Лидер независимого профсоюза “Криворожстали” Игорь Грунин: “Где был Бобченко, когда нужно было защищать интересы рабочих?”

Руководитель независимого профсоюза “Криворожстали” Игорь ГРУНИН связался с редакцией после того, как в “95-м” было опубликовано интервью с председателем профсоюзного комитета трудящихся металлургической и горнодобывающей промышленности “Криворожстали” Юрием Бобченко — если кто еще не понял, речь идет об “официальном” профсоюзе. Игорь Грунин заявил, что Юрий Бобченко, мягко говоря, исказил действительность, рассказывая об отношениях “официального” и независимого профсоюзов. Мы предложили Игорю Грунину приехать в редакцию. В результате появилось интервью, которое мы и предлагаем вниманию читателей. Отметим, многое из сказанного Игорь Грунин сразу же подтвердил документами.

— Игорь Григорьевич, что Вас так задело в высказываниях Юрия Бобченко?

— А вот я процитирую, что он сказал, когда вопрос зашел о независимом профсоюзе: “Я готов сесть за стол переговоров с любым профсоюзом, который есть. Когда мы формировали коллективный договор, обратились к этому профсоюзу с тем, чтобы они внесли свои предложения, но таковых не поступило. А потом в наш адрес посыпались упреки, мол, мы их на конференцию не пригласили. Но на конференцию никто никого не приглашает, трудовой коллектив для этого избирает делегатов. Поэтому если они хотят в этом вопросе быть вместе с нами — пожалуйста, лишь бы это пошло на пользу коллективу”.

— Ну, и что здесь не так?

— Все. Бобченко и его организация никогда не обращались к независимому профсоюзу с предложением о создании объединенного коллегиального органа по заключению коллективного договора. Все заявления Юрия Бобченко вашей газете ложные и нетактичные.

Еще 29 октября 2004 года в адрес профсоюза трудящихся металлургической и горнодобывающей промышленности Украины [далее ПМГУ] наш профсоюз [далее НПГУ] направил письмо о создании объединенного представительного органа между профсоюзами для заключения коллективного договора на 2005-2006 годы. В ответ письмом №806 от 15 ноября 2004 года ПМГУ потребовал от нас, неизвестно на каких основаниях, предоставить информацию, которая является внутренним делом НПГУ. Мало того, мы не только должны были предоставить информацию, но в письме указывалось, что после этого ПМГУ проведет проверку нашей информации...

— Извините, перебью. А что это была за информация?

— Мы должны были предоставить список членов организации.

— Ну и что здесь такого страшного?

— Мы еще об этом поговорим. Я сейчас хочу отметить, что в соответствии с Уставом НПГУ такую информацию может требовать только вышестоящий профсоюзный орган, а не такая же первичная организация, как и наша, которая к тому же относится к совсем другому вышестоящему органу. А правом надзора пользуются прокуратура и суд, но эти инстанции не имеют никакого отношения к заключению коллективных договоров между собственником и трудовым коллективом предприятия.

— Другими словами, Вы отказались предоставлять требуемую информацию?

— Конечно. Своими требованиями профсоюзная организация ПМГУ до начала переговорного процесса искусственно создала неприемлемые условия для создания объединенного представительного органа по заключению договора. Ни ПМГУ, ни мафиозным структурам, которые правили на комбинате, не нужно было участие независимого профсоюза в заключении коллективного договора. НПГУ им, как бельмо в глазу.

Мы имели целый ряд предложений по оплате и улучшению условий труда, а также другие предложения, которые так и остались на бумаге из-за позиции ПМГУ. Сегодня приходится реализовывать эти предложения через судебные инстанции и прокуратуру.

— Я все-таки не понимаю. Ну, дали бы Вы требуемую информацию, а потом создали представительный орган и работали бы вместе. Мне кажется, здесь получается столкновение — принцип на принцип. ПМГУ хотел показать, что он “главнее”, а НПГУ “стал в позу”. А в результате пострадало дело.

— Вы ошибаетесь. Просто мы уже прошли эту школу. Я, когда создал профсоюз, сказал директору, показал списки членов нашей организации. А через четыре дня началось давление. Их буквально преследовали, лишали премий, угрожали: “Если не выйдешь из НПГУ, то потеряешь работу”.

— То есть представительский орган все равно бы не создали, а проблемы себе на голову заработали?

— Совершенно верно.

— А за что Вас не любит администрация и ПМГУ?

— В КЗоТе очень четко расписаны права профсоюзов. Они могут влиять на зарплату, на социальную сторону жизни людей. А главное — защита трудящихся. Например, известно, что с помощью техники безопасности всегда можно наехать на человека. Отыскать или придумать нарушение ТБ для неугодного, а затем — снимать премии, увольнять с работы, манипулировать. Кто защитит рабочего? Только профсоюз. Но, конечно, не карманный, каким является ПМГУ.

— Вы можете доказать “карманность” конкурента?

— Пожалуйста. 18 апреля 2005 года администрация комбината издала приказ №300, которым сняла горячий стаж с операторов технологического производства. Операторы имеют прямой контакт с расплавленным металлом. Куда смотрел Бобченко? Почему не стал на защиту трудящихся?

