Россия намеренно обстреливает тепло- и гидроэлектростанции в Украине с начала октября. Были повреждены почти все крупные инфраструктурные энергетические объекты — и миллионы украинцев в разных регионах страны на какое-то время остались без электричества и теплоснабжения.
При этом затяжных отключений — аварийных и плановых — пока удается избегать. Но в Киеве уже готовятся к “тотальному блэкауту”: общественные организации выпускают инструкции по подготовке жилья к зиме, а местные власти советуют переждать ближайшие месяцы вне городов или за рубежом (примеры: раз, два, три).
Владимир Путин 8 декабря не стал отрицать, что армия России наносит ракетные удары по украинской энергетической инфраструктуре. Он буквально заявил, что “они первые начали”, сославшись на удары по Крымскому мосту и по линиям электропередач с АЭС в Курске, а также на то, что в Донецк не подают воду.
До этого представители российских властей заявляли, что удары наносятся в ответ на поставки странами Запада оружия Украине. Постоянный представитель РФ при ООН Василий Небензя пригрозил, что удары продолжатся до тех пор, пока Киев не вернется за стол переговоров с Москвой. Украинские власти этого делать не собираются.
Блэкаут — это когда нет света?
Да, но не только.
Блэкаутом называют очень разные вещи. Например, в начале XX века драматург Бернард Шоу употреблял этот термин в значении “полное затемнение сцены для смены декораций”. На “блэкаут” могут жаловаться летчики: из-за перегрузок у них иногда появляется черная или красная пелена перед глазами. Это слово также употребляют для описания кратковременной потери памяти из-за мигрени или алкогольной интоксикации. Или в медиабизнесе — когда на территории какой-то страны не транслируют телевизионные и радиопрограммы, чаще всего спортивные.
Применительно к войне понятие “блэкаут” стали использовать примерно с середины 1930-х годов. Например, в Великобритании после вступления во Вторую мировую войну было запрещено включать фары и уличные фонари, а окна во всех зданиях закрывали плотными занавесками, заклеивали картоном или замазывали краской, чтобы затруднить вражеские воздушные налеты на города и побережья. То же самое в этом году происходит и в Украине.
Полностью от последствий ночных бомбардировок, которые Германия начала в 1940 году, светомаскировка Великобританию не спасла — страна потеряла более 40 тысяч человек. К тому же погружение городов в темноту вызвало всплеск уличной преступности. Но без таких мер предосторожности жертв и разрушений могло стать еще больше. Так, в 1942 году прибрежные города США сопротивлялись вводу обязательных блэкаутов, ссылаясь на ущерб для туризма. В итоге этот период стал одним из самых неудачных для американского флота: немецкие подводники легко наводились на цели при работающих маяках и светящихся зданиях.
Свое нынешнее основное значение — полное отключение электричества — понятие приобрело в США. Там блэкауты случаются из-за погоды (в 1996-м, в 2021-м), неисправностей энергосистемы или недобросовестной работы подрядчиков — поставщиков электроэнергии (например, “Великий блэкаут — 2003”). Долгое время одной из крупнейших аварий в мире называли “Ночь страха” в Нью-Йорке. В середине июля 1977 года из-за мощной грозы электроснабжение в городе и его окрестностях не могли восстановить почти сутки. Это, как и в случае со светомаскировкой в Великобритании, спровоцировало массовые уличные беспорядки и грабежи.
В России блэкауты тоже случались. Термин активно использовали после московской аварии 25 мая 2005 года, когда из-за жары и устаревшей инфраструктуры без электричества остались часть жителей столицы и еще четырех регионов. Поскольку блэкаут произошел днем, десятки тысяч человек на несколько часов застряли в лифтах, в метро и поездах — и они, возможно, хотя бы отчасти понимают, что чувствуют украинцы, которые подолгу остаются без света из-за российских ракетных ударов.
Зачем Россия обстреливает инфраструктуру Украины?
Чтобы напугать украинцев и попытаться получить преимущество на фронте.
По мнению редактора “Медузы” Дмитрия Кузнеца, который уже десять месяцев ежедневно анализирует происходящее на фронте, своими атаками Россия не стремится нанести по-настоящему долгосрочный ущерб украинской системе генерации энергии, в основном разрушая подстанции, которые отвечают за ее транспортировку. Об этом же говорит и глава “Укрэнерго” Владимир Кудрицкий: он считает, что российские военные в первую очередь хотят нарушить систему транспортировки электричества. Проще говоря, пытаются отрезать крупнейшие электростанции от потребителей.
