Альтернативные инвестиции

Не мало. Даже, я бы сказал, много. Количество фондов, предлагающих свои услуги этим самым квалифицированным инвесторам, исчисляется сотнями, если уже не тысячами.

Но вопрос в том, что квалифицированным инвесторам, как никому известно, что большие деньги делаются или на новинках (на инновационных стратегиях), или на редкостях, или на стыке двух инвестиционных направлений.

Их девизом являются слова: “Если вы делаете то же, что и все, вы и получите то же, что и все”. В этих словах, собственно и содержится ответ на вопрос: “А зачем им именно альтернативные инвестиции”?

— Да чтобы получить не то, что все получают, а намного больше. Или... потерять все.

Но на то они и квалифицированные инвесторы (с доказанным доходом от $200 тыс. в год и с активами не менее $1 млн), чтобы не потерять все, соблазнившись проектами типа “убийца Google”, “лекарство от рака” или “вечный двигатель”.

Я хотел бы рассказать об одном из таких направлений альтернативного инвестирования. Оно не просто новое для продвинутой Европы и еще более продвинутой Америки с их миллионами квалифицированных инвесторов.

Оно не просто “на стыке” — на стыке юриспруденции и инвестирования. Я бы не постеснялся назвать это направление “фундаментальным” — тем, что меняет правила игры на рынке — в нашем случае на многомиллиардном рынке юридических услуг.

Рассмотрим на примере. Как говорят в американском юридическом сообществе — “Очень легко судиться с Пепси-Колой, если ты Кока-Кола”. А если ты не Кока-Кола, а судиться все равно надо? Где взять ресурс на такой суд? Да даже не на такой?

На обыкновенный? За счет чего оплатить расходы на юристов, на экспертизы, на судебные пошлины? Особенно если счета заблокированы? Или если деньги банально не забюджетированы в финплане компании?

Тут как раз и открывается поле для литигационного финансирования — так называется это направление инвестирования. Практически литигационное финансирование — это покупка юридических исков, как правило у истцов.

Оно просто как и все гениальное, не требующее сверхсложных математических расчетов. Просто литигационный финансист (практически тот же венчурный капиталист) принимает на себя риски проигрыша в деле.

В случае же выигрыша он получает значительную долю от суммы иска (по практике 30-50%).

При этом важно отметить, что в случае проигрыша у истца не возникает обязательств перед литигационным финансистом — проиграл процесс — сам виноват, надо было более тщательно отбирать иск и нанимать более квалифицированных юристов.

Практически у литигационного финансиста есть только одна обязанность перед истцом, чей иск он приобрел на тех или иных условиях — это выиграть этот иск.

Как мы видим это и обязанность такого финансиста перед самим собой — с истцом они практически в одной лодке.

И обязанность эта многогранна — это и оплата судебных пошлин и оплата гонораров юристов и оплата всевозможных экспертиз — и все это за счет литигационного финансиста.

Литигационный финансист гоняется за качественными исками, имеющими большую перспективу выигрыша с тем же рвением, как инвестиционный банкир гоняется за мандатами на перспективное слияние или поглощение.

И идеалом, конечно, является получение портфеля таких исков. Уточним — портфеля перспективных исков.

Что необходимо отметить? Литигационный финансист отнюдь не кидается на каждый иск. Нет, отбор исков, которые он возьмется финансировать, очень жесток. Требования, предьявляемые к искам, очень высоки.

Иск должен обеспечивать минимум 70% вероятность выигрыша. Именно выигрыша. В этом и заключается суть инвестиционного финансирования — выигрыш! И никак иначе.

Даже в нашей стране, где “судейские” и “прокурорские” решалы стали уже притчей во языцах.

Так как раз литигационное финансирование и станет тем противоядием в нашей стране, пока это позорное явление не будет искоренено окончательно — опыт и найм лучших юристов по иску против коррупционного влияния решал.

В конце концов мир создан на конкурентных основах — естественный отбор никто не отменял. И именно в результате этого естественного отбора в других странах подобного рода судейские и прокурорские решалы исчезли как класс.

Да, на их место пришли лоббисты, “эксперты” и те же литигационные финансисты, но “решают” они вопросы в судах все таки не “чемоданно-конвертным” способом.

Кто же занял в Европе эту нишу литигационного финансирования? Да те же, кто и всегда. Именно те специалисты, которым квалификация позволяет первым уловить запах вновь нарождающихся денег. Речь идет об инвестбанкирах.

Тут опять все очень просто. Для них иски — актив. И никак иначе. Такой же, как и любой другой актив, в который они привыкли инвестировать — акции, облигации, банковские металлы, технологии или сырьевые ресурсы.

И обращаются они с этими исками по давно установленным ими алгоритмам — с учетом риск-менеджмента, финансового планирования, перспективной оценки стоимости иска с существенным добавлением тех недостающих им знаний, которые им восполняют профессиональные штатные юристы — андеррайтеры (то есть те, кто осуществляют первичный и вторичный отбор исков, поступивших на рассмотрение литигационного финансиста на их потенциальную перспективность).

