Чем этот призыв лучше лозунга “Повесь цыгана”, к примеру? Американский политолог, которому я задавал этот вопрос еще год назад, ответил не задумываясь: профессию люди выбирают сами, а национальность или расу — нет. Так что цыган ни в чем не виноват и никак не может “исправить” свою этничность, а банкир как бы несет ответственность за свой выбор.
Сожжение живьем трех банковских служащих в Афинах, в том числе беременной женщины, наглядно показало всю условность подобной диалектики. Эразм Роттердамский был прав — война слов рано или поздно перейдет в обмен ударами. Разделение экстремизма на условно безопасный — леворадикальный и безусловно неприемлемый — националистический не имеет отношения к реальности. Более того, после Второй мировой войны именно левацкие группировки погромщиков и хулиганов захватили улицы в Европе в полное свое владение. А кроме них и такие места, как студенческие кампусы и университетские аудитории, где правому немыслимо и показаться. Но менталитет континента сформирован памятью о нацистских преступлениях, а не о ГУЛАГе и голодоморе.
Этот перекос наиболее явственно воплощен в Греции, которая не случайно стала первой страной-неудачницей эпохи евро. То, что крах греческой модели закономерен, убедительно доказывает тот факт, что последовать за ней по наклонной плоскости может Португалия, страна с удивительно схожей историей и проблемами. В обоих государствах диктаторские режимы пали в 1974 г. Две страны похожи по величине (населению). У обеих есть значительные островные владения. А главное — после поражения диктатур и там и там необыкновенно сильны левые настроения, а политическая практика развивалась в сторону консенсуса быстрого развития “государства всеобщего благосостояния” (welfare state). Португальская конституция после Апрельской революции даже включала в себя прямо социалистические статьи о построении бесклассового общества, необратимости национализации и аграрной реформе.
Греки, не пережив “реального социализма”, наступление которого было отброшено в ходе кровавой гражданской войны 1946-1949 гг., выигранной с американской помощью, были обречены жить с иллюзией упущенной возможности. В той же Греции коммунисты-сталинисты, проигравшие в 1949-м, рассматриваются не как желавшие насадить тоталитарный режим, а как антифашисты-демократы, борцы за достоинство угнетенных. Недаром не так давно парламент постановил выплачивать пенсии ветеранам гражданской войны, сражавшимся на стороне коммунистов.
Таким образом, нынешняя вера в государственный патернализм, неприятие жестких мер финансовой стабилизации, культ революционного насилия, расцвет анархистских и иных экстремистских группировок являются платой за незнание иной реальности.
Страусиная позиция значительной части греков “пусть платит капитализм”, инфантильное упование на то, что можно преодолеть кризис без потерь, что в нем виноват кто угодно, только не они сами, стали следствием комфортного проживания последних двух десятилетий, базировавшегося на самообмане и обмане Европы сфальсифицированной статистикой. Платить по счетам пришлось не будущим поколениям, а нынешнему, к чему оно психологически оказалось не готово. В Греции деструктивную роль взяли на себя студенты, госслужащие и профессиональные безработные, почуявшие опасность своему вольготному существованию. Недаром молодежные активисты блокировали до последнего времени все попытки разрешить частные университеты, ибо видели угрозу своему доминированию среди студентов, желающих учиться, а не бороться с капитализмом за его же счет. Профессор-террорист Александрос Гиотопулос, лидер группировки “17 ноября”, — яркое воплощение этой тенденции “предательства интеллектуалов”.
Разруха в Греции царит в первую очередь в головах. Подобно элоям Герберта Уэллса, часть ее населения попыталась пребывать в блаженном неведении о трудностях жизни, о реалиях макро- и микроэкономики. Но иллюзия рая разрушилась весьма болезненно. Радикалы, как всегда, попытались оседлать настроения толпы. Но, судя по всему, “молчаливое большинство” греческого общества сознает необходимость отказа от иллюзий. И ярость экстремистов порождена именно пониманием своей обреченности.
Впрочем, последнее слово не за ними и даже не за Грецией в целом. Судя по всему, Евросоюзу в целом предстоит пережить болезненный отказ от ряда иллюзий, некоторые из которых являются столпами его идентичности. Но спасение евро того стоит, и благонамеренный обыватель сделает в конечном итоге выбор в пользу кошелька и благополучия.
Максим АРТЕМЬЕВ