Постоянный адрес: http://ukrrudprom.com/digest/Igor_Tinniy_Krizis__istoricheskiy_shans_raz_i_navsegda_zakrit_sh.html?print

Бизнес Цензор, 15 мая 2020. Опубликовано 16:16 15 мая 2020 года

В интервью с бизнесменом Игорем Тынным БизнесЦензор спорил о справедливости “зеленого” тарифа, о сроках его окупаемости, расспрашивал о политическом влиянии его бизнес-партнеров, возможности отказала от угля и необходимости повышения цен для населения.

Игорь Тынный — предприниматель с активами в недвижимости, “зеленой” генерации, ресторанном бизнесе и легпроме. Управляющей компании (группы) у него нет. Около сотни его бизнесов управляются независимыми друг от друга юрлицами.

Тынный предложил БизнесЦензор записать интервью после материала о том, как зеленые инвесторы создали проблемы в энергосистеме Украины.

Бизнесмен входит в десятку крупнейших инвесторов в возобновляемые источники энергии (ВИЭ). В отличии от больших солнечных и ветровых станций, его основной вид генерации более полезен энергосистеме: это микро, мини, и малые ГЭС.

Читая интервью, стоит помнить, что сейчас головная боль бизнесмена: инициатива правительства подписать меморандум с инвесторами об урезании “зеленого” тарифа.

Хотя он утверждает, что критика действий власти — это не “шкурный интерес”, а дело принципа: развитие распределенной и приближенной к потребителю экологически чистой генерации.

1. О запуске “зеленого” тарифа

- Как начинался “зеленый” тариф (ЗТ)?

— Я один из тех, кто первым начал заниматься “зеленой” энергетикой в 2008 году. Когда я встречался и разговаривал на эту тему с другими бизнесменами, они смотрели на это так: был нормальный парень Игорь, а теперь сошел с ума.

В 2008 году был жесточайший кризис в сфере недвижимости и я думал, чем новым мне заняться. Путешествия по миру — мое основное хобби, страсть на всю жизнь. Проводя много времени в дороге, я воочию увидел влияние нас, людей, на планету и ужасающие изменения в природе и климате. Увлекся идеями цикличной экономики и решил заниматься “зеленой” энергетикой и индустрией переработки отходов, как основными видами бизнеса.

- С кем вы говорили?

— С сотнями предпринимателей. Но Вам ведь интересны громкие имена? Помню с Константином Григоришиным, с Юрием Бойко дискутировал о будущем возобновляемой энергетики.

В 2008 году я дал авансы и приобрел первые работающие и заброшенные старые гидроэлектростанции, понимая необходимость их реконструировать. Но закон о ЗТ несколько раз не проходил парламент.

Его также лоббировала винницкая группа гидроэнергетиков бизнесмены Александр Никиторович (входит в десятку крупнейших инвесторов — БЦ) и Владимир Житник. С другим винницким отцом-основателем индустрии ВИЭ Александром Домбровским я познакомился спустя много лет (глава парламентского комитета по энергетике в Раде восьмого созыва от ПББ, до этого занимался зелеными проектами в МХП Юрия Косюка — БЦ).

Отдельно это законодательство проталкивали братья Клюевы (последняя должность Андрея Клюева до побега в РФ — глава Администрации президента Виктора Януковича, до 2014 года владел до 90% мощностей СЭС в стране — БЦ).

- Я все время был уверен, что исключительно Клюев протолкнул закон о ЗТ.

— Безусловно, Клюевы в 2008 году были самыми крупными лоббистами “зеленой” генерации. Но им долго не хватало голосов.

В целом их влияние на индустрию возобновляемых источников энергии (ВИЭ) было очень противоречивым. На пике своего влияния в 2013 году Клюевы решили закрыть возможность инвестировать в ВИЭ кому-либо кроме себя.

- Через обязательную локализацию оборудования для ВИЭ, потому что у Клюева был завод “Кремнийполимер” в Запорожье, который якобы производил элементы солнечных панелей?

— Так точно. Они около пяти раз выносили на рассмотрение Рады этот законопроект. Многие, в том числе и я, были против и бегали по всем возможным народным депутатам, пытаясь не допустить полной монополизации рынка.

А тогда в 2013 году, чтобы их монополия по солнечной энергии красиво выглядела, они хотели ввести требование об обязательной локализации на все виды ВИЭ.

Но, если для солнца и ветра, локализация гипотетически возможна (это легко масштабируемые крупные проекты, под которые есть смысл делать местные производства), то для малой гидроэнергетики, которой я тогда занимался, это было утопией.

- В чем специфика малой гидроэнергетики?

— Мы — страна плоская, гор мало. У нас нет особого будущего в этой сфере, потому что просто негде строить.

Кроме того, каждая гидроэлектростанция индивидуальна, все проекты отличаются и очень длинный период девелопмента. Поэтому, например, локализация производства гидротурбин бессмысленна. Какое будет потребление у такого производства? Две-три турбины в год.

Мы частично смогли локализовать, но основное энергогенерирующее оборудование было импортным. И если бы Клюев ввел эти требования, бизнес развивать было бы просто невозможно.

2. О причинах энергетического кризиса

 

- Я считаю, что причиной кризиса в украинской энергетике весной 2020 года является падение потребления электроэнергии на фоне роста мощностей ВИЭ в 2019 году в три раза? Какую причину кризиса видите вы?

— Я считаю, что рост мощностей ВИЭ в списке причин кризиса стоит где-то на четвертом месте.

В чем причина №1? Открываем Википедию и смотрим, что в 90-х одномоментная мощность в энергосистеме Украины составляла около 52 ГВт. Сейчас, дай Бог, 16 ГВт (для примера, пиковая мощность потребления 8 мая составила 15,8 ГВт — БЦ). Когда мы начинали строить ВИЭ, эта цифра была 23 ГВт.

Иными словами, падение потребления, а значит — мощности производства электроэнергии — это процесс, постоянно сопровождающий нашу страну. Мы — единственная страна, в которой власть занималась деиндустриализацией и депопуляцией — люди отсюда выезжают.

У меня есть много бизнесов, которые потребляет электроэнергию.

- Например? Рестораны?

— У меня есть бизнес-центр на ул. Васильковской, есть фабрика, которая шьет обувь и одежду в Черкасской области (ООО “Богданова гора” в городе Чигирин — БЦ). Есть куча других объектов недвижимости.

