Полуостров-эталон. О том, как Крым приватизировал Россию

Это сейчас Россия решила примерить на себя лекало “окруженной крепости”, а полуостров жил в этой матрице начиная с 1991 года. Его внутренний изоляционизм описывался фразой “за Перекопом земли нет”.

Он не был похож на ту Россию, которую мы знали в девяностые и нулевые, — Москва пыталась стать постсоветской, а полуостров упрямо оставался просоветским, причем как этически, так и эстетически. Все закончилось в 2014-м — в тот самый момент, когда Кремль окончательно решил напомнить всем и каждому о былом советском величии.

Назад в будущее

В 2014-м Крым просто совпал с Россией, вошел с ней в резонанс. Для этого ему даже не пришлось меняться — это Россия подстроилась под его ожидания. История полуострова похожа на историю Дмитрия Рогозина — тот тоже все постсоветские годы был последовательным антизападником и реваншистом, соперничал с Владимиром Жириновским за электорат, обличал евроатлантический альянс и в итоге выиграл кадровый джекпот. Не потому, что изменился сам, а потому, что Россия стала такой, какой он ее все эти годы описывал.

Но так было не всегда. Последние лет пятнадцать Крым и Москва жили совершенно разными повестками. Пока в России Чечня привыкала к статусу привилегированного бюджетника, на которого с недоумением смотрели “регионы-золушки” из средней полосы, Крым выводил пикеты против учений НАТО. Пока в Москве обсуждали меры по ограничению миграции, полуостров разоблачал “план Даллеса”. Пока в России росла популярность националистов, в Крыму так и не появилось ни одной национальной русской партии. И в этом нет ничего удивительного. Потому что Крым остался советским. Здесь не читали “Спутник и Погром”. Не проводили “Русский марш” 4 ноября. По инерции верили в интернационализм и советский народ. Тут практически не появлялось бритоголовых парней, здесь могли набить морду за кинутую зигу. Все это время полуостров продолжал верить в ту Россию, которая исчезла в 1991-м и внезапно встала из гроба в 2014-м.

Искусство самовнушения

А потом Россия пришла и принесла полуострову все то, о чем он так долго мечтал. А именно — ощущение собственной нужности и значимости. Потому что для Кремля полуостров отныне — главное доказательство того, что Россия — империя. Способная поссориться со всеми, погрузить мир в радиоактивный пепел ради права крымчан не учить украинский язык.

В советские годы полуостров был на привилегированном положении: “орден на груди планета Земля”, “жемчужина империи” — все это говорилось о нем, а в реальности представало в виде забитых до отказа санаториев и многочисленных предприятий. В девяностые былое величие кануло в Лету — регион мало чем отличался от любого другого по уровню постсоветской энтропии. А теперь Крым вновь засыпает и просыпается с самоощущением имперского венца.

Крымское просоветское большинство напоминает персонажа из старого голливудского фильма, который внезапно повзрослел и поставил дома автомат по торговле газировкой, который работал от пинка. Теперь в представлении его промосковских спикеров настало время “грозить шведу”, трясти ядерными мощами и вводить принудительные скрепы для тех, кто носит разноцветные штаны. Его внутренняя политическая жизнь заключается в конкуренции за звание самого лояльного Кремлю региона.

У любого неофита есть отличительная особенность. Тот, кто внезапно обрел веру во что-либо — Алан Карр или Ричард Докинз, — будет яростно проповедовать среди окружающих. Полтора года назад Крым уверовал во Владимира Путина. И в этом своем неофитстве он опережает сегодня все остальные регионы РФ.

И если бы не история с Донбассом, то ничто бы не смогло потревожить железобетонную уверенность просоветски настроенных крымчан в правильности происходящего.

Крым, рым и газовые трубы

Потому что полтора года назад Крым уплывал в Россию с четкой уверенностью, что Украина закончилась. Вчерашние украинские силовики, переходившие на сторону РФ, оправдывали себя тем, что государства, которому они приносили присягу, больше нет. А потому, мол, они свободны от своих обязательств. А теперь оказывается, что Украина более чем жива. И их демарш времен прошлой весны — не бегство с несуществующего корабля, а всего лишь банальное предательство и нарушение присяги.

В марте 2014-го у просоветских крымчан было стойкое убеждение, что со дня на день их примеру последуют другие регионы Украины. Что Донбасс станет лишь первой ласточкой, а десанты “вежливых людей” отожмут у Киева как минимум восемь областей. А потом на Украине прошли президентские выборы, затем парламентские, затем Кремль их признал. Новороссия оказалась мертворожденным детищем в границах “некоторых районов Донецкой и Луганской областей”. Теперь Москва и вовсе пытается разрушенный регион перевязать георгиевской ленточкой и вручить Киеву — чтобы кормил и заботился.

Оказалось, что за полтора года новое гражданство Крыма никто в мире так и не признал, российский крупный бизнес на полуостров так и не пришел, инфраструктурное счастье не наступило, курортный рай из прошлого в настоящее так и не перекочевал. Зато золотовалютные резервы съедены на треть, активы РФ за границей под угрозой ареста, а в самом Крыму у власти все те же хорошо знакомые люди, вышедшие из чиновничьей шинели Виктора Януковича.

И все те крымчане, которые срывали голоса на пророссийских митингах, похожи на мастера гробовых дел Безенчука, которому Прусис сказал, что “в Москве гриб свирепствует” и который приехал в столицу заработать, а теперь стоит посреди оживленного проспекта с ошалевшим лицом, понимая, что что-то пошло не так.

И единственный выход из всего этого — уверовать в “хитрый план Путина”, который выглядит как “слив Новороссии”, но на самом деле — лишь обманный маневр. Собственно, именно этим сегодня просоветская часть Крыма и занимается. И любая дискуссия о будущем здесь до боли напоминает беседу пикейных жилетов, для которых вся мировая повестка сводится к вопросу о том, объявят ли Черноморск “вольным городом” или нет. Хотя и в этом теперь вся остальная Россия наследует Крыму.

Поэтому не кладите им палец в рот.

Павел КАЗАРИН