Александр Лившиц: “Украина — это песня для любого инвестора”

Александр ЛИВШИЦ, бывший вице-премьер России, а ныне один из топ-менеджеров Русского алюминия, о впечатлениях от новой власти и планах компании на Николаевском глиноземном заводе (НГЗ). И о том, что говорят в России об Украине.

Бывший министр финансов и вице-премьер России, а ныне директор по международным и специальным проектам компании Русский алюминий (РУСАЛ) Александр Лившиц очень разговорчив и много шутит. Едва войдя в комнату, он тут же заявил: “Сразу хочу предупредить, оценки экономики Украины давать с моей стороны не корректно. Я за ней слежу, понимаю, что у вас происходит, но буду говорить только об НГЗ”. Впрочем, в заданных рамках Лившицу удержаться не удалось.

Сейчас российский бизнесмен с удовольствием вспоминает 2000 год, когда РУСАЛу удалось победить в конкурсе за право владеть 30% акций глиноземного завода. “Приватизация НГЗ была хитом сезона — таким же, как в прошлом году Криворожсталь, то есть от 30% акций НГЗ бюджет Украины получил на тот момент больше, чем от всей остальной приватизации вместе взятой”, — говорит Лившиц. Хотя, по его словам, завод в Николаеве достался РУСАЛУ “в неважном состоянии”.

За прошедшие пять лет производство на комбинате выросло на 40%. Средняя зарплата сотрудников — 2,4 тыс. грн., что в три раза больше, чем по Николаевской области, кроме того, она одна из самых высоких в металлургическом секторе Украины. А по данным администрации Николаевской области, инвестиции в НГЗ — это 60% всех иностранных инвестиций в регионе.

Тем не менее споры вокруг выполнения Русским алюминием своих инвестиционных обязательств не утихают по сей день.

— Фонд Госимущества Украины неоднократно обвинял РУСАЛ в том, что после покупки НГЗ компания уклонялась от взятых на себя инвестобязательств. И даже грозились забрать у вас завод. Какова теперь ситуация?

— История очень интересная. Мы взяли эти обязательства, подписали протокол о том, что 70% электроэнергии для завода, который по условиям инвестобязательств мы должны были построить в Харьковской области, пойдет прямиком из России. Но через полгода глубокоуважаемая Верховная Рада Украины приняла закон, запрещающий такие вещи. Мы поехали [в Киев] объяснять, что надо с этим что-то делать, раз нет прямых поставок электроэнергии, то алюминиевый завод в Харьковской области будет нерентабельным. За четыре года я объездил всех... Закончилось тем, что в 2004 году инвестусловия были изменены правительством Украины. И вместо обязательства строить завод нам поставили другое — к 2009 году довести мощность НГЗ с 1,3 млн. т до 1,6 млн. т глинозема в год. Но нас по-прежнему регулярно проверяют. Ваши проверяльщики думают, что мы пришли на огромный НГЗ, и если нас не контролировать, то мы его снесем и построим пункт приема стеклотары. Но ситуация такова, что нас самим надо увеличить мощности НГЗ. У нас не хватает глинозема, приходится его покупать, для нас самих надо 1,6 млн. т и больше. Ну, хозяин-барин, пусть проверяют — мы каждый месяц отчитываемся.

— То есть идея со строительством завода в Харьковской области похоронена?

— Вопрос по заводу остается открытым за рамками инвестобязательств. У нас нет обязательств его строить, но мы [компания] не против это сделать. Глинозем — рядом, географическое положение изумительное, Украина — это песня для любого инвестора. Вопрос только в энерготарифе. Конечно, мы не рассчитываем на 0,8 цента, на 1 цент, но когда нам называют цену 3-3,5 цента... При этих тарифах Европа закрывает алюминиевые заводы. Никто — ни канадцы, ни американцы, ни Русский алюминий не построят алюминиевый завод при таких энерготарифах. Это нерентабельно. Поэтому ждем, когда закончатся все [послевыборные] пертурбации и станет понятно, будет тариф или нет. Другое дело, а нужен ли вообще Украине этот завод? Европа, например, полностью закрывает алюминиевые заводы из-за экологии и дорогой электроэнергии. Они упрашивают: — Купите. Дешево. Иначе мы его закроем”. Недавно был в Гамбурге, мы чуть не купили там завод. Представляете, РУСАЛ проник в Германию! Западную! Но наши специалисты посчитали и сказали “нет”. Престижно, но для бизнеса невыгодно.

— Что тогда выгодно для вас?

— Если вам — Украине — нужен завод, то при тарифе от 1 до 1,5 центов можно этот вопрос обсуждать. Но я не представляю, как Украина может это сделать. Только не пишите, пожалуйста, что РУСАЛ чего-то требует. Мы ничего не требуем. Мы иностранные инвесторы в чужой стране. Мы рассматриваем Украину точно так же, как Германию или Австралию. Ну как я появлюсь в Канберре и скажу: “Зафиксируйте мне тариф”. Они ответят: “Читайте наши законы, господин Лившиц”.