Мы потребляем достаточно много электричества и, безусловно, я не считаю, что для промышленности нужно поднимать цену на электроэнергию. Это глупо. Мы убиваем собственный экспорт и становимся менее конкурентными на международных рынках.

- Давайте вернемся к причинам энергетического кризиса.

— Причина номер один — отсутствие системной политики для роста промышленности и, соответственно, стимулированию роста потребления электричества. Эта причина — ключевая. Вирус COVID-19 лишь усугубил ее.

Мы, например, много лет не можем добиться законопроекта об индустриальных парках. Сейчас мы строим биомассовую электростанцию и покупали часть оборудования в Турции. Я туда часто езжу и считаю, что индустриальные парки — это то, что вывело Турцию в лидеры мирового развития. Там сотни таких парков. У нас — практически ноль.

3. О власти, традиционной генерации и шахтах

- Возвращаясь к ВИЭ. Очевидно, что наращивание мощностей ВИЭ на фоне постоянной, как вы говорите, деиндустриализации страны, ни к чему хорошему не привело бы.

— Учитывая то, что у нас падает потребление: никто, никогда не строил ВИЭ, как дополнительные мощности. ВИЭ должны замещать собой традиционную генерацию в меру ее морального и физического износа.

У нас в стране не работает экологическое законодательство. Подавляющее большинство старых энергоблоков работают вопреки закону. Владельцы препятствуют проверке выбросов в атмосферу и в воду, потому что, в случае нарушений — нужно остановить эти станции навсегда.

- Это же невозможно. Хотя бы потому, что сотрудники таких станций потеряют работу. А если мы говорим о ТЭС, следом работу потеряют шахтеры, которые снабжают ее углем.

— Прекрасно. Значит, это исторический шанс раз и навсегда закрыть шахты. Они нам не нужны.

Никто так не критиковал в лицо бывшего министра энергетики Алексея Оржеля, как я. Хотя исторически у нас всегда были товарищеские отношения. Но я говорил ему, что если он сделает одну единственную позитивную вещь, все остальное не важно.

Эта вещь — немедленная ликвидация всех государственных шахт, которые не удастся продать за одну гривну (подарить) хоть кому-нибудь.

БЦ: Экс-министр энергетики Алексей Оржель ранее возглавлял Ассоциацию ВИЭ, объединяющую 40% рынка, в которой Тынный — активный участник.

- Согласен с вами, что угольные шахты не имеют будущего. Но в моменте это будет огромная социальная катастрофа.

— Не будет никакой катастрофы. Они сейчас и так не работают.

Здесь мы приходим к еще одной причине кризиса — слабости власти. Страшно сказать, у нас в стране нет профессиональных управленцев.

У нас президент не готов быть президентом, премьер не готов быть премьером, большинство министров — такие же. Я не для того, чтобы обидеть, просто констатирую. Я тоже к таким должностям совершенно не готов. Мы — страна непрофессионалов, аматоров.

О чем речь? На 30 лет вперед доложен быть утвержден план принудительной остановки самых морально устаревших и дорогих в эксплуатации тепловых и атомных энергоблоков. Но этого нет. В Германии, например, это сделано.

Но из-за того, что нынешним хозяевам эти станции достались не то, чтобы за бесценок, но почти бесплатно, они могут себе позволить их дорогую эксплуатацию.

У Рината Ахметова и остальных находились деньги на содержание фракций в парламенте, на строительство стадионов, на покупку множества разных активов. Почему при этом он не может установить современное котельное оборудование на ТЭС?

- В энергохолдинге ДТЭК Ахметова вам бы ответили, что инвестировали сотни миллионов долларов в реконструкцию ТЭС.

— Я не хотел бы, чтобы эти люди воспринимали меня, как личного врага, но все же скажу свое субъективное мнение. В момент объединения энергосистемы Украины с ENTSO-E (европейская энергосистема — БЦ), какое будущее ждет “ДТЭК Западэнерго” и пока что государственное “Центрэнерго”?

Их можно будет резать на металлолом, потому что их ценность станет равной нулю. Чем дальше на восток, тем позднее будет закрываться традиционная пиковая генерация, но в целом она не выдержит конкуренции с модернизированной генерацией Восточной Европы и дешевым импортным углем.

- Почему?

— Чтобы сделать качественное сжигание на ТЭС, мало поставить фильтр. Нужно разобрать всю станцию и делать глубокую реконструкцию или даже замену котлов. Если посмотрите, сколько условных единиц топлива угля идет на производства одного киловатт-часа электроэнергии в Польше, то там эта цифра будет существенно ниже, чем в Украине.

Еще одна причина кризиса, вторая по значимости — коррупция. Все говорят, что сейчас в рынке не хватает денег. На самом деле, их бы хватало и в условиях кризиса, если бы в госкомпаниях не крали годами.

НАЭК “Энергоатом” обворован как липка грабительскими контрактами на протяжении последних 25 лет при всех правительствах.

При этом, я согласен, что компания недофинансирована. В этом тоже есть проблема. Обязательно нужно атомщикам повышать тариф и меньше изымать у них прибыли в доходы госбюджета.

Другой пример — государственные облэнерго, в частности — “Запорожьеоблэнерго” (контрольный пакет акций принадлежит Фонду госимущества — БЦ).

При предыдущей власти туда каким-то образом зашел менеджмент группы “Приват” (Игоря Коломойского — БЦ). Это компания — единственная в Украине, которая “посылает куда подальше” проверку НКРЭКУ. Инвестпрограмма на 2019 год в сотни миллионов гривен не выполнена вообще, но проще заплатить штраф за недопуск проверки.

Что это означает? Деньги, которые заплатил потребитель, ушли по другому целевому назначению. Их просто кто-то украл.

Следующая, третья причина энергокризиса — это уродливый атавизм советских времен, механизм субсидирования цены электричества для населения в независимости от уровня доходов этого населения.

Субсидировать надо только деньгами и только нуждающихся. В нынешнем виде PSO стимулирует поставщиков универсальных услуг (ПУП, поставляющие компании, связанные с владельцами облэнерго — БЦ) воровать деньги.

Очень выгодно завысить объемы дешевого электричества для населения и продать этот ресурс промышленности по рыночным ценам. Подобная махинация на 2,8 млрд грн вскрылась совсем недавно.

БЦ: PSO в рынке электроэнергии (Public Service Obligation) предполагает, что ГП “Гарантированный покупатель” поставляет ПУПам электроэнергию по цене от 1 копейки за кВт*ч для нужд населения. Рыночная цена составляет 1,2 — 1,6 грн за кВт*ч.

