Третья попытка экономического прорыва

 После победы откроется новое окно возможностей для Украины. Как и после наших двух революций, этот период будет не очень продолжительным — ориентировочно полгода или год. Как раз время задаться вопросом, что бы мы хотели сделать такого важного в этот период, чтобы не утратить новый шанс на перемены. Для нас неприемлемо, чтобы после такой кровавой войны в экономическом плане, в плане благосостояния людей все закончилось традиционным “как всегда”.

Прежде чем набросать план на будущее, стоит напомнить, где мы находились на нашем пути реформ до 24 февраля 2022 года. После Революции Достоинства была проделана действительно масштабная работа. Среди фундаментальных перемен — переход к инфляционному таргетированию (плавающему обменному курсу) и очистка банковского сектора, приближение цен на газ и отопление к рыночному уровню, реформа корпоративного управления, реформа государственных закупок, рынок земли, антикоррупционная вертикаль, старт реальной судебной реформы и т.д. Вспомнил не все, список можно продолжать, за восемь лет действительно преодолели значительный путь.

Что же осталось выполнить, чтобы все же получить настоящий экономический прорыв с приходом многомиллиардных инвестиций? По большому счету, все рекомендации известны, и их переписывают из года в год в разных стратегиях/меморандумах. Поэтому здесь хочу уделить внимание не самим рекомендациям, а их приоритизации, поскольку один из ключевых недостатков предыдущих реформ — слишком широкий фронт работ. Имея необозримое поле для работы и ограниченное желание осуществлять реальные перемены, очень легко выбрать что-то малозначимое и при этом до сих пор выглядеть действенным и реформоориентированным.

Итак, ключевой и однозначно приоритетной реформой для достижения настоящего экономического прорыва должна стать судебная реформа. Если точнее, то доведение начатой судебной реформы до логического завершения, то есть полная перезагрузка Высшего совета правосудия под надзором общественности и международного сообщества. Об этом говорили тысячи раз и это надо повторять: для международного капитала верховенство права — это критическое условие долгосрочных инвестиций в страну. Особенно после многочисленных историй “отжима” собственности под патронатом власть имущих разного калибра. Можно не выполнять многое из рекомендаций МВФ и Всемирного банка (не верю, что это пишу), но судебная реформа — это критически необходимое условие для экономического прорыва.

Если и только если выполняется пункт №1, то есть судебная реформа, можно говорить о масштабной налоговой реформе — приоритете №2. Война и, как следствие, падение доходов бюджета создали уникальную возможность перезагрузить налоговую систему без создания дополнительного стресса для экономики. Правительство снизило налоги на период военного положения, но плохая новость в том, что после завершения войны вся обременительность налоговой системы снова вернется. Мы идем в ЕС, а в Евросоюзе налог на добавленную стоимость (НДС) базовый. Но есть один нюанс, о котором почему-то не очень принято говорить на украинских территориях, — НДС в странах ЕС работает фактически так же, как и такой желанный для украинских предпринимателей налог с продажи. Нет никакого налогового кредита, нет никаких уплат при импорте. В странах Евросоюза НДС платится только на этапе конечной продажи, то есть это по факту налог с продажи, просто иначе называется. Почему у нас до сих пор не перешли на именно такой, приятный для бизнеса способ администрирования НДС? Ведь тогда будет несравненно меньше драконовских проверок из налоговой, никакой головной боли из-за возмещения НДС, никаких махинаций с НДС-кредитом. А потому, что НДС на импорт и другие таможенные платежи, оформляемые при ввозе, до войны достигали аж трети (!) налоговых доходов бюджета. Кто бы это в нормальных условиях и в нормальном состоянии просто так отпустил где-то около 40 млрд грн доходов бюджета в месяц? Лови их потом по стране, неизвестно, где и как они эти товары продавать будут.

Но погодите, правительство ведь отменило таможенные платежи на период военного времени. Правительство уже (!) отпустило треть налоговых доходов, чтобы в это тяжелое время упростить людям жизнь (действительно, потому что другого выбора не было). Может, это и вправду есть окно возможностей — перейти на принципы администрирования НДС по лекалам ЕС? Понятно, эта идея очень некомфортна для таможенников на западной границе, — уже не поиграешь с таможенной стоимостью, все будет зависеть от конечной цены продажи. В целом крамольной является эта идея для людей, сидящих на НДС-возмещении (объемы возмещения живыми деньгами уменьшатся в разы). Да и многое надо гармонизировать с базовыми процессами Евросоюза (например, нужно унифицировать первичные финансовые документы с практиками стран ЕС). Но если это делать, — а мы же евроинтегрируемся по ускоренной процедуре, — то это необходимо делать именно сейчас!

Еще было бы полезно что-то сделать с ЕСВ и пенсионной реформой, но после таких глобальных событий, после войны для старта нам понадобится качественная перепись населения. Чтобы четко знать, кто в стране остался жить после такого массового переселения. Как только будем знать, сколько нас, в обязательном порядке надо будет реформировать ЕСВ и переводить пенсионную систему на более устойчивые рельсы.

