Массмедиа — любимая среда обитания многих политиков и всех политиканов. Именно через СМИ они доносят до избирателей свои идеи и программы (у кого они есть, конечно), посредством СМИ критикуют и аналогичный идеологический продукт конкурентов. И избиратели именно через массмедиа “заглядывают” в политику. Особенно в странах с переходной политической системой вроде нашей. Действительно, не на книгах же строить отношение к депутатам, многие из которых внезапно на политической арене появились и довольно скоро с нее исчезнут. Это в таких странах, как США, Британия или Германия, где давно существуют партии с устоявшейся идеологической базой, избиратель может основывать свой выбор вообще на одной единственной книге. И всю жизнь голосовать за, скажем, консервативную партию (одноименную в Англии, республиканскую в США и христианских демократов в ФРГ).
А у нас даже степень по политологии, законное получение которой предполагает прочтение большого количества книг, не предоставит возможности голосовать за какую-либо партию, исходя из ее идеологической платформы: зачастую они размыты до степени полного отсутствия.
Тем более что на “идеологическую идентификацию” украинскими избирателями партий весьма значительно влияет отношение к развитию отношений с Россией.
Националистические и проевропейские силы всегда было принято относить к “правым”, хотя в их программах находилось место социал-демократическим и даже социалистическим идеям. А за пророссийские силы часто голосовали избиратели левых взглядов, при том что у олигархической Партии регионов или государственно-олигархического кремлевского режима с социализмом европейского образца общего — как у президента-людоеда Бокассы с Махатмой Ганди, по которому якобы очень скучает Владимир Путин.
Трамп и его команда
Понятно, что после российской агрессии фактор про/антикремлевской ориентации политической партии приобрел еще больший вес. Поэтому, по мнению многих политологов, украинские избиратели в массе не склонны обращать внимание на “топтание” большинства наших политсил в центре идеологического спектра — на “соседних” либеральной и социал-демократической платформах. А также на то, что в идеологиях украинских партий часто соседствуют трудносоединимые пункты из обеих этих платформ, да еще и разбавляются (особенно у популистов) псевдосоциалистическим “всем поровну” и даже левацко-шариковским “отнять и поделить”.
Конечно же, в этом калейдоскопе украинский избиратель в большинстве своем выбирает не по идеологическому принципу, а исходя из того образа, в который в его голове сложилась та или иная политическая сила. А еще чаще — ее лидер. И тут решающую роль играют СМИ, благодаря которым эти образы и формируются.
Здесь мы, конечно, не оригинальны: во всем мире политики коммуницируют с избирателями через СМИ. Часто решающую роль в возрастании роли массмедиа в политической системе приписывают Франклину Делано Рузвельту, ведь он своими еженедельными радиообращениями “у камина” изобрел способ общаться с избирателями только через СМИ. То есть, минуя политическую (даже демократическую) элиту, которая, контролируя государственные институты, была скептически настроена к его “Новому курсу” (Дональд Трамп сделал следующий шаг: он общается через “Твиттер”, минуя таким образом и прессу).
Но система взаимодействия ведущих американских партий с прессой складывалась еще до Рузвельта и продолжала развиваться после него. Устоявшаяся двухпартийная американская система способствовала и определенной кристаллизации двух лагерей ведущих массмедиа. Нельзя говорить о жестком контроле над ними со стороны Республиканской или Демократической партии. Однако основные американские СМИ, входящие в эти лагеря, традиционно освещают события соответственно с более консервативной или более либеральной точки зрения.
Ведь если как-бы “возглавляющая” консервативный пул “Вашингтон Пост” вдруг начнет критиковать республиканцев и хвалить демократов, то она как минимум потеряет часть своих читателей (а приобрести таковых среди бывших политических противников быстро не сможет). То же случится, если “главное” либеральное СМИ — “Нью-Йорк Таймс” — начнет относиться с большей симпатией к “слонам”.
И хотя сейчас все чаще говорят, что эта система начинает “размываться” (в том числе из-за затеянной Трампом войны со СМИ и из-за того, что не только он все чаще общается с избирателями через соцсети), она все еще существует, точно так же, как и “газетные” предпочтения американской публики, имеющей политические взгляды. И другая часть публики, если захочет принять участие в выборах и ознакомиться с платформами ведущих политических партий, будет знать в какой газете чью программу искать. Ну или какой канал смотреть: “демократический” CNN или “республиканский” “Fox news”.
К слову, как показали промежуточные выборы в Конгресс, затеяв войну с массмедиа, компенсировать их роль новыми (соцсети) методами политической коммуникации можно лишь частично. Хотя Трамп активно использовал и старые “домедийные” средства, разъезжая по штатам в качестве массовика-затейника республиканских кандидатов (для Украины в этом есть положительный момент: он не “путался под ногами” у вице-президента и внешнеполитической команды Белого дома). А пресса тем временем находила все новые “темные пятна” в его прошлом, включая участие в налоговых махинациях (напомним, что именно за неуплату налогов упекли в тюрьму “непотопляемого” гангстера Аль Капоне).