- СБУ якобы предупредила эту кражу. Она не состоялась.

— Это деньги, которые поставщики воровали в течении минимум полугода. А я предполагаю, что схемы существуют последние 20 лет. Давайте посмотрим со стороны. НКРЭКУ сейчас возглавляет человек, который раньше работал в крупнейшем холдинге операторов систем распределения (ОСР, облэнерго — БЦ). Именно эти компании получают возможность кредитоваться за счет всех остальных участников рынка.

Вы слышали, о каком-либо уголовном производстве после публикации информации об этом воровстве на 2,8 млрд грн? Кто-то наказан? Сел в тюрьму? Деньги возвращены?

БЦ: имеется в виду Валерий Тарасюк, который до Революции 2014 года работал в группе VS Energy российских бизнесменов Евгения Гиннера и Александра Бабакова. После покупки у VS Energy “Одессаоблэнерго” и “Киевоблэнерго” в 2019 году, крупнейшей группой ОСР по объемам распределения является “ДТЭК Сети” Рината Ахметова. ОСРы этой группы распределяют 47% электроэнергии в стране.

4. О бизнесе Тынного и его партнерах

- Опишите свой “зеленый” бизнес, который сконцентрирован в условной группе “Акванова” или “Гидроэнергоинвест”.

— Нет никакой группы. Есть 11 компаний-лицензиатов, производящих возобновляемую энергию -гидро, солнце, биоэнергию, в которых я являюсь управляющим партнером с совершенно разными финансовыми партнерами.

У нас сейчас работает 44 объекта ВИЭ. Тот же принцип, что и в других моих бизнесах: много маленьких компаний.

Суммарная установленная мощность: 52 МВт ГЭС и 36 МВт СЭС. Это около 2% от общей генерации ВИЭ и 1,5% от установленной мощности (более 6000 МВт — БЦ).

В 2019 году наши станции произвели 103 млн кВт*ч (все ВИЭ в 2019 году произвели 5,6 млрд кВт*ч — БЦ).

Я считаю, что таким и должен быть бизнес будущего, когда у крупнейших игроков ничтожная концентрация доли рынка (“зеленая” генерация ДТЭК Ахметова в 2019 году произвела 25% всей электроэнергии ВИЭ — БЦ).

У меня в этом бизнесе работает 340 человек. Сейчас для ГЭС наступили тяжелые времена, потому что из-за теплой зимы и засухи нет воды — меньше выработка.

Я считаю, что мои станции работают там, где они нужны энергосистеме. Ни одна моя СЭС не работает в энергопрофицитных районах на юге, где максимальная доходность.

- Вы строите малые ГЭС, СЭС, электростанции на биогазе и биомассе. Почему именно эти виды?

— Я стараюсь строить все. Просто на ветер денег не хватает. Входной билет очень дорогой. Ветровая энергетика — это занятие для людей побогаче.

Чтобы запустить ветропарк, вам, как минимум, нужно ставить три ветряка. Это означает, что вам нужно 7 млн евро живых денег иметь в кармане.

- Какое отношение вы имеете к “Закарпатьеоблэнерго”? Вы владеете его акциями, как об этом сообщали СМИ?

— Вы что-то путаете. Я никогда не был владельцем “Закарпатьеоблэнерго”. С самого начала, как VS Energy продали это облэнерго в 2013 году, его совладельцами были Левочкины. Юлия Левочкина указывала это в своей декларации.

У меня с ними был консалтинговый управленческий контракт, который истек в 2015 году. Мне принадлежат некоторые объекты в Закарпатской области. Например, я выкупил у облэнерго Ужгородскую и Оноковскую гидроэлектростанции.

Есть несколько объектов, в которых мы партнеры с Левочкиными, но “Закарпатьеоблэнерго” — это их компания.

- Как у вас в партнерах появились Левочкины?

— У меня была возможность заключить сделку на покупку трех достаточно больших гидроэлектростанций. А своих денег не хватало, вот я Юлии и предложил, Сергей Левочкин, по-моему, бизнесом вообще не занимается, чистый политик.

- У кого вы их покупали?

— У группы VS Energy.

— Вроде как, партнерство с Левочкиными портит ваш имидж.

— Имидж перед кем? Давайте так. Я ни одного дня не работал на государство. Я не связан с бизнесом, в котором есть госзаказ или чисто бюджетные деньги.

Партнерство в бизнесе также не требует, чтобы совпадали политические воззрения. У меня дома запрещены к просмотру все украинские политические новости на всех телеканалах — как на 1+1 (Игоря Коломойского — БЦ), так и “Интера” (Сергея Левочкина — БЦ) наравне с ТРК “Украина” (Рината Ахметова — БЦ). Как по мне, это все — отрава для мозга.

- Второй вопрос — происхождение средств, которые эти политики вкладывают в бизнес...

— Моя логика проста: меня не интересует, откуда человек взял свои деньги. Это вы (журналисты — БЦ) ходите и спрашивайте у политиков: где и как они заработали?

Далее у всех богатых людей есть две опции: они могут на эти деньги купить яхту или виллу заграницей, а могут вложить в развитие украинского белого бизнеса, в создание рабочих мест, уплату налогов и т. д.

Почему мне с ними относительно комфортно работать? Семья Левочкиных показала в декларациях доходов, кажется, чуть ли не на $100 млн с уплатой налогов. Они могут в белую вносить средства в инвестиционные проекты.

- То есть, вопрос не столько в деньгах, сколько в “белых” деньгах.

— Конечно. Иначе я не буду клиентом ЕБРР, не смогу построить свою мечту — мусороперерабатывающие заводы с иностранными партнерами и так далее.

- Если говорить о политиках, как так получилось, что в одних бизнесах (ресторан) ваши партнеры — окружение Александра Турчинова, а в других (”зеленая” генерация) — Сергея Левочкина. Вроде бы два антипода в политике.

— А причем тут вообще политика? И еще раз повторюсь — бизнес у нас с Юлией, не с Сергеем.

У меня около 100 маленьких бизнес-проектов. У всех разный способ выживания в кислотной среде экономико-политической ситуации Украины.

Я всегда ценил свободу. Тот факт, что у меня под сотню компаний и гарантирует мою независимость и слабую уязвимость перед крупными финансово-промышленными группами, правоохранителями и политическими кланами.

Если ты работаешь с кем-то одним, то он считает тебя своим. Но есть и обратная сторона медали, плата за это. А в такой ситуации я свой среди чужих, чужой среди своих. Зато независимый.

