Алексей Мартынов: “Мы ушли частично из металлургии, остались активы ферросплавные”

Миллиардер Алексей МАРТЫНОВ может позволить себе комфортную жизнь в любой точке мира, но пока его вполне удовлетворяет родной Днепропетровск.

В своем первом интервью общенациональной прессе миллиардер Алексей Мартынов, основатель финансово-промышленной группы “Приват”, вспоминает, как ковал свой первый миллион вместе с Игорем Валериевичем и Геннадием Борисовичем. А также делится наболевшим о Викторе Андреевиче и первыми впечатлениями о Викторе Федоровиче.

Один из самых закрытых бизнесменов Украины, основатель финансово- промышленной группы Приват Алексей Мартынов вышел на связь. Три года Корреспондент добивался интервью с миллиардером, компаньоном Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова. Если Коломойский и Боголюбов крайне редко, но общаются с журналистами, Мартынов до этой встречи не имел дела с общенациональной прессой никогда. Втроем Мартынов, Коломойский и Боголюбов основали крупнейший банк страны, который за последние годы разросся до одной из двух мощнейших бизнес-империй Украины. Конкурировать в масштабе владений с этой тройкой может лишь самый богатый человек страны — Ринат Ахметов.

Встреча с Мартыновым произошла на берегу Днепра во время водного шоу, которое бизнесмен №8 из списка “Золотая сотня” журнала “Корреспондент” регулярно проводит в родном Днепропетровске. Водные лыжи — давняя страсть Мартынова, а теперь и его жены Татьяны. В сентябре показать высший класс в Украину съехались звезды воднолыжного спорта мировой величины.

Три года назад соучредитель “Привата” создал детский клуб, где профессионалы из Беларуси готовят будущих призеров мировых соревнований. “Наш мальчик, Данила Фильченко, буквально месяц назад завоевал бронзу на юношеском чемпионате Европы в Австрии, — хвастает Мартынов. — Мне было очень приятно, когда [во время процедуры награждения] поднялся украинский флаг”.

Чтобы стать спортивным меценатом. Мартынову для начала пришлось стать мультимиллионером. Размах начинаний 44-летнего бизнесмена теперь настолько велик, что вопрос о размере капитала поставил его в тупик.

— Для начала объясните: почему Вы с такой настороженностью относитесь к оценке своих активов?

— Никто из нас не сможет не то что точно, а даже приблизительно назвать, что у него есть и тем более сколько это стоит. По одной причине: чтобы что-то чего-то стоило, это должно торговаться где-то на бирже.

— Это азбука.

— Мои партнеры Геннадий Борисович [Боголюбов], Игорь Валериевич [Коломойский] — они прозрачно Вам ответили?

— Нет.

— Может быть, в этом и причина, что ни один, ни второй, ни третий не могут ответить на вопрос так, как Вы его задаете? Они не могут ответить, потому что не знают точную цифру.

— Мы задаем очень простой вопрос: какими активами Вы обладаете? Вы знаете, какими активами владеете лично Вы?

— Примерно. Для меня это не суть важно. Я обладаю своей частью в бизнесе, который мы ведем. А какая это часть? Где-то, может быть, это 3%, где-то 16%, а где-то — 40%. Если бы человек владел контрольным пакетом и у него было бы, предположим, 50% плюс одна акция, для него это актуально. А если вы все равно как личность, может быть, входящая в какую-то группу, не обладаете контрольным пакетом — какая Вам разница?

— Вам самому не интересно узнать, “чем я обладаю”?

— Я могу посмотреть, что у меня есть. Но мне, честно говоря, это не интересно.

— Мы оценили Ваши активы в 2,1 млрд. долларов. Это, по-вашему, справедливая оценка? Заниженная или завышенная?

— Конечно, справедливая. Дайте мне половину, и я сразу перепишу на Вас все свои активы.

— То есть Вы готовы продать свой бизнес за 1 млрд. долларов?

— Я готов увидеть человека, у которого есть миллиард, чтобы купить мой бизнес. Я никогда таких денег не держал и не видел.

— Билл Гейтс тоже никогда не видел 56 млрд. долларов, речь идет о капитализации его компании.

— Если Билл Гейтс захочет продать свои активы, то мне интересно, за сколько он их продаст.

— А вот сколько акции Microsoft стоят на бирже — за столько и продаст.

— Как только начнет продавать, их цена упадет. Эти акции раздуты. У них нереальная цена.

— Пусть так. Меняем тему. Пресса очень мало знает о Вас. Расскажите о себе: когда и как Вы и Ваши партнеры начали бизнес?