По коллективному договору 2001-2002 годов зарплату должны были повысить на 70%. Не повысили. Где был Бобченко?

По договору 2003-2004 годов должны были повысить зарплату на 70-80%. Не повысили. Что делал Бобченко? Ничего.

А когда акции распределяли неправильно, ИТРовским работникам дали больше, чем рабочим. Почему молчал Бобченко?

В парламенте скоро будет рассматриваться законопроект нового Трудового кодекса. Этот законопроект готовило Министерство труда и социальной политики. Новый кодекс сильно урезает права профсоюзов. Например, по новому закону собственник не должен согласовывать с профсоюзом увольнение работника, достаточно просто поставить в известность. В то же время права хозяев расширены. Они могут уволить человека без объяснений, перевести на другую работу, урезать зарплату и т.д. Независимый профсоюз против, мы требуем вообще снять этот законопроект с обсуждения. А Федерация профсоюзов работников горнодобывающей промышленности, куда входит и ПМГУ, поддержала этот законопроект. Вот кого поддерживает Бобченко.

— Игорь Григорьевич, Вы чуть раньше назвали бывших хозяев комбината мафией. Это для красного словца?

— Газета “Голос Украины” писала, а затем и Вадим Гуров заявлял на пресс-конференции, что неучтенная прибыль “Криворожстали” составляет 3 миллиарда гривен. Плюс “официальная” прибыль — 1,8 миллиарда. Всего почти 5 миллиардов. А комбинат Ахметов и Пинчук купили за 4,5 миллиарда. Уже за первый год работы они оказались в плюсах. Как их называть?

— Понятно. Давайте вернемся к профсоюзной деятельности. Вам не дали создать представительский орган, и что было дальше?

— Мы обратились с письмом к председателю правления ОАО “Криворожсталь” Анатолию Сокуренко. Обратились с предложением создать рабочую комиссию для ведения переговоров по заключению коллективного договора. Но нам было отказано. И в нарушение закона администрация заключила договор с удобной профсоюзной организацией ПМГУ. Мы обратились в прокуратуру, но по настоящее время не получены ответы. В прокуратуре говорят, что ответы направлены, но никаких доказательств этого предъявить не могут.

— Вы говорите, что ПМГУ — удобный профсоюз. А вот Юрий Бобченко недавно провел митинг с требованием повышения зарплаты. Это ведь нормально? Борется человек за права трудящихся.

— А почему он проводил митинги при Сокуренко? Этот митинг — чистой воды политическая акция. Под видом борьбы за повышение зарплаты, людям внушали, что их поддерживают только СДПУ (о) и “регионы”. На выборах будут призывать голосовать за эти партии, мол, они же нас поддерживали, теперь мы должны их поддержать. Я готов встретиться с Юрием Бобченко за любым “круглым столом”, при любой аудитории, и доказать, что их профсоюз — это профсоюз “одобрямса”, который не борется за права рабочих. Не нужно втягивать коллектив “Криворожстали” в политическую авантюру. Будьте Вы мудрым лидером, а не чудом в перьях, как Вас назвал Вадим Гуров.

— Скажите, а сейчас, с приходом нового собственника, отношения между администрацией и независимым профсоюзом изменились?

— Да. Недавно я позвонил начальнику одного из цехов, предупредил, что работник цеха вступил в наш профсоюз. Начальник ответил: “Это его конституционное право”. При прежних хозяевах такое представить было невозможно. Этот пример подтверждает: инвестору до лампочки профсоюзная или политическая принадлежность, для него главное — работа. В этом плане, конечно, легче, но как будет дальше, неизвестно. Мы планируем встретиться с новым директором, выйти на прямой контакт с инвестором.

— Ходят слухи, что новые хозяева спустили по подразделениям комбината невыполнимые месячные планы. Цель якобы у них такая: план рабочие выполнить не смогут, а тогда администрация будет платить голый тариф, что на порядок ниже “полной” зарплаты. Говорят, что некоторые начальники цехов даже написали служебные записки руководству, доказывая, что поставленные перед ними задачи невыполнимы.

— Я ничего такого не слышал. Не думаю, что руководство будет ставить невыполнимые задачи перед коллективом. Все-таки на комбинат пришли специалисты, которые разбираются в деле. Другой вопрос, что, возможно, оборудование не использовалось на сто процентов, что есть скрытые резервы. Если резервы есть, а начальник цеха их не видит и пишет записки, вместо того чтобы работать, то такого начальника нужно просто увольнять — он не на своем месте.

— Вы сейчас судитесь с бывшим директором Сокуренко?

— До этого не доходит. Его крышуют и суды, и прокуратура. Что такое три миллиарда неучтенной прибыли? Они покупают и судей, и прокуроров. Я буквально сегодня получил ответ из прокуратуры, в котором сообщается, что в возбуждении уголовного дела против Анатолия Сокуренко отказано. Ответ этот абсолютно не мотивирован, обыкновенная отписка.

Подготовил Александр АНИЩЕНКО