- Во многих проектах по “зеленой” генерации ваш партнер — Катерина Чижмарь, супруга Юрия Чижмаря, бывшего нардепа, губернатора Тернопольской области в 2007 — 2010 годах.

— Во многих, это в двух, если не ошибаюсь. Юрий Чижмарь — мой друг. С ним и еще с десятком хороших товарищей мы объездили полмира, путешествуем вместе.

Я бы не переоценивал его значение в современной политике. В момент, когда его семья соинвестировала со мной вместе в одну малую ГЭС и одну малую СЭС, он не был ни губернатором ни нардепом. В этой компании у нас партнеры — итальянцы (имеются в виду компании “Акванова Девелопмент” и “Акванова Гидроресурс” — БЦ).

- Как появился общий бизнес с Турчиновым?

— Чтобы вы понимали, у меня даже нет его номера телефона. Такое у нас партнерство. Мы не общаемся в повседневной жизни. Мы разные люди немножко.

За углом от ресторана Montecchi & Capuleti находится мой скромный офис, где я работаю последние 15 лет. Мы искали помещение поблизости, чтобы сделать “домашний” ресторанный проект.

Подходящим помещением владели родственники Турчинова. В 2012 году мы вели переговоры и в начале 2013 года мы создали компанию, куда они внесли помещение, а я — больше миллиона долларов на реконструкцию и ремонт.

Меня тяжело упрекнуть в данном случае в политической мотивации. В то время в стране тотально доминировал режим Януковича. И заводить бизнес с родственниками оппозиционного политика — вряд ли выгодная история.

БЦ: сейчас ООО “Рест Ком 36”, на которое записан ресторан Montecchi & Capuleti, напополам принадлежит Игорю Тынному и сыну Александра Турчинова — Кириллу.

Это итальянский ресторан семейного формата, менее 1% от общих оборотов моего бизнеса. Совершенно не политизированный проект. Тот же ресторан “Прага” на ВДНХ, в котором у меня совсем иные партнеры, принес мне в десятки раз больше и доходов и, увы, проблем. Кто только не пытался его “отжать”…

В подавляющем большинстве проектов мои партнеры — это вообще никакие не политики.

На всю Украину всего несколько десятков физических лиц, бизнес которых кредитует Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). И я среди них. Они нанимают специальные компании, которые проверяют вашу репутацию. Я и мои компании регулярно проходят такие комплайенс проверки касательно влияния на меня политиков.

5. Об окупаемости объектов “зеленой” генерации

 

 

- Давайте прикинем окупаемость СЭС. Сегодня строительство одного киловатта мощности СЭС составляет $600-$800. С коэффициентом использования установленной мощности (КИУМ) 30% и зеленым тарифом 13,5 евроцентов за кВт*ч, окупаемость наступает через три года. Согласны с этим?

— Категорически не согласен. В вашем расчете несколько ошибок. Во-первых, средний КИУМ для СЭС составляет не 30%, а 13% максимум. Фундаментальная ошибка, которая сразу вашу арифметику делит на два.

Можете это проверить по статистике НКРЭКУ, где указана установленная мощность и выработка. На самом юге КИУМ СЭС может доходить до 15%. Самые худшие регионы: в Черниговской области, где высокая лесистость — там 12%.

Кроме того, вы указали “зеленый” тариф для СЭС за 2019 год. В 2020 году мы вводимся уже по 11 евроцентов за кВт*ч.

У меня сейчас 8 малых СЭС. Почему малых? Самая крупная — 6 МВт мощности, самая маленькая — 2,5 МВт. Самая быстро окупаемая была первая, которую мы построили еще при Клюеве — до 2014 года.

Для станций, которые были построены в 2019 году, окупаемость может составлять от 5 до 7 лет. В принципе, годовой IRR в 20% — это достаточно прибыльный бизнес (IRR — Internal Rate of Return, внутренняя ставка доходности — БЦ).

То есть, все понимали, что будет бум строительства в 2019 году. Но это не три года окупаемости, о которых говорит Герус, а вы за ним повторяете (Андрей Герус, нардеп от “Слуги народа”, глава парламентского Комитета по энергетике и ЖКХ — БЦ).

Опять же, хорошая окупаемость на юге — где строился Ахметов и другие крупные девелоперы. Вот у них окупаемость 5 лет. Это очень много для инфраструктурных проектов.

Потому еще год назад, мы с коллегами из Украинской ассоциации возобновляемой энергетики подавали предложение в Верховную Раду восьмого созыва и всячески лоббировали снижение “зеленого” тарифа на полгода раньше, от предусмотренного законом срока.

Цель — понизить темпы введения солнечной генерации. Тогда мы протолкнуть это не смогли. Поэтому сейчас нам очень неприятно видеть предложения уважаемых нами коллег из ветро- и биоассоциаций “порезать” тарифы задним числом, ведь проще было нас поддержать в этой инициативе полтора года назад.

- Что касается стоимости строительства единицы мощности солнечной генерации, цифры в $600-$800 за кВт верны?

— Приблизительно 6% капекса находятся в тени. Это недоказуемые вещи. В некоторых облэнерго есть поборы на уровне $50-75 за кВт мощности при выдаче техусловий (ТУ) на подключение. Это зависит от морали менеджмента и хозяев.

CAPEX, который вы указали — в 800 евро — в него, безусловно, можно уложиться. Смотря, как строить. Оборудование для ВИЭ, это как автомобиль. Вы можете сделать “Таврию”, можете сделать Škoda или Volkswagen, а можете сделать Maybach.

Например, есть солнечные панели, которые дают КИУМ 30%. Но они стоят космических денег. Покупать их нецелесообразно. Их ставят в Японии, где очень дорогая земля.

- Хорошо. Допустим, окупаемость составляет 6 лет. Тогда в 2026 году СЭС, построенные в 2019 полостью окупятся, но будут получать “зеленый” тариф до 2030 года.

— Не так. Правительство уже нарушило условия. Уже есть неоплаты, которые тянут за собой финансовые убытки.

А то, что государство хочет порезать тарифы, самому же государству станет боком. Очевидно, что если вы снизите на 15-20% доход “зеленых”, их прибыль снизится вполовину.

Меньше будет заплачено налогов в бюджет отраслью, которая из бюджета ни копейки не берет. В прошлом году “зеленые” заплатили в бюджет 6,2 млрд грн налога на прибыль при общем валовом доходе отрасли в 28 млрд грн. Зеленая энергетика — единственная отрасль, честно платящая все налоги.

