5 месяцев после расстрела в “Привате”. Родители погибших: нас убили вместе с детьми

Завершилось следствие по жуткому делу расстрелянных в декабре прошлого года пятерых работников вип-отделения “Приватбанка”. По обвинению в зверском налете проходят пятеро человек — трое дончан (имена двоих известны — Максим Рудычев и Сергей Ломако) и двое жителей Запорожья (человек, изготовивший пистолеты и посредник при их продаже). Сейчас адвокаты со стороны обвинения знакомятся с материалами дела, которые затем будут переданы в суд.

На прошлой неделе исполнилось пять месяцев со дня смерти управляющей вип-отделением банка Елены Отачкиной, менеджеров Елены Гиниятуллиной и Татьяны Шевцовой, кассира Татьяны Бурцевой и охранника Вадима Бондаренко. Родители погибших пытаются простить убийц своих детей и удивляются, как быстро все вокруг забыли о самом кровавом за всю историю Украины налете на банк.

“Я уже могу говорить, уже немного отошла. И меня поражает, что о смерти девочек сначала говорили все, а потом вдруг раз — и забыли. Вот была история с изнасилованной и сожженной Оксаной Макар. О ней говорят и пишут все. А тут такое зверство, пятерых расстреляли! Это ведь не только наше личное горе. Об этом надо напоминать, чтобы не повторилось”, — говорит “Сегодня” мама Тани Шевцовой Людмила Максимовна. Напомним, 29-летняя Таня похоронена на кладбище в Старобешево.

А Лидия Васильевна Бурцева, мама 29-летней Татьяны, как и все родители убитых, на пять месяцев ходила на могилу дочери на Петровском кладбище Донецка. “Приходим, могилу убираем, плачем. Мы частые гости на кладбище. Думали Танюша нас будет хоронить, а видите, как получилось?! Только-только ребенок отучился, получил высшее образование, хотела на другую работу перейти, и тут такое”, — рассказывает Лидия Васильевна. На наш вопрос, простила ли она убийц своей дочери, голос у мамы Тани Бурцевой меняется: “Я не знаю... Как такое можно простить? Как? Знаете, Таня мне снилась поначалу, сейчас, сколько Бога ни прошу, — не снится”.

Мама жизнерадостной Лены Гиниятуллиной Светлана, у которой Лена была единственным ребенком, держится только благодаря поддержке друзей и коллег по работе. “Хожу на работу, это меня хоть как-то отвлекает, поддерживает. Как я сейчас живу? Жизнь после смерти Лены разделилась на две части: я работаю, вроде живу, а с другой стороны — меня убили вместе с дочерью. Я даже не трогаю вещи дочери — не могу, очень больно”, — говорит Светлана. Она передает фотографию всего коллектива вип-центра накануне трагедии: “Девочки были очень дружные. Вместе и работали, и отдыхали. На этой фотографии они все четверо, кроме одной девушки — она ушла из отделения”.

В монастыре, куда ездила Светлана, священник посоветовал ей простить убийц Лены. “Это очень сложный вопрос — простить. Я сейчас пытаюсь это сделать”, — поясняет Светлана. Она добавляет, что обязательно будет ходить на судебные заседания и благодарна следователям, которые провели колоссальную работу и нашли убийц ее дочери.

Рудычев вину не признает

По расстрелу в “Привате” пятерым украинцам предъявлено обвинение по нескольким статьям, самая тяжелая из которых ст. 115 ч. 2 предусматривает пожизненное заключение. Четверо обвиняемых признали свою вину, один — нет. Как выяснилось, это — Максим Рудычев.

“Мой брат не признал вину, потому что он не виноват. Есть экспертизы, которые не подтверждают его вину, — все основано на выбитых изначально из него показаний. Во время следствия было очень много нарушений. Я вступила в партию Богдана Хмельницкого против беззакония властей и буду поддерживать брата — выходить с акциями протеста, в том числе и во время суда. С Максимом не виделась — свиданий нам не дают”, — рассказала нам сестра Рудычева Марина.

Семья второго главного обвиняемого — Сергея Ломако с прессой общаться отказывается.

Татьяна ДУБОВАЯ