Итальянские мотивы
Однако тому, кто хочет разобраться в прошлом и ближайшем будущем механики взаимодействия политических сил и СМИ в Украине, стоит обратиться не к примеру США с их более чем 200-летним непрерывным развитием демократии. А к примеру страны, которая также, как и Украина, долгое время отсутствовала на политической карте мира, да еще и была разделена. Ведь наша система взаимодействия политических актеров и прессы имеет немало общего с системой, сложившейся в Италии.
Некоторые наблюдатели, правда, сомневаются в целесообразности применения в данном случае слова “сложившаяся” по отношению к обеим странам из-за “броуновского движения” как на политическом, так и на медиарынках наших государств, но если взять такую “недостабильность” в качестве основной черты этой “несистемной системы”, то можно вычленить и определенные закономерности, и сходства в этом плане Украины с Италией.
Здесь стоит, конечно же, учитывать, что малостабильной структура политической системы Италии выглядит по сравнению с той же американской, где сотни лет конкурируют две основные партии, или британской, где последняя замена в политической “высшей лиге” состоялась около ста лет назад, когда либеральная партия уступила свой статус “одной из двух основных” лейбористской. По отношению к Украине, где в последнем созыве парламента не оказалось ни одной фракции, которая была бы в предпоследнем (конечно же в чисто формальном — по называнию, а не по составу или тем более по лидерам — плане, но об этом чуть ниже), Италия все же выглядит постабильнее.
И начать тут, конечно, нужно, с самой яркой звезды и политического и медийного пространства Италии — Сильвио Берлускони, десятилетиями влияющего на итальянскую политику (по некотором оценкам — практически полностью контролирующим ее) через разные политические и медиапроекты. Ведь делал он это, даже пребывая под долговременным судебным запретом на занятие им выборных постов (действовал с апреля 2014 по май 2018 гг.).
Секрет его непотопляемости не только в личных качествах, весьма, кстати, неординарных (хотя его заигрывания с Путиным и поддержка российской агрессии в Крыму могут, конечно, навести на мысль, что не тонет он совсем по другой причине). Недаром его персоне посвящены статьи не только в желтой прессе, активно интересующейся обстоятельствами его развода и предшествовавших ему сексуальных скандалах. О нем пишут научные статьи и даже диссертации, ну а “политические” СМИ просто по определению не могут оставлять его без внимания.
Роль 82-летнего Берлускони в итальянской политике зиждется на двух основных и взаимосвязанных базисах — основанной и развитой им медиаимперии и кардинальном повышении роли СМИ в общественной и политической жизни страны. И тут стоит сразу же заметить, что Кавальере (так называли Берлускони сначала уважительно, после присвоения ему довольно высокого звания “Кавалер труда”, а потом насмешливо, когда он добровольно отказался от этого звания, чтобы не быть лишенным его в судебном порядке из-за обвинений в налоговых махинациях) вряд ли стоит считать большим поборником СМИ как полноценной “четвертой власти” и свободы слова.
К ней он относится скорее как атаман Парамонов из “Дня выборов”, считающий, что свобода есть только у его слова. Подтверждением этому являются частые попытки Берлускони ограничить возможности нелояльных к нему СМИ: от законодательных инициатив о запрете публикации попавших в распоряжение массмедиа прослушек телефонных разговоров до попыток склонить многих итальянских бизнесменов отказаться от размещения рекламы в “непослушной” прессе.
Созданная еще в 70-х годах прошлого века Берлускони медиаструктура сначала выиграла конкуренцию у государственных СМИ, а потом подсадила итальянского избирателя на свой продукт, который изначально (в кино- и телеверсиях) был американским. Далее — начала впаривать ему политический выбор, выгодный Кавальере. “Медиаигла” держала итальянских избирателей довольно простыми приемами, главными из которых являлись следующие:
Перенесение на политику из бизнеса маркетингового подхода, в первую очередь — создание красивой “обертки” в виде ярких лидеров политических сил, хорошо говорящих и выглядящих. При этом удачно эксплуатировались лидерские и другие положительные качества самого Берлускони (вплоть до его фото в плавках из которых выпирали первичные половые признаки его “мужества”) и его политических союзников. Благодаря этому итальянская политика значительной мерой персонифицировалась, и на партии многие избиратели начали смотреть через призму их лидеров, а не через призму их идеологических платформ. В такой ситуации яркий Кавальере и другие популисты выглядели выигрышней, чем более скучные “традиционные” политики.
Направленность на мечту — на как бы возможное будущее, а не на прошлое, то есть на обещания, а не на рефлексию по поводу того, что предлагающие это “будущее” персонажи делали раньше (для Берлускони такая рефлексия могла бы привести и к газетным намекам о его связях с мафией).