“Зеленый” тариф, в сущности, — это система непрямого налогообложения. При этом, нормальное государство удорожает то, что вредно — сигареты, алкоголь, угольные ТЭС — и поддерживает то, что менее вредно.

В этом году, засохнет, а потом сгорит треть всех лесов Украины. Это мой прогноз. Подземных вод не будет хватать. Частично потеряют свою плодородность миллионы гектаров земель. Убыток для государства астрономический. В сотни раз выше затрат на любые “зеленые” тарифы.

И здесь есть взаимосвязь с автотранспортом и работой ТЭС. Поэтому весь мир говорит: откажитесь от угля, переходите на экономные автомобили, а, лучше, на электрокары.

Одно из наших предложений, озвученных Правительству, как ликвидировать дефицит ГарПока — влить в него налоги, заплаченные “зелеными”. А второе — повысить налог на СО2, который в нашей стране микроскопически низкий.

БЦ: с 2019 года налог на выбросы двуокиси углерода в Украине составляет 10 грн с тонны СО2, до этого был 0,41 грн с тонны. Для сравнения, в Польше он более 1 евро с тонны, в Швеции — более 100 евро с тонны.

Вредная индустрия подавляется и за счет нее финансируется менее вредная индустрия.

- Хорошая инициатива. Но это невозможно, пока в Украине есть Ахметов. Он приведет шахтеров стучать касками под Кабмин, включит пропаганду на своем телеканале “Украина 24”, привлечет к лоббизму своих народных депутатов.

— Начните хотя бы с унитарных государственных предприятий. Сейчас Андрей Герус и другие политики-популисты защищают перспективу существования государственных шахт. А в Волынском регионе самые безнадежные и бесперспективные шахты, кстати (Андрей Герус родом из шахтерского района Волынской области — БЦ).

Украина похожа на умирающего от гангрены человека. Ему говорят: отрежь ногу, выживешь. Но никто этого не делает.

А снижение “зеленого” тарифа на 15% приведет к снижению рыночной цены электроэнергии на микроскопическую погрешность. Но, автоматически, приведет к недополучению в бюджет, я думаю, около 5-6 млрд грн ежегодно.

Исходя из этого, мы сделали заявление в правоохранительные органы, в котором утверждаем, что инициаторы этого предложения нанесут прямой ущерб бюджету в размере не менее 5 млрд грн.

- Какая средняя стоимость строительства одного киловатта мощности ГЭС?

— Она сопоставима с ценой за рубежом. У нас, исходя из того, что дешевле оплата труда и металл внутреннего производителя, может быть на 10% дешевле. Зато у нас гораздо дороже капитал.

- “Зеленые” постоянно указывают на то, что около 30% инвестиций в ВИЭ — из-за рубежа. Кроме того, некоторые проекты финансирует ЕБРР. То есть, этот капитал привлекается за границей, по низким процентным ставкам.

— Стоимость капитала определяется условиями инвестиций в конкретной юрисдикции. Иными словами, заграничный капитал, который инвестируется в Украину, тоже будет стоить дороже. Потому что есть “страновые риски”.

Я уже об этом говорил: вымогатели, которые сидят в полиции, судах и прокуратуре делают капитал дорогим. И сейчас, при годичном шантаже инвесторов властью эти “страновые риски” подтверждаются.

Дальше. Я являюсь клиентом и ЕБРР, и госбанков. В средним процесс подготовки кредитования ЕБРР на один проект занимает три года. Более того, ваши шансы дойти до конца маленькие. Эти деньги доступны даже не 1% бизнесменов, а 0,01%.

- Какой у вас кредитный портфель в госбанках, которые выдают дорогие кредиты?

— У меня 25 млн евро кредитов в госбанках. Я не понимаю, почему государство, как регулятор, препятствует в получении средств по нашему договору, а другой рукой, в лице Нацбанка, запрещает госбанкам договориться со мной о реструктуризации.

Я утверждаю, что это государственное рейдерство в отношении бизнеса большинства “зеленых” энергетиков.

Проблема в том, что все госбанки дают кредиты лишь на короткие сроки. Максимум — 5 лет. При этом, погашение тела у вас начинается с отсрочкой всего 6 месяцев. Иными словами, люди которые строили СЭС, должны загасить все за ближайшие 3,5 года.

Если государство хочет понизить тариф, есть простейший способ: разрешите госбанкам растянуть кредиты вместо 3,5 года хотя бы на 7-10 лет. Тогда все легче согласятся на обрезание тарифа.

Но госбанки очень хорошо на нас (“зеленых” — БЦ) зарабатывают. Я лично заплатил госбанкам процентов около $4 млн за последние время, не считая тела кредитов.

То есть, понизив тариф, они не только лишат дохода госбюджет, но и снизят доходность госбанков.

- Вернемся к стоимости одной единицы мощности ГЭС. Какая она?

— Если мы говорим о мощной малой ГЭС — до 10 МВт, которые сейчас не строят — то можно влезть в $3,5 тыс. за кВт. Чем ниже мощность, тем выше цена.

Если речь идет о мини и микро ГЭС мощностью 100 — 300 кВт, то цена одного киловатта составит около 7 тыс. евро. В 10 раз дороже, чем солнце.

Объясню, почему так. Во-первых, здесь КИУМ гораздо больше. Никто не начнет строить, если КИУМ меньше 60%.

В зависимости от мощности, отличается и “зеленый” тариф. Для микро ГЭС он самый большой, для мини ГЭС чуть поменьше, для малых ГЭС еще меньше. Но суммарная мощность очень мала. За год строится 2-3 МВт мощностей ГЭС на “зеленом” тарифе разных видов. Разлет от 9 до 14 евроцентов за кВт*ч.

Второй момент касается многофункциональности ГЭС. Они выполняют функцию регулирования стока рек, противопаводковую и функцию стабильности работы энергосистемы (маневрирование мощностью производства электроэнергии — БЦ). Хоть и в маленьком масштабе, но все равно.

Поэтому во всем мире стимулируется строительство малых ГЭС.

Приведу пример. Я взял в аренду у Госагентства водных ресурсов дамбу в Полтавской области. Раньше государство тратило деньги на ее содержание. Мы подписали договор на 49 лет, по которому платим государству арендную плату и содержим дамбу за свой счет.

На этой дамбе мы поставили мини ГЭС. Такой проект стоил около $1 млн. Теперь мы вырабатываем электричество и, соответственно, платим с него налоги.

