Власть без справки. Почему Милонов с Яровой управляют Украиной

Идея российских законодателей запретить несовершеннолетним пользоваться соцсетями только кажется странной и непроходимой. Она имеет все шансы пройти. И не только из-за “синих китов” или даже “молодого протеста”. Изживание свободы информации, закручивание гаек в плохо регулируемом интернет-пространстве — логичные шаги для авторитарной власти.

С любой другой точки зрения, в любой другой системе моральных и политических координат первая мысль — этого не может быть. Во-первых, запретить не получится. Во-вторых, зачем? Из-за “синих китов”, которые оказались мистификацией — это даже российские полицаи признали? Из-за девочек, которые устраивают побоища на камеру ради сотни-полутора лайков? В-третьих, не запрещать нужно, а учить детишек с этим жить. Ввести обязательный курс кибербезопасности и психологической защиты. В общем, готовить детей к жизни в неуютном мире, а не загонять их в возрастные резервации и информационные гетто.

Но все эти аргументы не имеют смысла. Потому что истинная цель запретителей — вовсе не дети и не их безопасность. Все знают, что детишки найдут способ обойти запреты, всегда находили. Выпросят у предков, например. Да не один, а сразу три аккаунта — у папы, мамы и бабушки, чтобы одним пользоваться, а еще два продать одноклассникам. Подкупят чем-то “стариков” — будут носить приличные табели в конце четвертей, мыть посуду, полоть огород, дадут на своем сигвее покататься, кошке песочек поменяют, в общем, найдут ключик. И тут, наконец, власть получит то, чего хотела, ради чего выращивала в своих медиапитомниках “синих китов” и прочих пернатых: папочки и мамочки покупают Танечке и Ванечке билет в Африку на свои паспорта. Даже если они сами в Африку — в смысле, в соцсети — не ходят. В результате передвижения и папочки с мамочкой, и Танечки с Ванечкой не только в соцсетях, но вообще в интернете можно отследить, сопоставив аккаунт с определенным паспортом. Без всяких судебных волокит, выпрашиваний ордера и прочих формальностей товарищ опер может узнать, какие сайты посещает каждый Иванов-Петров-Сидоров, что думает, с чем не соглашается, в общем, чем дышит. И если осторожные взрослые еще могут подумать, что делают что-то недозволенное, и воспользуются средствами шифрования или анонимайзерами, то их беспечные отпрыски точно не станут морочиться с анонимностью.

Я хотела бы успокоить своих читателей тем, что это все не наши проблемы. Что права и свободы, мифы и страхи россиян — это проблемы самих россиян, и пускай они живут с ними, как знают. Но я не могу этого сделать. Почему? Да из-за “синих китов” же!

Потому что в конце прошлой четверти мой сын-шестиклассник принес странную запись в дневнике, мол, в ближайшие дни в школе будут производить медицинский осмотр кожных покровов и я должна дать согласие осмотреть моего ребенка. Сначала, признаюсь, я возликовала, по наивности подумав, что это будет осмотр дерматолога в преддверии уроков плавания. Получить справку для бассейна обычным путем не просто в наших палестинах, в которых дерматолог на весь райцентр один, принимает он на выселках в кожвендиспансере, а туда вести здорового ребенка по понятным причинам вовсе не хочется. Но на меня тут же вылили холодную воду: со справкой в бассейн этот осмотр не имеет ничего общего. За справкой все равно придется идти в кожвендиспансер. Я написала отказ от осмотра — из чувства мести. Я не знала, что это за осмотр и зачем он, в дневнике об этом не было ни слова. Но раз справок все равно не дают — фиг вам, а не осмотр.

Спустя всего пару дней я смогла развеять свои недоумения: осмотр производился не только у нас, но во всех украинских школах. В связи с угрозой “синих китов”. На детской коже медкомиссия искала специфические рисунки и следы самоповреждений, о которых следовало уведомить не только родителей, но и целый список “компетентных органов”, с милицейским уполномоченным по делам несовершеннолетних включительно. В общем, понятно, почему не давали справки. Справки надо было давать не детям, а тем, кто придумал этот осмотр. И эти справки не приняли бы ни в бассейне, ни в кожвендиспансере, ни даже в детской комнате милиции.