— Мы начинали бизнес с торговли товарами промышленного потребления и вычислительной техникой. Это обычная спекуляция. С чего начинал здесь весь бизнес? Ведь никто не начинал с того, что создавал, скажем, мировую сеть интернет, на этом заработав деньги, покупал атомную станцию, тепловозные депо и сталеплавильные заводы.

— Этого и до сегодняшнего дня никто у нас не делает.

— Любого, кого Вы спросите, кто чем-то обладает, — он начинал с этого же. Не надо этого стыдиться. Поскольку в стране Советский Союз все понятия были искажены. Я только окончил институт, пошел работать в одну из компаний. Компания “Фианит”. Работал там полтора года. Мы создавали всевозможные системы автоматического управления. Пытались заниматься умными вещами. У нас было около 25 программистов. Но основной заработок был на покупке и продаже техники. Через год я познакомился с Геннадием Борисовичем [Боголюбовым] . Его пригласили к нам на работу. Потом мы решили открыть с ним свою компанию. Вскоре познакомились с Игорем Валериевичем [Коломойским] и объединились втроем.

— А он чем тогда занимался?

— Он занимался подобным, только сам. Параллельно я был знаком с Леонидом Милославским [ныне покойный]. Мы сошлись вчетвером. После чего мы заработали первые деньги. Познакомились с Сергеем Леонидовичем Тигипко, который предложил нам создать собственный банк. Что мы и сделали.

— А Вы тогда понимали, что такое банк?

— Ни один из нас, кроме Тигипко, не понимал, что такое банк. Но мы внутренне понимали, что нам для развития каких-то проектов понадобится собственный инструмент финансирования и привлечения денег. Кое-кто из нас говорил, что это ерунда, что мы положили деньги в костер. Кто-то говорил, что это будущее. Я не хочу называть имен. Потом было время приватизации. Вот к этому времени приватизации мы были готовы, у нас был финансовый инструмент, и у нас была группа, слаженный коллектив без внутренних противоречий. Мы стали покупать (частично за свои, частично из заемных средств) всевозможные предприятия: нефтебазу, заправки — это было одно направление бизнеса. Марганецкий и Орджоникидзевский ГОК — это второе направление. Тогда еще не было никаких заводов ферросплавных, ничего не было.

— Вы и сегодня самая активная бизнес-группа, которая участвует во всех крупных аукционах. Вы еще не завершили свою капитализацию?

— Мы хотим создать устойчивую финансово-промышленную группу, которая будет самодостаточной.

— Нужно ли для этого постоянно обрастать новыми активами? Не достаточно ли того, что у Вас уже есть?

— Бизнес так устроен, что никогда не бывает всего достаточно. Сначала ты продаешь бензин, потом начинаешь хранить его на своих нефтебазах, потом начинаешь понимать: продавать его надо через свои заправки. Потом начинаешь понимать, что его нужно еще и самому производить. До тебя доходит, что неплохо бы еще и нефть добывать.

— И так по всем направлениям. Например, в металлургии.

— Мы пытались. Но мы ушли частично из металлургии, остались активы ферросплавные, рудные. Мы их значительно увеличили за последнее время. Я думаю, это очень перспективное направление.

— Но они требуют огромной модернизации. А я не помню, чтобы Вы что-нибудь модернизировали...

— А что Вы имеете в виду под модернизацией и чего именно?

— Например, энергосберегающие технологии, замена старых печей. Хотя бы это.

— Сегодня на наших производствах стоят печи, которые нас в сегодняшних условиях вполне удовлетворяют. У нас нет старых доменных печей, у нас все электропечи. Часть печей японские, часть — еще российского производства.

— Кроме металлургии, у Вас есть химические предприятия. Они требуют модернизации, хотя бы с точки зрения экономии?

— Там львиная доля себестоимости — это газ. И что мы можем в газе сберечь? Когда, допустим, у человека животноводческая ферма и она потребляет, предположим, 1 МВт электроэнергии, тогда ему есть смысл на эту мощность поставить ветряки, солнечные батареи. А если предприятие потребляет 250 млн кВт-ч, эти цифры сопоставимы с атомной электростанцией.

— Сейчас Вы будете вынуждены покупать газ у Вашего прямого конкурента и, я бы сказал, оппонента Дмитрия Фирташа.

— Ничего страшного.

— Ну, это может быть цена, в которой Вы проиграете конкуренцию.

— Есть вещи, которые от вас не зависят. Или вы играете по этим правилам, или не играете.

— Но сейчас эти правила будут играть против Вас.

— Я не помню, начиная с 1989 года, чтобы какие-то правила играли за нас хоть раз.