С точки зрения государства был старый актив, который требовал затрат. А теперь есть три новых источника дохода при нуле хлопот.

6. О дешевой электроэнергии для населения

- Как, по-вашему, можно сбалансировать финансовые расчеты в энергосистеме, чтобы не обанкротить НАЭК “Энергоатом”, который сейчас является “дойной коровой” для рынка?

— Нас все равно будут обвинять в лоббизме своего бизнеса. Но безотносительно к ВИЭ, PSO в электричестве является преступным и не эффективным.

Почему? Сейчас идет субсидирование населения пропорционально степени богатства. Чем больше потребляет человек электроэнергии, тем больше его субсидирует государство. Это нужно прекращать.

Запишите в интервью обязательно: в Украине власть во все времена была импотентной и не хотела проводить необходимые реформы. Если что-то и делали, то только под давлением кредиторов извне.

В Польше в 90-х была проведена так называемая шоковая терапия (план Лешека Бальцеровича — БЦ). Все цены приведены к рыночным. А мы этот процесс растянули на 23 года, как мазохисты.

Какой результат? В Польше ВВП вырос в три раза, по сравнению с 1991 годом. А у нас упал.

Другими словами, коррупция при вот этих постоянных социальных заигрываниях неизбежна. Изначально президент Зеленский пришел к власти с неправильными с макроэкономической точки зрения посылами.

Он изначально говорил о том, что будет добиваться низких тарифов. Это прямо противоречит росту номинального ВВП и не приводит к росту реального. Не проблема высокие тарифы. Нужно бороться за повышение доходов населения.

- Как же мы улучшим доходы, если деньги от повышения тарифов Ахметов опять вложит во фракции, шахты, админресурс и недвижимость за рубежом? А Коломойский, со своей стороны, просто не будет платить тарифы.

— Давайте так. Я не понимаю, почему я у себя дома плачу за электроэнергию в 2,5 раза дешевле, чем мой ресторан “Прага”, который находится неподалеку?

Бесплатного ничего не бывает. То, что население не доплатит за электричество, оно доплатит потом, в цене колбасы, молока, кофе в ресторане, тренировки в спортзале, стрижки у парикмахера и всех остальных товаров и услуг.

Я утверждаю, что это делает нашу промышленность менее конкурентоспособной при экспорте. И при всей моей неприязни к группе Коломойского, я искренне считаю, что для его ферросплавных заводов цена на электричество должна быть ниже, чем цена электроэнергии для моего ресторана. А для моего ресторана — ниже, чем для моего дома или вашей квартиры.

Везде в мире розница стоит дороже, чем опт. А у нас розница стоит в три раза дешевле, чем опт.

Возвращаясь к вашему вопросу о том, что делать. Правильный путь решения большинства проблем: пересмотр всех цен до рыночных.

Допустим, розничный тариф для населения должен быть на 30% выше, чем для промышленности. Это означает, что он должен вырасти в три раза по сравнению с нынешним (средневзвешенный тариф для населения сейчас составляет около 1,3 грн за кВт*ч — БЦ).

При этом НАЭК “Энергоатом” и ПАО “Укргидроэнерго” получат сверхдоходы и правительство направит львиную долю их прибыли в бюджет для пересмотра пенсий и субсидий малообеспеченным. Должна быть проведена такая же монетизация льгот, как и в газовой индустрии.

- За счет одного населения все проблемы энергетики не решатся.

— Еще одна проблема, которую нужно решить в энергетике — это монополизм. Сейчас в стране три госкомпании (“Энергоатом”, “Укргидроэнерго” и “Центрэнерго” — БЦ) производят 2/3 электроэнергии. А если взять с ДТЭК, то два игрока (ДТЭК и государство — БЦ) производят 91% электроэнергии.

Да заведите в госкомпании независимых аудиторов, чтобы там перестали красть. А дальше, те деньги, которые госкомпании обязаны отдать в бюджет (с 2019 года это 90% от прибыли — БЦ), заплатите субсидиями, кому нужно.

Еще раз: самые богатые люди нашей страны наиболее субсидируются государством. Я, например, заплачу за тройной тариф и даже не замечу.

Я объездил 111 стран. И вижу, к чему приводит такой социализм. Когда-то в Венесуэле я заплатил за 70-литровый бак бензина $3,5. Это раз в пять дешевле, чем стоит питьевая вода в этой стране. А в прошлом году там люди штурмом взяли зоопарк и от голода сожрали зебру и прочих копытных. Вот куда мы идем.

Монетизация льгот для нуждающихся никак не связана с тем, что без этого не прожить ВИЭ. А манипуляторы, типа Андрея Геруса, использует это, чтобы стравить население и бизнес. Мол, вам будут повышать тариф из-за зеленых. Это ложь.

- Я тоже уверен, что рост “зеленых” и идея повысить цены населению связаны. Вы считаете, отмена PSO решит проблемы рынка?

— Минэкоэнерго в начале 2020 года разработало отличный калькулятор дефицита ГарПока.

В 2020 году объем PSO для населения составит около 70 млрд грн (по расчетам НКРЭКУ, полная ликвидация PSO даст дополнительно 38 млрд грн в год — БЦ).

Все выплаты по зеленому тарифу в 2019 году составили 28 млрд грн (на 2020 год прогнозируются выплаты в объеме 50 млрд грн — БЦ).

Мы (“зеленые” — БЦ) давно согласились на те “хотелки”, которые нам сначала перговоров выставило правительство в части снижения “зеленого” тарифа. У них была тактика ухудшать предложения каждые пару недель.

Хотя эти обрезания ЗТ бессмысленны. Это снижение может сэкономить 6-7 млрд грн (по расчетам НКРЭКУ, снижение “зеленого” тарифа для СЭС на 30% и для ВЭС на 15% даст экономию в 10,7 млрд грн — БЦ) но приведет к недополучению доходов бюджета тоже измеряемым в миллиардах.

7. О налогах, уплаченных “зелеными”

- Почему бессмысленно? Сэкономит хотя бы часть средств рынку.

— Как вы думаете, сколько в 2019 году “зеленые” заплатили налогов из 28 млрд грн, которые были выплачены по ЗТ? 20 млрд грн.

Это официальный ответ Государственной налоговой службы на депутатское обращение.

- Какие это виды налогов? Например, налог на добавленную стоимость (НДС) при продаже электроэнергии? Этот налог платит потребитель.

