2017-й: накануне

“Чорнозем підвівся,  

і дивиться в вічі,

і кривить обличчя

в кривавий свій сміх.”

П.Тычина

Высшей целью российской политики является сохранение путинского режима. 

Именно для этого внутри страны Кремль все сильнее затягивает гайки, а вне ее пытается восстановить российские позиции в бывшей российской/советской зоне влияния и на этой основе “на равных” конкурировать с США — по крайней мере в военно-политической сфере.

Относительное миролюбие РФ в 1990-х — первой половине 2000-х была не нормой, как считали многие политики и эксперты на Западе, а паузой, обусловленной глубоким политическим и социально-экономическим кризисом после коллапса СССР. 

В 1990-х не были завершены реформы силовых структур и сохранилась их преемственность. Российские спецслужбы, генштаб и МИД стали наследниками соответствующих советских учреждений — с их кровавой историей и соответствующей стратегической культурой.

Подлинную трансформацию России сделало невозможным сохранение Россией ядерного потенциала, который гарантировал государству с архаическими институтами и слабой экономикой мощный голос в решении международных вопросов. Вероятнее всего, именно ядерный фактор стал решающим в выборе Западом, прежде всего США, такой стратегии, которая под лозунгами содействия демократическим реформам и предотвращения возврата коммунистов к власти открыла путь российскому авторитаризму. 

Ни рыночные преобразования, ни относительная открытость России не стали и не могли стать залогом отказа от великодержавных комплексов. Вся мировая история доказывает, что бабло если и побеждает зло, то только такое, как иррациональные идеи, наподобие коммунизма, но успешно сосуществует с имперской идеологией и политикой, и даже способствует их развитию.

Быстрое наполнение государственной казны возродило уверенность Кремля в своих внешнеполитических возможностях. Воспользовавшись экономической конъюнктурой,  обусловленную заоблачными ценами на энергоносители, российская экономика довольно быстро росла между 2000-м и 2013 гг. По оценкам МВФ, за этот период ВВП РФ возрос в 8 раз: с 260 до 2079 млрд. долл. 

Радикальному росту агрессивности РФ способствовали личные страхи В.Путина, усилившиеся после “арабской весны”, в частности гибели М.Каддафи, а также протестов на Болотной. В 2012 г. началось стремительное увеличение военных затрат России, которые, по данным SIPRI, возросли с 3,7 % ВВП в 2011 г. до 5,4 в 2015-м. По данным, приведенным А.Илларионовым, доля российских военных затрат в ВВП возросла с 2,5% в 2011 г. до 3,9 в 2015-м и 4,6% — в первом квартале 2016 г. В денежном измерении в 2011 г. военные затраты РФ составляли 1516 млрд руб., а в 2015-м — 3181 млрд руб., в первом квартале 2016 г. (в годовом выражении) — 3667 млрд руб.

В отличие от Российской империи и СССР, глобальные амбиции путинского Кремля не имеют под собой экономического фундамента. Попытка модернизации в 2008—2012 гг. потерпела крах. Начиная как раз с 2012 года, рост российской экономики, вопреки сохранению высоких цен на природные, прежде всего энергетические, ресурсы фактически прекратился. 

Если в 1913 г. ВВП Российской империи составлял около 8,5% мирового ВВП, а в 1973-м ВВП СССР — 9,4, то в 2015 г. ВВП РФ — всего 3,3% (по паритету покупательной способности). В номинальном же выражении ВВП РФ в 2015 г. составлял лишь 1,8% мирового и, как видно из прогнозов МВФ и Всемирного банка, ситуация в дальнейшем будет только ухудшаться. Пытаясь подражать примеру Германии конца 1930-х гг., кремлевские стратеги забывают, что объем немецкой экономики в 1940 г. составлял 8,4% мирового. Что, впрочем, не помогло тогдашнему Берлину.

Российская элита все еще не осознала, что размер территории больше не является залогом национального величия. Государства, небольшие по площади, но способные построить эффективную экономику, имеют не меньшее, а порой и большее глобальное влияние, чем гиганты, неспособные упорядочить внутреннюю жизнь. Показательно, что по состоянию на май 2016 г. объем всего фондового рынка РФ составлял 276 млрд долл., что на 15% меньше стоимости компании Facebook. По данным Всемирного банка за 2014 г., объем экспорта товаров и услуг РФ составлял 559 млрд долл., Сингапура — 578 млрд, Нидерландов — 729 млрд долл. За несколько веков своей истории Россия так и не смогла наладить эффективное и рациональное использование присвоенных природных ресурсов — и на окраинах, и в центре. 