— Сейчас Вы довольно активно капитализируете группу, скупая авиакомпании: Днеправиа, Аэросвит, Донбассаэро [около 50% внутреннего рынка].

— Это одно из направлений бизнеса. Ниша сегодня занята непрофессиональными перевозчиками.

— В чем это проявляется и что Вы хотите улучшить?

— Мы хотим улучшить качество аэропортов, обслуживания. Мы заказываем самолеты, берем в лизинг, у нас большой рост в этом направлении.

— Вы назвали “Приват” финансово-промышленной группой. Но такого юридического лица нет. А есть, например, СКМ Рината Ахметова или EastOne Виктора Пинчука. Вы планируете группу “Приват” из де-факто перевести в де-юре?

— Когда-то да. Должно пройти время.

— Игорь Коломойский ранее довольно критично выступал в адрес Партии регионов. Его цитата: “Это какой-то симбиоз между СКМ, Партией регионов, Укрподшипником, Конти... То ли у них партия, то ли фракция, то ли совет директоров”.

— Если он это делал, это его право.

— Как Вы теперь себя чувствуете при смене власти?

— Пока никак. Мало того, я все же надеюсь, что смена власти, которая произошла, скажется на развитии страны положительно. Потому что безвременье, которое было в Украине 15 лет, уже надоело. Например, мне был непонятен президент Виктор Ющенко.

— С самого начала или потом?

— Вначале он мне был понятен, как и всем, более 70% людей, которые выражали ему доверие. Он хотел изменить какой-то застойный период. Но прошло время, и, кроме общих фраз, мы не увидели никаких изменений. Время, когда оранжевые были у власти, можно назвать просто хаосом. Хаос, с одной стороны, позволяет зарабатывать какие-то капиталы, причем баснословные. В мутной воде можно ловить рыбу. С другой стороны, делать это надо незаконно. Законно не получается. А это не наш стиль.

— Ваш бизнес в это время пострадал?

— Я не думаю, что он пострадал, но ничего не приобрел — это уж точно.

— Какие ожидания сейчас?

— Мы ждем, что будет. Как будут развиваться отношения власти и бизнеса.

— Какие три шага власти будут для Вас позитивным сигналом?

— Надо начинать с налоговой реформы. Нужно всю налоговую базу сделать вменяемой, понятной и одинаковой для всех. Сегодня ни один человек не может объяснить, сколько налогов куда он должен платить. Каждый день все меняется. Как сегодня работают бухгалтеры, я не понимаю. Второе — это отношение государства к бизнесу. Нужно перестать видеть в бизнесе врагов. Государство имеет право и обязано контролировать бизнес. Но какая цель? Люди пришли, проверили: “Все в порядке, молодцы”, — и ушли. У них же, напротив, цель — что-то найти. Дальше возникает два вопроса. Первый: им что-то нужно или их кто-то послал. Им нужны или деньги, или влияние. Вот это нужно исключить.

— Третье?

— Более разумную внешнюю политику. Украина намного ближе и понятнее Европе, чем та же Румыния. Румыния уже в Евросоюзе, а мы об этом много говорили и не сдвинулись ни на один шаг. Мы для них непредсказуемы. А непредсказуемы потому, что сами не знаем, чего хотим. Мне, кстати, очень импонирует потепление отношений с Россией. Я был категорически против политики того же Виктора Андреевича [Ющенко], который совершенно испортил эти отношения. Причем, испортив их, он не добился ничего хорошего. Вот спросите: какую независимость и от чего получила Украина? Мне до сих пор никто не смог ответить на этот вопрос.

— Вы в 2006 году пошли на выборы в Днепропетровский облсовет в составе Селянской партии...

— Для того чтобы лоббировать свои интересы, нужно как-то
представлять себя во власти. Поэтому ничего удивительного здесь нет.

— Меня удивило другое — выбор партии. Вы — абсолютный рыночник, капиталист, бизнесмен — идете во власть в левом блоке.

— Это больше личная симпатия к Александру Яворскому, руководителю Селянской партии. Я его знаю как честного, принципиального человека.

— Планируете пойти во власть на общенациональном уровне, в Верховную Раду?

— Я провинциальный человек. Я не хочу переезжать в Киев или даже жить в Вене, в Нью-Йорке, Майами.

— Но за границей обзавелись активами? Квартира? Дом?

— Нет, конечно. А зачем?

— А если завтра к власти придет Ленин?

— Если придет Ленин, я буду одним из первых, кто отсюда уедет.

Александр ПАСХОВЕР

(Киев — Днепропетровск — Киев)