— Нет. Я говорю об НДС при импорте оборудования, о котором кричали, что мы его не платили в 2019 году. На самом деле 11,7 млрд грн заплатили НДС за минусом возмещенных.

БЦ: в декабре 2018 года Верховная рада ввела норму о возмещении НДС при импорте оборудования для строительства ВИЭ. Поправку лоббировал ДТЭК Ахметова.

Нормой закона предполагалось, что этот НДС, который мы заплатили при закупке оборудования, мы сможем не заплатить при продаже электроэнергии. Только в нашей жизни это ни разу не получалось. Потому что в долгосрочной перспективе, курс гривны исторически всегда ослабевал и девальвация “съедала” этот НДС-аванс.

Если мы сравним с традиционной генерацией, которую сейчас все хотят спасать, то окажется, что они налогов платят в три раза меньше, чем зеленые, хотя энергии производят в разы больше.

Следующая цифра еще ярче: налог на прибыль предприятий (18%) — 6,2 млрд грн в 2019 году. Огромные суммы перечисляются ежегодно в бюджет. Никто не уклоняется от уплаты этого налога.

Идем дальше. 863 млн грн — налог на доходы физлиц и военный сбор (ставка НДФЛ 18%, военного сбора — 1,5%, в основном платится с заработных плат — БЦ).

Кто-то там говорил, что ВИЭ не дают рабочих мест. А я утверждаю, что сейчас в индустрии и смежных отраслях работают 30 тыс. человек.

- Это рабочие места, которые дает строительство объектов. Прекратится стройка — исчезнут рабочие места. Сколько нужно человек, чтобы эксплуатировать СЭС? Два охранника?

— Давайте посмотрим на другие страны. В США сейчас в Renewable energy (ВИЭ) работает больше людей, чем в традиционной энергетике. В их число входят те, кто профессионально строит и те, кто обслуживает эти объекты удаленно.

Дальше идем по налогам: земельный налог — 350 млн грн. Это не считая аренды. А также единый социальный взнос (ЕСВ) — 682 млн грн.

Земельный вопрос затрагивает еще один важный вопрос. Я считаю фундаментальная ошибка государства в том, что оно не пытается привязать своих граждан к земле.

В стране нет фондового рынка. Куда-то надо вкладывать деньги. Подавляющее большинство граждан не верит государству. Поэтому люди в “зеленой” энергетике увидели не сверхдоходность, а островок стабильности.

- Вы имеете в виду домашние СЭС?

— Я сделал эксперимент. Я построил две станции мощностью по 30 кВт в селе Федоровка Новоград-Волынского района Житомирской области, откуда родом мои предки.

У меня получилась окупаемость этой инвестиций на уровне 9,5 лет. При том, что я привез оборудование из Китая по оптовой цене.

Всякие разговоры о том, что есть сверхприбыльность для маленьких СЭС — это неправда. Конечно, люди могут хитрить. Какой-нибудь директор облэнерго может скупить 20-30 хат, где не живут люди и нет потребления — и там поставить СЭС.

С такими злоупотреблениями нужно бороться. Но глобально мы имеем уже десятки тысяч людей, которые начали строить что-нибудь, начали получать доход. Точнее 24 тысячи домохозяйств которые инвестировали около 0,5 млрд евро в ВИЭ. Так и создается государство.

- Никто не спорит, что распределенная “зеленая” генерация, приближенная к потреблению, чем являются домашние СЭС — это и есть цель “зеленого” тарифа.

А что вы скажете о Никопольской и Покровской солнечных станциях Ахметова мощностью по 300 МВт, которые расположены в энергопрофицитной Днепропетровской области? В не менее профицитной Запорожской области ДТЭК построил Ботиевскую и Приморскую ветростанции по 200 МВт каждая.

— Отношусь к этому сдержанно негативно. Безусловно, приветствую, что крупнейший бизнесмен нашей страны и владелец большинства ТЭС и угольных шахт решил инвестировать в возобновляемую энергетику.

Лучшей рекламы для отрасли и придумать тяжело. Безусловно, в ДТЭК работают профессионалы, которые здраво рассудили, что никакая новая генерация кроме ВИЭ и, балансирующих ее систем накопления энергии, не нужна. Другое дело место строительства и масштабы.

Считаю, что ответственность за строительство генерации в больших объемах в профицитных районах страны на 70% лежит на правительстве и системном операторе НЭК “Укрэнерго”, которые это допустили.

Бизнес может самоорганизоваться, но не в том масштабе, когда может что-то запретить отдельным игрокам.

Относительно себя — моя самая южная СЭС находится на севере Кировоградской области. Мощностью до 4 МВт. Все остальные — на западе Украины. Гидростанции у меня раскиданы по всей стране. Это Полтавская, Кировоградская, Тернопольская, Закарпатская и Киевская области. Во Львовской области сейчас строю.

Мне кажется, ответственность за небалансы должна быть дифференцирована по видам генерации, ее масштабу и уровню профицитности региональной энергосети.

8. О справедливости “зеленого” тарифа

 

 

- Вы все время апеллируете к справедливости. По-моему, справедливо, чтобы “зеленые” показали срок окупаемости проекта при конкретном тарифе. А после переходили бы на общие условия. Но те, кто запустил установки до 2020 года, еще несколько лет после возврата инвестиций будут получать неоправданно высокий “зеленый” тариф.

— Первое. Окупаемость всех проектов разная. Среди моих есть и неудачные. Такие, которые окупаются более 10 лет.

Второе. На данный конкретный момент, есть только один инвестор, который полностью окупил свои инвестиции и теперь чувствует себя хорошо. Это Андрей Клюев.

Кстати, меня, как налогоплательщика и честного бизнесмена, жутко бесит история, что все говорят о высоких тарифах для ВИЭ, не осознавая сколько налогов и процентов по кредитам мы платим в доход государства.

А, при этом, общество уже забыло “кидок” компанией Active Solar украинских государственных банков на сумму, я полагаю, около 700 млн долларов. И никто из правоохранителей и политиков эту тему не поднимает.

БЦ: с 2015 года СЭС Клюева формально принадлежат китайской корпорации CNBM, которой они якобы были то ли переданы за долги то ли проданы компанией Клюева Active Solar. До 2015 года, когда тарифы были порезаны Радой в связи с трехкратной девальвацией гривни, тариф для этих станций составлял 40 евроцентов за кВт*ч, сейчас — 24 евроцента за кВт*ч.

Даю откровенный ответ на ваш вопрос: все, кто считают чужие деньги, априори неправы всегда и сразу. Надо отказываться от коммунистической риторики раз и навсегда.