Можно было бы пожать плечами и сострить что-то на тему чиновничьего идиотизма или желания как-то оправдать существование раздутой бюрократии, готовой бороться с “синими китами”, голубыми щенками, розовыми слонами — с чем угодно, только не с реальными проблемами и угрозами, от которых отчетами не отмашешься. Школам значительно проще списать детские неврозы, депрессии и суициды на мифических интернет-монстров и ВК-злодеев, чем признать свою вину, профессиональную несостоятельность педагогов и неспособность системы государственного образования обеспечить право каждого ребенка на защиту от психологического и физического насилия в стенах школы.

Но есть один нюанс. Откуда приплыли к нам эти “киты”? Вовсе не из Атлантики и не из Тихого океана. Они пришли в наше информпространство из Рунета. Это и есть самая плохая новость для нас с вами: в РФ были придуманы мифы, в ответ на которые наша система — школьная, медицинская, социальная, в общем, наша система бюрократии — немедленно взяла на караул и отреагировала повальной проверкой с передачей результатов “куда следует”.

Нет других источников информации и эротического возбуждения, кроме Рунета. Нет других методов, чем те, которые разработали на Лубянке. Мы по-прежнему остаемся провинцией, которая готова не просто повторять каждый чих метрополии, но реагировать на “сигналы из центра” с удвоенной, утроенной энергией. Контроль, запрет, “доложить компетентным органам” — по-прежнему наши основные инстинкты. Так что я не удивлюсь, если завтра зарегистрируют уже в Верховной Раде что-нибудь подобное, “синекитовое”. И вовсе не потому, что у нас боятся подросткового суицида или протеста. Не потому, что кто-то захочет отслеживать, какие сайты посещает имярек, а просто потому, что “так положено”. Отмашка из центра пришла.

Наверное, я впервые вижу смысл в языковых войнах. Они безнадежные, спекулятивные, ничего хорошего от них не жди и т. д. А есть в них один узкий, но важный смысл: до тех пор, пока из всех иностранных языков мы будем хорошо владеть только русским, мы не вырвемся из советского гетто. Мы будем “пастись” в Рунете и сидеть на Останкинской игле. Не потому что нам это больше нравится. Потому что весь прочий мир мы отрезам от себя языковым барьером. Вся полнота Сети закрыта для нас, а горячие объятия (или это зубастая пасть?) русскоязычного сегмента, наоборот, распахнуты. Я категорически против идеи запретить русский язык. Я вообще против всех и всяческих запретов чего угодно, включая “синих китов”. Запрет — это не метод. И потому что неэффективен, и потому что запреты вообще должны перестать быть нашим методом. Это метод Милонова с Яровой, пускай они запрещают. Запрет, как все негативные меры, тащит нас назад, вместо того чтобы продвигать вперед. Для движения вперед нужны позитивные программы. И в данном случае они очевидны, хоть и непросты в исполнении.

Основным приоритетом нашего образования должен стать язык. Не просто украинский или иностранный. И приоритет — это не значит, что английский должны преподавать с первого класса и вместо двух часов в неделю три часа. Это значит, что каждый выпускник владеет родным и хотя бы одним иностранным языком в масштабах, достаточных для бытового общения и восприятия информации — излагает свои мысли вслух, читает, способен вести диалог и элементарную переписку. Без этого аттестат не выдается. Возмущенные крики “да зачем ему/ей этот английский”, “у него/нее нет таланта к языкам” и т. п. причисляются к белому шуму.

Мы все страшно переживаем за математику, физику и прочие научные дисциплины, по которым показатели ЗНО каждый год падают. “Нация глупеет!” Мы больше не сможем строить ракеты, разрабатывать ПО, развивать промышленность. Это правда, и она даже глубже и горше: науки воспитывают и развивают способность мыслить, а потому низкие показатели в этой области — очень тревожный сигнал. Но потери, связанные с низким уровнем научного образования, выглядят бледно по сравнению с тем, что можно сделать с нацией, которая не имеет солидных гуманитарных основ. Собственно, мы сами видим, что можно с ней, с такой нацией сделать. Я очень уважаю усилия коллег и педагогов, которые продвигают в школу курсы по медиаграмотности, но эти усилия половинчаты, пока все внешние каналы информации ведут не в мир, а в Третий Рим. Пока основным поставщиком информации для нас остается Россия и ее СМИ.

