Сейчас тридцатиоднолетний Сергей Балык лежит в ожоговом отделении мариупольской больницы №1. Его состояние немного улучшилось и врачи позволили взять у него короткое интервью. Даем его без комментариев. Выводы пусть каждый делает самостоятельно.
— Сергей, с чего все началось?
— У меня есть кредит в “Приватбанке”, почти половину я уже выплатил, осталось 2500 гривен. Когда начались все эти проблемы с кризисом, образовалась задолженность, в геометрической прогрессии начали расти штрафы. В начале из “Приватбанка” мне писали на домашний адрес письма. Затем пришли домой, оставили записку явиться в коллекторскую контору. Я и пошел.
— Вы шли с мирными намерениями?
— Я пришел к ним, чтобы попросить отсрочку на несколько месяцев, и чтобы перестали накручивать штрафные санкции. Я ведь не отказывался платить. Но у меня из зарплаты вычисляют долг по ссуде, которую я брал на комбинате, осталось платить всего два месяца. Этот срок я просил подождать коллекторов. Раньше мне денег хватало платить за все, но сейчас с деньгами стало сложней, все подорожало, зарплаты стали меньше. Сейчас везде по телевизору показывают, что банки из-за кризиса идут на уступки и позволяют растягивать оплату кредита, или платить одни проценты. Но на мой долг каждый день начислялись такие штрафы, что выплатить их вместе с кредитом не было никакой возможности.
— И что вам сказали сотрудники коллекторского отдела?
— Они начали мне говорить, что-то за недвижимость.
— Угрожали, что заберут у вас дом?
— Прямо, нет, но намекали. Начали предлагать мне подрабатывать дворником по выходным, чтобы погасить долг. Я им пытался объяснить, что работаю в цехе огнеупорщиком, после такой работы приходишь домой “убитый”, пытаешься за выходные хотя бы немного выспаться, сил ни на что уже не остается. Не хочется пересказывать весь разговор, всего я уже и не помню, помню только, что чувствовал — меня специально провоцируют, пытаются вывести из себя. Мне показалось, что они пишут разговор на диктофон и, может, хотят это как-то использовать. В начале я пытался держать себя в руках, но после всех издевок не выдержал, мы перешли на повышенные тона, ругались. Затем я выхватил горючее и облил себя, сказал, что вы не оставляете мне выбора, толкаете в петлю. Коллектор пытался выхватить у меня зажигалку, схватил меня за кадык, начал душить.
— Уже после того как вы облили себя горючим?
— Да. Я вырвался, выбежал, верней вывалился в коридор, чиркнул зажигалкой и поджег себя.
— Вас тушили?
— Да коллектор, помню фамилию, Вишневский, начал меня тушить, опалил себе руки. Видел его здесь на процедурах в ожоговом отделении.
— Как с вами оказалось топливо, которым вы себя подожгли?
— Я живу в своем доме, таким топливом я растапливаю печь. Это было обычное бытовое топливо, специально я его с собой не брал.
— Как ваше состояние оценивают врачи?
— Средней тяжести.
— За чей счет идет лечение?
— Я застрахован в Ильичевской страховой компании.
— Сотрудники “Приватбанка” приходили к вам в больницу? Может быть, что-то передавали?
— Нет.
— Сегодня родственник возил вас в прокуратуру, зачем?
— Надо было подтвердить, что на заявлении, которое родственники передали в милицию стоит действительно моя подпись.
— Вы давали до этого показания правоохранительным органам?
— Да у меня была сотрудница прокуратуры, долго со мной беседовала, я рассказал, в общем, то же, что и вам.
В заключение только один комментарий. Брал с собой цифровую фотокамеру, хотел снять пострадавшего. Но не решился… эпатировать читателя. Лицо парня все в волдырях, чудом уцелели глаза, руки замотаны бинтами. Такие раны полностью уже не заживут никогда.
Вадим СЕВЕРОВ