В то время как мировая экономика постепенно отказывается от углеводородов как основы энергетического баланса, РФ продолжает раздувать конфликты на Ближнем Востоке, надеясь на восстановление высоких цен на нефть.

В условиях резкого сокращения внешнеполитического арсенала, потери Российской Федерацией большинства экономических и энергетических рычагов и сокращения потенциала “мягкой силы” стремительно растет значение военного инструментария. По словам С.Лаврова, у России осталось всего три союзника — ее армия, флот и военно-космические силы. Ничего не изменилось в отношении России к окружающему миру с XIX в. — российский министр всего лишь несколько перефразировал “императора-миротворца” Александра ІІІ, участника “большой игры” с Британией и колонизатора Центральной Азии.

Со временем не только обычные россияне, но и представители истеблишмента поверили в свою пропаганду, постепенно потеряв ощущение разницы между виртуальной картинкой с экрана телевизора или Рунета и тем, что происходит в мире на самом деле. Ключевым следствием этой эволюции стало превращение концепта Третьей мировой войны из пропагандистской метафоры публицистов вроде Дугина, Панарина или Проханова в основу российского внешнеполитического и военного планирования, а победы во Второй мировой войне — в Символ веры современной России. 

В сознании обитателей Кремля основным содержанием российской политики должна стать защита “уникальной российской цивилизации” и русского народа как “здоровой части человечества” от экзистенциальной угрозы со стороны Запада во главе с США. Причем, как и накануне Второй мировой, “оборону” планируется осуществлять наступлением. Формула “малой кровью на чужой территории” вновь актуальна. Именно в таком стратегическом контексте нужно рассматривать российскую политику относительно каждого отдельного государства, в том числе и Украины.

Воспринимая добрососедское отношение к себе как признак слабости и даже как виктимное поведение, российская верхушка за 25 лет добилась таких результатов, о которых не могли даже мечтать самые жестокие враги России. Кремль заставил все без исключения соседние государства относиться к России с глубоким недоверием, воспринимать российское влияние в любых его проявлениях как угрозу национальной безопасности и стремиться привлечь как можно более мощную внешнюю поддержку для сдерживания актуальной или потенциальной российской угрозы, очевидно, имеющую долгосрочный характер. 

Гибридная война, которую ведет Кремль против Украины и государств Запада, направлена на подрыв и разрушение воли к сопротивлению у объекта агрессии. Распространение настроений фрустрации и разочарования в действенности демократии, истощение экономики, подрыв государственных институтов, а при необходимости — и физическое уничтожение противников достигается системным применением средств дипломатической, экономической, информационной и вооруженной борьбы. И это срабатывает. Сирийский сценарий для Украины, остановленный страшной ценой в 2014 г., снова вырисовывается на горизонте.

Такой подход не является чем-то новым для России. Во всех ее исторических ипостасях, от Московии до РФ, это государство применяло стратегии прокси-войн, активной подрывной деятельности, агрессивной внешнеполитической пропаганды, экономической войны и коррумпирования. Достаточно вспомнить Польшу в ХVIII в.

Как и сотни лет назад, важным российским инструментом является организованная преступность, поддерживаемая инструментарием спецслужб. Коррумпируя политиков, деятелей гражданского общества, активистов, журналистов и чиновников, РФ хочет достичь политических и экономических целей, минимизируя прямое военное насилие. Среди самых известных примеров чекистских операций — “вторжение Басаева в Дагестан” и другие акции, которые предшествовали приходу В.Путина к власти, события вокруг “Бронзового солдата” в Эстонии (2007 г.), газовые войны 2005—2009 гг., “Северный поток”, Харьковские соглашения 2010 г., захват Крыма, гибридная агрессия в Донбассе и т.п.

В отличие от большинства государств Западной Европы, реваншистская политика России непосредственно угрожает национальным интересам стран Центрально-Восточной Европы, прежде всего государств Балтии, Беларуси, Польши, Румынии. Ключевую роль в восстановлении российской империи, де-юре или де-факто, должны играть русскоязычные диаспоры и специально созданные/подпиточные структуры влияния. Кризис Европейского Союза поощряет агрессора к активизации в этом направлении. А “смоленская катастрофа” апреля 2010 г. должна предостеречь врагов “Великой России” от слишком активного противодействия. 