Обьем рынка литигационного финансирования в странах Запада по разным оценкам вплотную приблизился в этом году к отметке $10 млрд. Флагман этого рынка — Burford Capital имеет операционный портфель исков в $1 млрд. И это только начало.

Еще пять лет назад Burford Capital начинал как группа инвестбанкиров и венчурных капиталистов. С очень небольшой по меркам западного инвестиционного банкинга суммы, не превышающей 10 миллионов.

Вложения в проект, находящийся на стыке инвестиционного банкинга и юриспруденции доказал свою мега-прибыльность. Его примеру последовали многие. Литигационное финансирование в Европе и Америке берет все новые и новые высоты.

Количество фирм, инвестирующих в иски, с целью получения доли от выигрыша исчисляется уже десятками. В Великобритании даже создана Ассоциация литигационных финансистов — компаний, специализирующихся на этом виде инвестирования.

Было бы неверным обойти молчанием вопрос отношения регулятора к такому виду инвестирования. Тут оценки экспертов разнятся.

С одной стороны слышится критика, что литигационное финансирование разрушает юридическую систему как таковую, адоптируя и растворяя в себе деньги толстосумов.

С другой стороны же слышатся вполне обоснованные возражения сторонников этого бизнеса, которые подчеркивают факт того, что деньги третьей стороны (литигационного финансиста) уравнивают стороны в суде, если у одной из сторон денег просто нет.

Но любом случае последнее десятилетие характеризуется лавинообразным падением барьеров, установленных регуляторами на пути развития бизнесалитигационного финансирования.

Так несколько лет назад, когда были сняты все ограничения на этот вид инвестирования в Англии и почти все ограничения в других странах англо-саксонского права (Америке, Канаде и Австралии), то результат не заставил себя ждать — капитал активно устремился в это инвестиционное направление, меняя правила игры на рынке юридических услуг и практически уравнивая рынок юридических услуг с рынком капитала.

Так кем же является литигационное финансирование — Ангелом или Демоном? Смотря как на это посмотреть. Кем является Джордж Сорос, управляющий группой венчурных фондов?

Тот самый Джордж Сорос, обваливший британский фунт стерлингов и заработавший на этом 1 миллиард. Кто он — санитар и стресс-инспектор мировой финансовой системы (так он сам себя называет) или беспринципный делец?

Ответа нет, но все — и противники и сторонники Сороса, сходятся на том, что его атаки на разные валюты (на цепочки валют, представляющих собой части системы) укрепили, закалили эту систему, вскрыли ее слабые места и в конечном счете сделали ее надежнее.

Также и литигационное финансирование, являясь Демоном в глазах его противников, является безусловным Ангелов в глазах тех, кто добился справедливости, доверившись литигационному финансисту и оперевшись на его деньги.

Ну, а истина заключается в том, что литигационное финансирование ширится по свету, доказывая свою жизнеспособность и уравнивая в залах судебных заседаний возможности богатых и бедных.

И как всегда выигрывают первые пришедшие в этот бизнес. Как правило поле боя остается за ними. Что же в Украине, не относящейся к семье стран англо-саксонского права? С коррупционным беспределом, царящим в залах судебных заседаний?

С традициями, далекими от тех, что приняты в британских судах Королевской скамьи? Тут можно использовать один из постулатов англиканской, да и вообще протестанской церкви: “У Бога нет других рук, кроме наших”.

Те, кто в нашей стране начал это направление на свой страх и риск, как когда-то Burford Capital, опирался и опирается не только на правовую систему Украины. Мы ведь живем не на острове, да и железный занавес пал практически три десятилетия назад.

Для тех, кто не согласен с решениями самых гуманных (и по совместительству самых честных) украинских судов, открыта дверь в Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ), где процент выигрышей украинцев составляет около 90%.

И Украина исправно выплачивает своим гражданам суммы, присужденные этим судом к выплате. Задолженности практически отсутствуют. Решения ЕСПЧ хоть со скрипом, но выполняются.

И есть ли возможность инвестировать в украинские иски при существующей судебной практике вынесения коррупционных решений ? Не слишком ли высоки риски инвестора?

Риски высоки, как и высока норма прибыли, присущая литигационному финансированию. И перспективы этого вида финансирования вырисовываются как вполне предсказуемыедаже при всех имеющихся недостатках нашей судебной и исполнительной систем.

Главное — помнить, что риск такого инвестирования должен быть оправдан, просчитан, выверен. Залогом успеха, является тщательный отбор исков, при котором даже проигрыш нескольких дел из портфеля исков с лихвой перекрывался бы большим числом выигрышей.

В среднем при литигационном финансировании это соотношение составляет 70%х30%.

Владимир БОБЫЛЁВ, управляющий группой британских инвестиционных фондовEast Prospect Fund и European Litigation Fund (специализация — инвестиции в проблемные и юридически спорные активы).