— Сколько РУСАЛ уже инвестировал в украинский завод?

— Объем инвестиций —  122 млн. долларов, это то, что мы должны вложить с 2004-го по 2009 год, чтобы выйти на 1,6 млн. т глинозема в год. Уже вложено больше. Нам просто не хватит 122 млн. долларов. Вне зависимости от каких-либо обязательств мы вложим больше, потому что это надо.

— Есть ли у вас планы в отношении украинского рынка, помимо НГЗ, и, возможно, нового завода?

— Есть кое-что. Но мы хотим посмотреть, как будет развиваться ситуация, каким будет правительство, как оно будет работать, какая у него будет идеология, политика. После этого можно будет говорить о каких-то планах. Будут — скажем.

— Запорожский алюминиевый завод (ЗАЛК) не интересует?

— У нас нет планов по ЗАЛКу. Вот, кстати, покупка алюминиевого завода в Квинсленде (Австралия) — одна из лучших инвестиций. Вы не представляете, что такое Австралия для инвестора! Если бы все страны мира, где находятся наши активы, были такими, как Австралия, то мой рабочий день состоял бы из двух частей: до обеда я бы писал колонки для “Известий”, а после обеда смотрел бы футбол. Туда не надо ездить, не надо звонить, не надо ничего проверять. Подписали, купили, и все идет на автопилоте. Это, безусловно, очень удачное вложение. Не забывайте, что все самые хорошие активы в силу возрастных различий уже давно не наши. Все то, что удачно, абсолютно эффективно, безопасно, как правило, уже у канадцев или американцев.

— Каковы ваши ожидания в связи со сменой власти в Украине?

— Мы готовы к любому правительству. Ничего особенного от него не нужно: ни поблажек, ни дешевого газа, ни налоговых скидок, ничего. Все работает хорошо. Мы приносим пользу вашей стране. Но как и все, хотим одного: пусть соблюдают законы и не меняют собственные решения.

В России я регулярно участвую в разных публичных и непубличных разговорах об Украине и могу сказать, что в целом ряде ситуаций остаюсь в одиночестве. Я чуть ли не единственный, кто говорит, что в принципе все у вас идет нормально. Более того, это выгодно для России. Моя позиция очень простая: они ушли в Европу, и назад не повернут. Это выбор нации, он сделан. И чем это быстрее в России поймут, тем будет лучше для нас всех.

— То есть, Вы в некотором роде лоббист интересов Украины в России...

— Я люблю Украину. Хорошо помню, как мне передавали этот проект. Веду его с 2000 года и, в общем, не жалею. Вы знаете, разница уже действительно чувствуется, что у вас свободы больше. Я уже отвык от таких вещей. Прихожу на встречу, приходят какие-то ваши начальники, за ними камеры... Что ни скажешь, все на экране. Уже отвык. Ругают, кого хотят, говорят, что хотят. У нас несколько иначе.

— Вы на своем бизнесе чувствуете торговые войны между Россией и Украиной?

— Нет. Не дай Бог. НГЗ и Русский алюминий — это же одно и то же. Любые неприятности отразятся на всех, и на налогах в ваши собственные бюджеты. Лучше не трогать. Все идет хорошо, зарплата растет, инвестиции растут, город [Николаев] хорошеет. Что еще надо?

— Ну, вот еще Украина рыночный статус получила...

— Я очень доволен, и хочу поздравить вас с тем, что вы получили рыночный статус до вступления в ВТО. Молодцы. Китай, например, не сумел это сделать. Они вступили в ВТО в 2001 году, и еще неизвестно, сколько им не дадут статуса, потому что без статуса можно “зажать”. Хочу подчеркнуть, что статус не избавляет от антидемпинга, вас просто не будут сравнивать, скажем, с Египтом. Но если ваши экспортеры будут хулиганить, их будут бить с не меньшей силой, чем до статуса. Стране, которая вступила в ВТО без статуса, очень тяжело его получить. Потому что по правилам ВТО ей многого нельзя, а переговоры ведут люди очень циничные.

— Если бы Вам предложили вернуться в министерское кресло, согласились бы?

— Любой министр финансов — это такая работа, которая остается с тобой на всю жизнь. Идеология любого министра финансов состоит из двух заповедей. Первая — денег нет. Вторая — все воруют. За всеми надо следить, не давать воровать и никому не давать ни копейки.

— Эти заповеди помогают в Вашей работе в Русском алюминии?

— Меня к финансам не подпускают (смеется).

Подготовила Ольга ИВАНЕНКО, Киев — Москва — Киев