Реалистическая оценка ситуации заставляет правительства Польши и Румынии активизировать сотрудничество в сфере безопасности с США и в рамках НАТО, укреплять свой оборонный потенциал, проводить активную внешнюю политику. Одним из ее перспективных направлений является стратегический проект Междуморье. Фактором роста роли Польши в регионе является также ее экономическое развитие, стратегическая культура, многовековые государственные традиции, а также трагический опыт утраты независимости в XVIII—XX вв.

Особенностью ситуации в Беларуси является, с одной стороны, искусственно поддерживаемая бесперспективная политическая, военная и экономическая зависимость от России, а с другой — объективная, хотя еще до конца не осознанная, принадлежность самого близкого украинцам славянского народа к европейскому сообществу. Попытка Минска возобновить отношения с ЕС доказывает, что руководство республики, вынужденное считаться с угрозой с Востока, все трезвее осознает эту стратегическую перспективу. Польша, Украина и Литва должны играть важную роль в восстановлении исторической справедливости и реализации стремлений белорусов.

Формируя у своих границ зоны замороженных и горячих конфликтов и дестабилизируя соседние государства, Россия стратегически не столько расширяет зону своего влияния, сколько образовывает вакуум безопасности, который рано или поздно будет заполнен другими региональными игроками. Так, на Южном Кавказе от российской политики пострадали все три государства региона — Грузия, Азербайджан и Армения. Искусственно поддерживаемая РФ нестабильность усложняет экономическое развитие и демократический прогресс государств Южного Кавказа, касающийся и безусловно лояльной Кремлю Армении. Ответом на стремление Грузии вступить в НАТО и ЕС стала российская агрессия 2008 г. Попытки Азербайджана и Грузии принять активное участие в развитии Южного энергетического коридора в ЕС также вызывает откровенные угрозы со стороны России. РФ убедительно заставляет своих соседей искать защиты у других государств.

В Молдове Кремль, поддерживая ряд сепаратистских и автономистских движений (в Приднестровье, Гагаузии и т.п.), пытается создать прецедент федерализации унитарного государства, слабая центральная власть которого потеряет любые возможности для реализации европейского курса. В этих условиях возможная активная поддержка Кишинева со стороны Румынии превратится в дополнительный фактор эскалации конфликта в интересах РФ. По замыслу российских стратегов, именно эта модель может быть использована и для усмирения других государств, прежде всего Украины. 

Примеры Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, ОРДО/ОРЛО и аннексированного Крыма подтверждают древнюю формулу российской политики: “Соседи России — или ее рабы, или враги”. Эти новообразования, лишенные контактов с цивилизованным миром, а следовательно — любых шансов на общественный прогресс, используются Россией исключительно как инструмент дестабилизации и разрушительного влияния на политику государств, ставших жертвами российской агрессии. 

Возглавляемые Россией интеграционные объединения (ЕвразЭС/МС/ЕАЭС, ОДКБ) не способствуют ни экономическому развитию, ни демократическому прогрессу, ни безопасности их участников, наоборот — являются российским инструментом политического доминирования и неоколониальной экономической эксплуатации государств-сателлитов. 

Государства Центральной Азии стоят перед вызовами политического ислама и экстремизма, экономической экспансии Китая и российской неоколониальной политики, в частности — блокирования транзита углеводородов в ЕС. В ближайшие годы по сугубо биологическим причинам их ожидает болезненное изменение многолетних лидеров. Казахстан, пытающийся осуществить авторитарную модернизацию, вынужден считаться также с наличием мощной русскоязычной диаспоры — проводника идей “русского мира”. По прозрачному намеку В.Путина, казахское государство создано на территории, где государства не было никогда. Актуализация российских территориальных претензий на севере и западе Казахстана, где сосредоточены его нефтегазовые ресурсы, — всего лишь вопрос времени. Именно в этом контексте нужно анализировать последние события в Актобе.

Показательным примером является искусственно сконструированный Россией конфликт с Турцией. Провокационные действия российских войск в Сирии, у южной границы Турции, катализированная ими очередная миграционная волна, разыгрывание Кремлем “курдского вопроса” происходят в момент формирования Анкарой новой парадигмы дальнейшего развития Турции, мощь которой возрастает. 

