Глоссарий войны. Зачем в “Слуге народа” вспомнили о цензуре в СМИ

Инициатором создания “военных” правил для СМИ стал бывший журналист “1+1”, депутат-мажоритарщик от партии “Слуга народа” Сергей Швец. Он заявил о подготовке соответствующего законопроекта, пообещав сделать это в короткий срок.

“Как быть со свободой слова в условиях войны, в условиях чрезвычайного, военного положения? Пока что это регламентируется исключительно нормами различных ведомств, но это все несистемный подход, сейчас эти ограничения регламентируются только документами различных ведомств, и системности в таком важном направлении явно не хватает”, — сказал Швец.

Тему “глоссария войны”, то есть правильного определения оккупационных войск, сепаратистов, коллаборационистов, самопровозглашенных республик, подачи информации и ее дозирования у нас поднимают не первый раз, дискуссии в журналистской и экспертной среде продолжаются еще с 2014 года, а в последний год они особенно активизировались.

Здесь есть несколько важных моментов. Во-первых, встает вопрос о кальке западных стандартов в украинских условиях. В нашей журналистской среде часто обращают внимание именно на смену правил или каких-то общих принципов, а суть на самом деле в их интерпретации, ведь чисто формальный подход к применению “лучших журналистских стандартов ВВС”, является ошибочным. Как известно, если неукоснительно следовать стандартам, есть точки зрения А и Б, и их нужно подать для баланса. Но когда идет война, о каком равноправном представлении всех точек зрения может идти речь?

В западных медиа не любят комментировать то, что если бы этот формат применяли во время Второй мировой, СМИ, по сути, должны были бы представить точку зрения сторонников Холокоста. На самом же деле в 1939-45 годах в демократических странах действовала жесткая регуляция высказываний медиа, особенно большие ограничения были введены на проникновение информации от страны-агрессора. Более того, почти все наилучшие стандарты защиты свободы слова были выработаны в государствах, которые не испытывали иностранной оккупации уже более 70 лет. Возникает вопрос, насколько эти стандарты на самом деле приспособлены для страны, находящейся в состоянии войны.

Во-вторых, во внутриукраинских дискуссиях на эту тему вот уже полдесятка лет существуют две позиции. Согласно одной из них, некоторое ограничение свободы слова в СМИ во время военного и чрезвычайного положения и дозирование информации может быть расценено как попытка узурпации власти. Это очень хорошо доказало введение военного положения Петром Порошенко в 2018 году. И хотя введено оно было в урезанном виде и без какого бы то ни было “закручивания гаек” для СМИ, военное положение обернулось для главы государства обвинениями в попытке отменить президентские выборы и, как следствие, узурпировать власть, что помимо прочего способствовало падению популярности Порошенко.

Что касается другой точки зрения, более радикальной, то ее приверженцы постоянно призывают власть “назвать войну войной”, открыто маркировать Россию врагом, да и вовсе перевести экономику страны на военные рельсы. Естественно, даже при относительно большой численности такого рода “радикалов”, власть никогда не пойдет на это — тем более что Зе-команда постоянно акцентирует внимание на своем миролюбии и желании закончить войну.

Примечательно, что автор инициативы о “военных правилах” для СМИ обещает при подготовке законопроекта изучить мнение граждан, а именно согласны ли они на ограничение информации в условиях войны для их же безопасности, а если согласны, то в какой мере. То есть Швец сам признается в том, что его инициатива является полностью популистской, ведь, следуя его логике, такой закон нужно принимать чуть ли не на референдуме.

Печально, что здоровая, в принципе, идея с самого начала тонет в популизме, так характерном для пришедшей к власти команды. Сразу переложив ответственность за принятие решения на “народ”, автор идеи, который, к тому же бывший журналист, явно понимает, что к консенсусу в этом вопросе прийти не удастся, а единственной реакцией на его опрос станет смешанный гул голосов, вопящих “зрада” и “перемога”. То же самое может случиться и во время голосования за будущий законопроект в парламенте, до которого, впрочем, скорее всего, дело и не дойдет.

Наконец, важно учитывать, что введение чрезвычайного или, тем более военного положения в нынешних украинских условиях весьма маловероятно, поэтому даже в случае узаконивания “глоссария войны” его вряд ли придется использовать в обозримом будущем.

Денис САРБЕЙ