовать в странах, которые только пытаются определить свой подход к здравоохранению в целом — таких как Украина. Согласитесь, что это достаточно нетипично — начинать с наиболее сложного и комплексного подхода.

- Медианный возраст в развитых странах с 1950-го по 2000 г. вырос с 29 до 37,3 года, а к 2050 г., по прогнозу ООН, вырастет до 45,5 года. Создает ли старение населения новые вызовы для вашего бизнеса?

— Старение населения, безусловно, ставит новые задачи перед отраслью. Пожилые люди больше болеют — у них выше так называемый коэффициент заболеваемости, они чаще нуждаются в госпитализации и длительном уходе. Это требует дополнительных ресурсов и медицинских учреждений соответствующего профиля — отделений экстренной геронтологической помощи и восстановления подвижности, геронтологических центров, домов престарелых и инвалидов, обеспечивающих долгосрочную медицинскую помощь, и т. д. Соответственно, возрастает потребность в персонале для подобных учреждений — и это, к слову, большая проблема для Австрии. Мы испытываем серьезную нехватку среднего медперсонала геронтологических клиник.

А также — большой дефицит персонала по уходу за престарелыми на дому. Сейчас все больше пожилых людей предпочитают жить дома, но получать при этом постоянную квалифицированную помощь. В Австрии сегодня в этой сфере работают много выходцев из Венгрии, Словакии и других стран Восточной Европы. И это становится социальной проблемой, поскольку некоторые из них работают без необходимой регистрации, без страховки и т. д. При этом наибольший дефицит людей таких профессий наблюдается в провинции.

Задача, которая сегодня стоит перед государством,— объединить медицинские услуги для пожилых людей в некую единую сеть, охватывающую различные секторы здравоохранения и различные социальные службы, и создать эффективные модели финансирования. Речь идет, например, о специальном страховании длительного ухода.

Также можно упомянуть повышение спроса на реабилитационные центры. Интенсивная терапия в клинике обходится гораздо дороже, чем реабилитация. Сейчас в Австрии и во всей Европе наблюдается серьезный тренд — клиники стараются сократить количество дней пребывания пациента в лечебном отделении и как можно быстрее перевести его в отделение реабилитации, поскольку эксплуатационные расходы там ниже. Так что, с точки зрения бизнеса, реабилитационные центры являются очень перспективной нишей — и потребность в них постоянно растет. Еще одна тенденция — возрастающее значение превентивной медицины, ранней диагностики. Поскольку снова-таки, с экономической точки зрения, выявленные на ранней стадии заболевания лечить проще и дешевле.

- В западных экономиках на здравоохранение приходится около 10% ВВП. По вашим прогнозам, будет ли этот показатель меняться в какую-то сторону? Говорят, среднестатистический гражданин США готов заплатить $129 тыс. за каждый дополнительный год жизни…

— В развитых странах сегодня наблюдаются две тенденции. С одной стороны, вопрос экономической эффективности здравоохранения встает все более остро. В Австрии, например, ведутся бурные дискуссии о путях оптимизации затрат. Система здравоохранения должна работать без сбоев, обеспечивая адекватный уровень медицинского обслуживания, и в то же время быть как можно менее затратной. При этом необходимо компенсировать рост затрат, связанный, например, с вышеупомянутым старением населения, с внедрением новых дорогостоящих технологий диагностики и лечения и т. д. Я думаю, что доля в ВВП возрастет, но не кардинально. Усовершенствованные технологии, более эффективная организация процессов и четко отлаженные системы помогут удержать расходы на определенном уровне. Еще один путь оптимизации — более адекватное распределение медицинских учреждений в соответствии с плотностью населения и географическими особенностями региона.

- Кто финансирует медицинские разработки в вашей стране? Это бюджеты компаний, или государство также участвует в этом?

— Это зависит от сферы. В фармацевтике, например, разработкой новых препаратов занимаются компании-производители. Научные разработки в сфере клинической медицины в основном финансируются государством. Разработки, относящиеся непосредственно к лечебному процессу, финансируются Министерством науки и осуществляются на базе университетских клиник, таких как Центральная клиническая больница Вены и Исследовательский центр Анны Шпигель. Такие медучреждения в Австрии имеют техническое оснащение очень высокого уровня и очень квалифицированный персонал — и их деятельность полностью финансируется государством. Новые IT-решения, новые подходы к организации здравоохранения и другие подобные темы могут финансироваться по смешанной схеме. Компании подают заявку на финансирование проекта в области научно-технических разработок, и если после рассмотрения эта заявка признается достойной, государство может взять на себя финансирование от 30% до 80% стоимости проекта. Эта же схема действует в случае разработок нового оборудования, например, диагностического. Компания-разработчик может обратиться в государственные фонды с заявкой на получение финансирования. И фонд может выделить определенную часть средств на реализацию данного проекта.

- Назовите пять важнейших медицинских технологий будущего. Расшифровка генотипа, искусственные органы, стволовые клетки или, может, что-то другое?

— Поскольку существует тенденция старения населения, особое значение приобретает все, имеющее отношение к геронтологии. Есть и другая тенденция — ожирение, с которым сталкиваются все больше людей. Также надо бороться с диабетом, который зачастую является прямым следствием наличия лишнего веса. Лечение стволовыми клетками, несомненно, также является очень важной технологией. Плюс такие вещи, как биоинформатика, протеомика, молекулярная визуализация, лечение инфекционных заболеваний,— все это тоже очень важно для будущего.

_______________

Андреа Раффаседер (Andrea Raffaseder) родилась 4 ноября 1963 г. в Австрии. Имеет два высших образования — экономическое и филологическое. Также прошла обучение различным дисциплинам в Венском университете, Венском экономическом университете, Сорбонне и Санкт-Петербургском государственном университете. 1987-1991 гг.— заместитель директора московского офиса австрийской компании VOEST-ALPINE (отвечала за рынок СССР). 1991-1994 гг.— менеджер проектов VOEST-ALPINE Industrieanlagenbau в Австрии, затем работала в Германии в различных компаниях, оказывающих услуги по инжинирингу и генподряду. 1999-2004 гг.— вице-президент VA TECH ELIN EBG. 2005-2006 гг.— вице-президент Siemens Austria. 2006-2008 гг.— генеральный директор “Сименс Украина”. 2007-2008 гг.— президент Европейской бизнес-ассоциации в Киеве. С 2009 г.— генеральный директор VAMED Engineering и член правления VAMED Group. Замужем, воспитывает троих дочерей и сына.

Дмитрий ГОРЮНОВ