Кроме кемалистской стратегии (светского евроатлантического и европейского курса), у Турции есть еще две непротиворечивые стратегические альтернативы, которые предусматривают или не отрицают постепенную исламизацию, а именно — пантюркизм (лидерство в тюркском мире, а следовательно — в Черноморско-Каспийском регионе, Центральной Азии и, в перспективе, в Поволжье) и неоосманизм (лидерство на Ближнем Востоке и в Северной Африке). Способствуя авторитарным тенденциям в политике Анкары, Кремль вместо стратегически выгодной для себя кемалистской модели подталкивает Турцию к политике, которая априори будет угрожать жизненно важным российским интересам.

Не менее противоречивыми являются результаты российской политики относительно Ирана. РФ выступает союзником шиитского Ирана и его клиентов — режима Б.Асада в Сирии и Хезболлы в Ливане, а также развивает военно-техническое сотрудничество с этим государством. Тем самым Россия способствует укреплению позиций Тегерана на Ближнем Востоке, что противоречит интересам суннитских государств и непосредственно угрожает безопасности Израиля. При этом Иран является прямым конкурентом России в энергетической сфере, а проект транспортировки иранских энергоносителей в ЕС — Южный коридор — противоречит соответствующим стратегическим интересам РФ.

С каждым годом пребывания В.Путина в Кремле растет цена, которую платят Россия и ее общество. В жертву ему уже принесены гражданские права и свободы; российская экономика; тысячи человеческих жизней, потерянные во время усмирения Северного Кавказа, в кровавых терактах и внешнеполитических авантюрах; добрососедские отношения с некогда самыми близкими России народами. На очереди — материальное благополучие и окончательное превращение населения России в пушечное мясо. Показательно, что в 2016 г. ВВП РФ, по оценке МВФ, составит всего лишь около 1133 млрд долл., то есть Россия уже потеряла десять лет развития экономики.

Ценой титанических сверхусилий Кремлю удалось убедить США и НАТО, что Россия — не партнер, а угроза. Даже Германия, исторический союзник России, в Белой книге по вопросам обороны теперь, как и во время двух мировых войн, рассматривает РФ как соперника. Альянс наконец-то вернулся к смыслу своего существования: западная военная машина развернулась и будет сражаться за свои интересы при поддержке американского и европейского ВПК. 

С другой стороны, наркотическая зависимость российского населения от шовинистической и милитаристской риторики и вместе с тем страх простого россиянина превратиться в “национал-предателя” существенно ограничивают поле для маневра российских элит и крайне усложняют возвращение РФ к ответственной внешней политике. Как и накануне краха Российской империи и Советского Союза, с абсолютной точностью воспроизводится “замкнутый круг” расточительного использования ресурсов на имперские фантазии, требующий новых, все более дорогих и более рискованных внешнеполитических авантюр.

Итак, сценарий возврата к status quo ante bellum уже стал нереалистичным. 

Такая ситуация не может продолжаться достаточно долго — рано или поздно Кремль или будет вынужден начать большую войну, или предстанет перед необходимостью внешнеполитического отступления, а затем — перед реальной угрозой революции.

В любом случае российская угроза — или в форме агрессивной РФ, или слабого государства/государств, источника нестабильности — будет сохраняться в течение многих лет, и осознание этой угрозы является жизненно важным не только для Украины как государства, но и для каждого ее гражданина лично. Ожидание того, что трагедии ХХ века не могут повториться, ибо мир изменился, психологически понятны, но не имеют под собой реальной почвы. 

Безопасность, благосостояние и права человека может гарантировать только сильное государство с прочными демократическими институтами. Непонимание этой аксиомы в свое время уже поставило украинский народ на грань физического выживания и стоило жизни миллионам украинцев — не только должностным лицам, военным и политикам, но и художникам, предпринимателям и крестьянам. Эмигрировать удалось далеко не всем, а договор с теми, кто остался, россияне расторгли уже через несколько лет, с известными ныне последствиями. 

Если Украина выстоит как независимое государство, она непременно станет европейской демократией. Если же нет — о правах и свободах можно будет забыть надолго, если не навсегда. Давайте помнить об этом.

Сергей НЕМЫРЫЧ, Андрей ПОЛИЩУК