Приоритет №3 — это усиление Антимонопольного комитета Украины и Счетной палаты Украины. Не удивляйтесь. Украинцы требуют деолигархизации и уничтожения возможностей для так называемой ренты (сверхприбылей) для более мелких “хищников”. Как это ни странно, эти два неприметных института — Антимонопольный и Счетная — это высокоточное оружие против олигархата и ренты. Ковровые бомбардировки антиолигархическими законами дают всего лишь много пиара с минимальными результатами. Дело в том, что создание рентных возможностей (сверхприбылей) — это даже не всегда преступление, подпадающее под уголовную ответственность. Просто люди увидели возможность, привлекли к этой возможности должностных лиц или народных избранников и собрали с каждого украинца по дополнительной гривне в месяц. Украинцам не больно, а заинтересованным лицам перепало несколько десятков дополнительных миллионов. Ни прокуратура, ни полиция, ни антикоррупционная вертикаль в этом не найдут состава преступления, потому что закон не все запрещает. Сильный и компетентный Антимонопольный комитет, подотчетный общественности, а не заинтересованным игрокам, — единственный шанс филигранно отслеживать и вырезать точки искусственного создания таких сверхприбылей в нашей экономике.

А что же Счетная палата? Вот есть у нас государственные предприятия, их менеджеры красиво пишут в соцсетях о своих победах. Было бы интересно почитать отчеты Счетной палаты, так сказать, альтернативную точку зрения, об их делах и их реальной эффективности. Усиление корпоративного управления — это тоже очень важно, и об этом обязательно вспомнит МВФ в своих рекомендациях. Но, как мы видим по опыту последних лет, даже люди с западными дипломами, номинально декларируя рыночную ориентацию, с усердием включаются в игру под названием “государственный протекционизм”, как только оказываются в кресле топ-менеджера госпредприятия. С государственными предприятиями нам могли бы помочь разобраться усиленный Антимонопольный и Счетная, обязательно в сотрудничестве с гражданским обществом.

Но вопрос “что делать?” не настолько критичен, как вопрос “как именно это реализовать?”. Проблемные точки и планы реформ уже давно и довольно широко расписаны (вспомним многочисленные меморандумы с МВФ, где план реформ повторяется из года в год). А вот кто может стать двигателем перемен и как такие настоящие изменения могут реализоваться, здесь пока открытое поле для обсуждения.

Принципиальное отличие сегодняшнего окна возможностей заключается в том, что после войны действующая власть не изменится, то есть пользоваться новым “порталом в лучшее будущее” будут люди, которые и до войны придерживались определенного экономического курса. Неизменность власти в этой ситуации играет как позитивную, так и негативную роль. Позитив в том, что не надо будет ждать долго, пока все чины рассядутся по своим местам. Негатив же в том, что все реформы до начала войны шли из-под палки МВФ под страхом отсутствия сотрудничества и финансирования. И так уж складывается, что ответственность за реализацию нового шанса на прорыв ляжет на плечи именно тех людей, которые в последние месяцы перед войной саботировали назначение независимого прокурора Специальной антикоррупционной прокуратуры (чтобы заработала антикоррупционная вертикаль) и с большим скрипом и только под очень сильным давлением Запада согласились перезагрузить Высший совет правосудия под надзором независимых западных экспертов (то есть сдвинули с места судебную реформу).

Еще одно принципиальное отличие послевоенного окна возможностей — это ожидаемая западная поддержка в несколько сот миллиардов долларов на восстановление Украины. Думаю, перспектива “Большого восстановления” очень импонирует идеологам “Большого строительства”.

Такой расклад нам подсказывает, что рамки послевоенного движения должны быть очерчены уже известной нам формулой “деньги на восстановление в обмен на реформы”. Такой формат сотрудничества дает высокую вероятность того, что новое окно возможностей не будет утрачено даже в условиях отсутствия кадровых перемен в руководстве страны. Это ответ на вопрос “как именно реализовать?”.

А что у нас с двигателями реформ? По моему глубокому убеждению, здесь надежда в основном на гражданское общество. Политическое руководство страны в своих маневрах зажато политическим рейтингом и ориентацией на сегодняшнюю популярность. Дополнительный маячок для офиса президента — это финансирование от доноров. Деньги критически нужны, особенно сейчас и потом на восстановление. Но мы уже много раз убеждались, что западные партнеры довольно плохо ориентируются в нюансах маневрирования украинской власти. А в условиях, когда Запад начинает чувствовать вину за трагические события в Украине, это маневрирование непременно станет более изворотливым. В таких условиях в плоскости реформ лучше всего использовать стратегию “бутерброда”, когда, с одной стороны, руководство страны будет зажато необходимостью постоянной финансовой поддержки с Запада и на текущие потребности, и на восстановление, а с другой — гражданское общество, четко отслеживающее все нюансы развития событий на местах, будет корректировать необходимые шаги, которые надо сделать для получения следующей порции финансирования. В таком формате есть все шансы нивелировать “кумовские связи” вверху даже без кадровых ротаций и реализовать критические реформы в текущих условиях.

Если еще удастся достичь единства гражданского общества по ключевым требованиям и приоритетам, тогда у нас будет все необходимое, чтобы экономический прорыв все же действительно стал реальностью.

Дмитрий БОЯРЧУК, исполнительный директор, Старший экономист CASE Украина