РФ долго и много вкладывала в нашу гуманитарную сферу по разным причинам, главным образом не столько политическим (до определенного момента), сколько финансовым. Здесь был хороший рынок сбыта “культурной” и информационной продукции, на которую спроса больше нигде, кроме бывшего соцлагеря, не было. Мы были не только (и не столько) ее “зоной геополитического влияния”, сколько ее рынком, клиентом. И нынешняя война “за русскоязычных” на всей постсоветской территории — это во многом война за рынки. Рынки гуманитарной продукции.

На фоне этой войны мы выглядим более чем странно, когда, с одной стороны, запрещаем российской участнице “Евровидения” въезжать в Украину, а с другой — не просто воспроизводим мифы Рунета, мы продвигаем их в жизнь и живем по их заветам. Разрешить Самойловой приехать в Киев или спеть дистанционно — меньшая “военная потеря”, чем устроить в украинских школах шмон кожных покровов из-за угрозы “синих китов” в российской соцсети, о которой мы узнали из российских СМИ. Самойлова — вызывающий пропагандистский плакат и провокация, на которую можно отозваться дружной #зрадой или #перемогой и через две недели забыть. “Синие киты” — информационная инфекция массового поражения, которая не дает нам избавиться от контроля над собственными мозгами со стороны соседских кукловодов. Причем эта инфекция не только управляет нашими страхами, она управляет и нашей государственной бюрократией, как мы могли убедиться.

Историческая общность культур — украинской и российской, — серьезный аргумент. Но на самом деле, этот аргумент во многом просто инерция. Для того чтобы поменять “гуманитарную ориентацию”, надо приложить силы и вложить средства, а делать этого никто не хочет.

Давайте честно: школы на востоке страны противились переходу на украинский язык обучения не потому, что их пленяет русский, что Пушкин — “ихнее все”, что у них “давние культурные и исторический связи”, и даже не потому, что у них что-то не так с “генетикой” (что бы ни думал по этому поводу министр культуры). Это все произносилось вслух, чтобы не сказать то, что говорить как бы неприлично (особенно министру культуры), — не хотелось вкладывать и напрягаться. Украинский надо было продвигать, убеждать, пропагандировать. Куда дешевле и ненапряжнее рассказать о “генетике”. А там, в свою очередь, “привыкли на русском”. Конспекты на русском. Методички, пособия. Учебники. В институте на русском учились, а теперь пересматривай, переводи... Да что там школы на востоке — средний культурный украинец, способный кое-как читать на английском, все равно скорее откроет “РИА Новости”, чем “Таймс”. Не потому, что доверяет больше “РИА Новости” (даже писать смешно), а потому, что на русском читать привычнее и удобнее.

Ничто другое люди не обороняют так бескомпромиссно и с такой горячностью, как право (и возможность) не напрягаться. Подходящий предлог всегда найдется: Пушкин — наше все, Толстого читать полезнее, чем Хемингуэя, “генетика” опять-таки или “на Западе одна содомия и безнравственность”, “Россия—Украина—Беларусь — это есть святая Русь”, “Обамка — абизянка, а Путин — чемпион”. Иногда от нежелания произнести и признать неловкую правду, от попытки скрыть ее (от себя не в последнюю очередь) за первым попавшимся оправданием-клише разражаются настоящие катастрофы.

Надо понимать, что эта гуманитарная инерция не приведет нас никуда, кроме “братских объятий”, способных задушить. А потому инерцию надо преодолевать и привыкать к мысли о том, что задание прочитать “Белый клык” если не в оригинале, то хотя бы в адаптированном варианте — это не “издевательство над бедным школьником”, а суровая геополитическая необходимость, ради которой не грех даже несколько разгрузить программы естественных наук и математики. С тем подходом к изучению языков, какой есть у нас, мы навсегда останемся в СССР (который эту систему для того и создал), останемся сателлитами России. Евроинтеграция не случится, не станет фактом нашего общественного сознания, если мы не “пересядем” на западные источники информации, на их стандарты и их способы решения проблем. Будем сердиться, багроветь, плеваться, но читать российские СМИ, смотреть российское ТВ, слушать российских “экспертов”, питаться их мифами и наследовать их методы. Для того чтобы разорвать эти объятия, все, что нам нужно, — просто преодолеть языковой барьер. Я пишу “просто”, хотя понимаю, что это вовсе не просто. Я понимаю и знаю, что вся наша общественная система окажет этому колоссальное сопротивление. И, скорее всего, выиграет. Потому что инерция — колоссальная сила.

Екатерина ЩЕТКИНА