- Я считаю свои деньги. Мне придется оплачивать ваш “зеленый” тариф в цене электроэнергии и стоимости товаров и услуг.

— Во-первых, у вас, как у бытового потребителя — PSO. Вы пока что не оплачиваете даже себестоимость поставки электроэнергии.

Во-вторых, бизнес сам дает сигналы по регулированию. Если доходность будет зашкаливать, ее обрежут. Посмотрите, 6 лет назад солнечный тариф был 40 евроцентов за кВт*ч, а отрасль закрыта под одного Клюева. Теперь есть тысячи инвесторов и тариф 11 евроцентов. Тарифы для ветра и гидро также снижены.

С 2020 года для строительства новых объектов обязательно нужны аукционы (для ВЭС мощностью свыше 5 МВт и СЭС больше 1 МВт — БЦ).

Все позитивные шаги были сделаны за предыдущие годы. И без участия нынешней власти. Сами участники рынка самоорганизовались и активно сотрудничали с законодателями.

- Почему с начала года так и не был проведен ни один аукцион на понижение “зеленого” тарифа?

— Правительство изо всех сил сопротивляется введению аукционов. Потому что любой аукцион, который будет проведен сейчас, не даст никакой низкой цены. Критиканы от власти вынуждены будут признать, что в Украине сверхвысокие риски ведения бизнеса и сказка про “самые высокие в мире тарифы ВИЭ” рассеется как дым.

Сейчас строительство станций с тарифом в 11 евроцентов за кВт*ч заканчивают те, кто не может смириться с потерей денег. Они просто не успели ввестись до начала 2020 года.

Новые станции с такими тарифами строить не будут. Это пока не выгодно.

- Собираетесь ли вы судится с государством в случае снижения “зеленого” тарифа?

— Мы считаем себя ответственными и патриотичными людьми. Минимум дважды мы наступили себе “на горло” и сделали болезненные вещи (говорит о снижении “зеленых” тарифов в 2015 и 2019 годах — БЦ).

Но, если нас дожимают до того, что мы вынуждены судится с государством, потому что потеряем все, включая личное залоговое имущество, мы будем судится. И за все сразу.

Например, до 2015 года, в законе была прописана льгота по налогу на прибыль предприятий для ВИЭ. Мы его не платили, но добровольно сказали: давайте все платить на общих основаниях.

Эта льгота была прогарантирована старым законом на все годы вперед. Мы имеем право требовать уплаченный налог назад, если государство попытается нас разорить чрезмерным снижением тарифа сейчас без одновременной реструктуризации долгов перед госбанками либо снижения налоговой нагрузки.

9. О схеме уклонения от “зеленых” аукционов

- Прокомментируйте введение в закон процедуры prePPA в 2019 году. (Power Purchase Agreement, предварительный договор продажи электроэнергии). Получилось так, что “зеленые” инвесторы набрали prePPA на 12 ГВт мощности, которые могут вводить ближайшие два года без аукционов. При том, что на начало 2019 года всего построено 6 ГВт ВИЭ.

— В рамках нашей Украинской Ассоциации возобновляемой энергетики мы добровольно свернули 90% девелоперских проектов и решили не строиться активно до введения аукционов. Поставили в убыток миллионы долларов все вместе.

- Процедура prePPA, когда еще два года можно вводить мощности без аукционов, якобы обязательных с 2020 года — это же “наперсточная” схема. Ею просто нивелирована норма закона об аукционах.

— И да, и нет. Люди, которые отводят землю — это отдельная полукриминальная каста в нашей стране. Эти люди не хотят заниматься строительством ВИЭ — это долго.

Их любимая игра — это отвести кусок поля, получить техусловия (ТУ) и продавать это в три дорога инвесторам типа меня. Вот на этом вы получаете мегаприбыль и сразу.

Но для людей, которые строят, очевидным было то, что есть слишком много prePPA в тех местах, где они не нужны.

Так вот, еще в 2018 году мы вышли с инициативой ограничить срок действия этих ТУ с тем, чтобы они обнулились. Поэтому в 2019 году и была принята эта норма, за что отдельное спасибо экс нардепам Домбровскому, Пидлисецкому и коллегам.

Она гласит, что ТУ для СЭС действуют 2 года с момента получения prePPA, ТУ для всех остальных — 3 года. До этого все они были бессрочными.

Аукционы не запускаются не по этой причине. О ней я уже говорил — аукционы не покажут снижения тарифа.

Мне прискорбно об этом говорить, но аукционы блокировало прошлое руководство министерства энергетики (имеется в виду Алексей Оржель — БЦ). Посмотрим, насколько хватит храбрости нынешнему.

Мы только за аукционы. Что нужно сделать участникам рынка, чтобы они были запущены? Написать сто первое письмо? Провести митинг под Минэкоэнерго?

- Почему зеленые тарифы в Европе ниже, чем в Украине? Есть ли этому иные объяснения, кроме стоимости капитала, на которую постоянно ссылаются “зеленые”?

— На цену будущих “зеленых” аукционов будут влиять около 20 различных факторов.

Первое. Это продолжительность стабильной работы системы. Чем дольше система будет развиваться, тем дешевле будут тарифы.

Второе. Это степень локализации строительства объектов. С каждым новым объектом степень локализации растет.

Третье. Цена зависит от зрелости технологий. В солнце и ветре идет удешевление технологий.

Но фактор стоимости и доступности капитала — он важнейший.

- “Зеленый” тариф — это протекционизм (льгота) отдельной отрасли. При этом, промышленность, а значит потребление — постоянно падает. Логичнее было бы перекинуть этот протекционизм на создание промышленности с экспортным потенциалом, а уже потом субсидировать новую дорогую генерацию.

— Вы абсолютно правы. Стране нужны точки роста. ВИЭ — это хорошая точка роста, но абсолютно недостаточная. Нам нужно больше разных успешных отраслей.

Но перед тем, как “подождать” с энергетическим переходом на чистую энергию, задумайтесь над тем, что каждый день нетто прирост жителей планеты составляет 190 тыс. человек. Мы никогда не плодились такими темпами. Для этого нужно много ресурсов, а их не хватает.

Все человечество, хочет того или нет, переходит на круговую экономику. Ее суть: то, что мы однажды взяли их окружающей среды, мы должны использовать по кругу много раз.

Поэтому я не согласен, что эти точки роста должны развиваться последовательно.

Сергей ГОЛОВНЁВ