Создание специфического отношения избирателя к прошлому в плане акцентирования внимания на провалах конкурентов и, что более важно, ранее существовавшего варианта политической системы.
Направленность на тех, кто политикой не особо интересуется, но может под сильным влиянием СМИ пойти на избирательный участок. Именно на них были направлены слоганы, главной отличительной чертой которых стала не осмысленность, а запоминаемость.
Сам Берлускони при этом подчеркивал, что телепропаганда должна ориентироваться на интеллектуальный уровень примерно 14-летнего школьника, и “не обязательно из отличников в своем классе”. Тут был удачно использован опыт неопротестантских церквей, многие из которых вполне заслуженно называют сектами. Их прихожанам для “сошествия благодати” не нужно неделями поститься и регулярно посещать службы, слушая медленные молитвенные песнопения католического или православного священника (часто в неотапливаемом из-за исторической ценности храме).
Достаточно прийти на “собрание” в обычном, но комфортабельном зале, пару часиков попеть вместе с пастором с такими же, как сам, хлопая в ладоши и пританцовывая. И на тебя практически моментально (по сравнению со слушающими наставления Рима или Константинополя ортодоксами) “снизойдет благодать Божия”.
“Избиратели Берлускони” прошли практически тот же путь: вдумчивое чтение политических программ, участие в митингах и других проявлениях политической жизни и даже разбирательство в прошлом кандидатов (чтение компромата все же занимательнее, чем чтение политплатформ) было заменено просмотром телевизора и голосованием за навязанный им выбор.
Всю эту методу Кавальере успешно использовал для впаривания своему “14-летнему подростку”, который без воздействия телепропаганды на избирательный участок бы не пошел или проголосовал бы по совету родственника или друга, разбирающегося в политике, мысли о необходимости пойти и проголосовать за предлагаемые телеканалами Берлускони политические силы.
И он шел и голосовал по указке телевизора, даже несмотря на то, что “Кавальере” указывал на разные, порой малосовместимые идеологически партии. Ведь сначала (еще в 80-е) Берлускони оказывал поддержку социалистической партии и чуть было даже не угодил в тюрьму, когда в начале 90-х разразились коррупционные скандалы, из-за которых партия сошла с политической арены, а ее лидер Беттино Кракси был вынужден скрываться за границей, пока не умер в Тунисе в 2000 г. В год роспуска соцпартии (1994) он создал и за пару месяцев привел к победе на выборах новый политический проект — уже правую партию “Вперед, Италия”.
Потом его СМИ агитировали за партию “Народ свободы”, в которую влилась “Вперед, Италия”. А потом опять за возрожденную “Вперед, Италия”. О том, насколько весомой была роль Берлускони в приходе к власти в Италии нынешнего популистского правительства, чьи представили уже обозначили свою антиукраинскую позицию, еще спорят, ведь “Вперед, Италия” в правительство не вошла. Однако, как утверждает в своей книге “Итальянцы. Внешность имеет значение” британский журналист Джон Хупер, именно подконтрольным Берлускони СМИ принадлежит заслуга в том, что “Лигу Севера” перестали называть неофашистской партией и стали называть “умеренными правоцентристами”. “Сначала люди восприняли это как бессмыслицу и были правы. Но Берлускони и его телеканалы не уставали повторять термины — “moderati... centro destra” — и постепенно, с годами, они стали общепринятыми,” — утверждает Хупер.
Кому итальянская ситуация еще не начала напоминать нашу, приведем цитату из произведений одного из виднейших философов и писателей недавних десятилетий Умберто Эко: “В популистской риторике вызрели и те доводы о преимуществах Берлускони, которые так хорошо действуют на людей низшего социального происхождения. Вот эти пункты: (1) Берлускони — миллиардер, поэтому не станет воровать (соображение, основанное на принципиальном отождествлении политиков с ворами); (2) что мне за дело, если он устраивает собственные дела, я буду рад, если он устроит заодно и мои; (3) человек, который исхитрился так здорово разбогатеть, сумеет обогатить и народ, которым он будет править”. Не напоминает нашего “он уже наворовался”, благодаря которому мы видим в парламентах разных созывов те же лица, чьим единственным достоинством является постоянное присутствие на телеэкранах?
Оптимистичным в данной ситуации является то, что снижение голосования за политические проекты Берлускони, которое наблюдается с начала нынешнего десятилетия, связывают с приходом на избирательные участки поколения, менее подверженного воздействию телепропаганды: оно мало смотрит телевизор. Но и в компьютеры, и в сматрфоны этого поколения уже пытаются влезть другие агитаторы, что показывает обещающий быть еще более грандиозным скандал с российским вмешательством в американские выборы в 2016-м году. Но это уже другая тема, тем более что “Деловая столица” об этом уже писала и не однажды.
Руслан ВЕСЕЛ