Кузнец предполагает, что удары по энергосистеме — это прежде всего способ подавить украинскую противовоздушную оборону. Звучит странно, но сейчас попробуем объяснить.
Господство в воздухе, то есть возможность использовать авиацию для бомбардировок, не слишком опасаясь, что самолеты будут сбиты, — важнейший элемент войны. Российская авиация в начале войны пыталась действовать так же, как в свое время в Сирии: свободно вести бомбардировки на средних высотах. Для этого нужно было подавить украинскую систему ПВО. Еще 9 марта Минобороны России отчитывалось, что уничтожило 90% ракетных комплексов ПВО Украины, то есть до полного господства в воздуха якобы оставалось совсем чуть-чуть.
Но ВСУ нашли способ противодействия этой тактике. По словам Кузнеца, украинские ПВО и авиация удачно прятались от ударов, избегали больших потерь — и оставались угрозой для российских самолетов, действуя из “засад”. Системы ПВО в основном не прикрывали объекты, но наносили потери пилотируемой авиации, не давая ей действовать в глубине украинской территории. Начиная с середины марта российская авиация действует почти исключительно с малых высот и не рискует пересекать линию фронта. Этот способ использования авиации не очень эффективен: разницу показала осада Мариуполя, где украинская ПВО было подавлена, а российская авиация успешно бомбила защитников города со средних высот.
Чтобы переломить ситуацию, заключает Кузнец, российское командование вынуждено было сменить тактику. Цели для новых атак стали выбирать так, чтобы выманить украинские ПВО и авиацию из засады, заставить их защищать критическую инфраструктуру. Когда украинские самолеты и зенитные ракетные установки показывались из укрытия, по ним били дронами-камикадзе “Ланцет” и “Куб” (вблизи линии фронта) и специальными ракетами, которые наводятся на излучение радара (в глубине украинской территории). Что еще важнее, бомбардировки подстанций заставляют украинскую ПВО тратить дефицитные боеприпасы. Эти ракеты были произведены в СССР, и их запас в Украине весьма ограничен.
В ответ на эту угрозу НАТО согласилось заменить советскую систему ПВО в Украине на новую. Но страны Североатлантического альянса сами имеют ограниченную ракетную ПВО, поскольку в их доктрине значительную часть задач по борьбе с воздушными целями исполняет авиация. Самолеты же поставлять Украине НАТО пока не хочет. А значит, подчеркивает Кузнец, перевооружение займет месяцы: большую часть установок ПВО для Украины еще только предстоит произвести, а остальное — забрать из армий союзников, доставить и переобучить украинских военных.
Сами же бомбардировки энергообъектов слабо влияют на боеспособность украинской армии. Российское командование могло бы нанести более существенный урон обороноспособности противника, если бы наносило удары не по электроподстанциям, которые восстанавливаются относительно быстро, а по транспортной инфраструктуре: плотинам или мостам через Днепр, связывающим фронт с остальной территорией страны. Но это приведет к неконтролируемой эскалации конфликта, а Москве по разным причинам этого не нужно (подробнее об этом — в нашем выпуске “Договорняк”).
Помогут ли бомбардировки Украины выиграть войну?
Скорее нет.
Еще в 1920-е годы итальянский военный теоретик Джулио Дуэ написал трактат “Господство в воздухе”, в котором анализировал эффективность массированных бомбардировок. Он сравнивал уничтожение военных сил противника с истреблением птиц: в первую очередь нужно заниматься “систематическим разрушением гнезд и яиц”, то есть военных баз, центров связи, производственных объектов. Но Дуэ отмечал, что такая стратегия годится для быстрой войны: если не получилось сделать это сразу — заниматься этим долго оказывается слишком накладно. Российское командование, очевидно, как раз и рассчитывало на быструю войну — но расчет не оправдался.
Создатели американской доктрины “Шок и трепет” (она же “Стратегия мгновенного доминирования”) Харлан Ульман и Джеймс Уэйд делали ставку не столько на сами методы войны, сколько на их моментальный психологический эффект. Исследователи полагали, что демонстрация силы (будь то атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки или точечные убийства военных лидеров) может сломить волю противника к сопротивлению.
Насколько стратегия “Шок и трепет” оказалась эффективной — вопрос спорный. В 2003 году американцы применили ее в Ираке. Американские военные пытались в короткий срок лишить иракское военное командование лидеров, а также снабжения, связи и всех удобств, в том числе света, воды и электричества. И им это удалось за месяц с небольшим — но ценой обвинений в “терроризме под другим именем”. Правда, окончательная победа над иракским режимом потребовала мощного наземного наступления. А главное, за этим последовали восемь лет партизанской войны, в которой такая тактика была бесполезна и к которой США оказались готовы куда хуже.
Отдельно эффективность атак на энергосистему анализировал американский военный Томас Гриффит. Он изучил блэкауты после Второй мировой войны: вывод из строя энергосистем в Северной Корее, Вьетнаме и во время войны в Персидском заливе.
Гриффит считал, что у таких атак есть несколько стратегических целей. Во-первых, ограничение электроснабжения военных сил противника. Но тут же оговаривался, что достичь этого получается лишь частично: как показывает практика, армии просто передают приоритетный доступ ко всем оставшимся резервам (а это как минимум 15% мощностей) .
Достичь второй цели — снизить производственные мощности — обычно получается лучше. Но и здесь эффективность блэкаутов ограничена: если государство небольшое и у него есть поддержка союзников, перераспределить недостающие вооружения и товары не составит труда.
С подавлением воли и духа ситуация еще сложнее: политики атакуемой страны обычно не идут на уступки, опасаясь гнева населения. А само население хоть и становится пассивнее, но, сплотившись против врага, еще больше верит в руководителя страны и армию, то есть лишения скорее повышают готовность сопротивляться. Впрочем, есть исключения. Кузнец отмечает, что подобные бомбардировки оказались эффективны в Югославии в 1999 году. Тогда силы НАТО без санкции ООН обстреливали не только электростанции, но другую югославскую инфраструктуру. Спустя две недели обстрелов альянс заявил, что прекратит вмешательство после вывода югославских войск из Косова.
Изначально президент Слободан Милошевич полагал, что его правительство и вооруженные силы могут выдержать воздушный натиск союзных войск, но к началу лета был вынужден принять условия противников. Сейчас, когда НАТО обвиняет Путина в попытке использовать холод как оружие против украинцев, Россия в качестве оправдания вспоминает именно югославские бомбежки.
По словам Кузнеца, вряд ли Кремль сохраняет надежду повлиять на Владимира Зеленского и украинское сопротивление через общественное недовольство блэкаутами. К тому же Москва и не выдвигает никакого четкого условия, принятие которого Киевом может положить конец бомбардировкам. Чего вообще добиваются российские власти в Украине, на десятый месяц полномасштабной войны непонятно. “Денацификация” и “десатанизация”, кажется, забыты как неловкость, а оккупация всей Украины, по мнению Кузнеца, невозможна: даже еще одна волна мобилизации вряд ли даст российской армии достаточные для этого ресурсы.
Как предполагает Кузнец, сейчас военное командование стремится достичь любой ситуации, которую можно будет назвать победой, и завершить боевые действия. Но и на это понадобится время — и гораздо больший военный эффект, чем могут дать бомбежки энергосистем. Долго пользоваться такой тактикой Россия не сможет из-за дефицита импортных деталей для крылатых ракет. По словам Кузнеца, заменить их полностью на дроны тоже не выйдет: они несут меньший заряд, а украинские ПВО их, вероятно, лучше перехватывают.
В качестве краткосрочной меры блэкауты, может, и выгодны Кремлю, но вряд ли они способны переломить ход войны. Когда и как она закончится — неизвестно. Сколько украинцев пострадают из-за холодов этой зимой — тоже.
Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо
После Второй мировой войны термин “блэкаут” используют еще и как синоним перебоев в работе СМИ. Например, в 1957 году американские Детройт и Бостон остались без газет из-за забастовки почтальонов. Новостной вакуум в Бостоне начался 9 августа и длился примерно месяц. Как писало тогда издание The News Journal, своих печатных изданий не дождались примерно восемь миллионов человек.